Мир итальянской оперы - Гобби Тито

Недда – прекрасная юная дикарка. Ее вызывающие манеры, притягательность совершенно безгрешны. Канио обожает Недду, но разница в возрасте между ним и его молодой женой возбуждает в нем подозрения ревности. Он нашел ее несколько лет назад, почти еще девочку: она сидела в снегу, у обочины дороги, умирая от голода, одинокая и всеми забытая. Канио занялся ее воспитанием, обучил грамоте и нескольким ролям в незатейливых представлениях, разыгрываемых бродячими актерами. Затем в один прекрасный день Недда стала его женой. Канио дал ей свое имя и положение в обществе – как-никак он возглавлял небольшую актерскую труппу.

Безусловно, Недда испытывала к мужу благодарность за все то, что он для нее сделал. По-своему они были даже счастливы. Жизнь, существовавшая за пределами мирка бродячих актеров, была ей неведома. Но в очаровательной молодой женщине пробуждались природные инстинкты, она тосковала по настоящей романтической любви. В этот роковой момент на ее пути повстречался привлекательный Сильвио.

Крестьяне уводят Канио и Беппо в таверну, чтобы пропустить стаканчик вина, и Недда остается одна. Она ложится на поросшем травой берегу реки под августовским солнцем и напевает томную песню. Девушка завидует вольным птицам, пролетающим над ее головой, мечтая стать такой же свободной, как и они.

Как завороженный любуется Неддой Тонио и, обнаружив себя, прерывает ее счастливые грезы. Присутствие подглядывающего за ней шута возмущает Недду, а его жалкие объяснения («Моя душа объята восторгом...») она встречает презрительной усмешкой.

Смех Недды ранит Тонио, но он сдерживает себя и с трогательной покорностью признается ей в любви, добавляя: «О да, я уродлив, унижен судьбою. Ничем я не смою природы клеймо». Но затем он все больше распаляется, его слабый рассудок приходит в смятение, и Тонио открывается Недде: он думает только о ней и страстно жаждет завоевать ее.

Недда смеется ему в лицо, он же, теряя власть над собой, пытается силой овладеть ею. Схватив хлыст, она яростно бьет им по лицу Тонио. С криком раненого зверя он падает на колени и клянется жестоко отомстить ей. Потом, вскочив на ноги, убегает в лес, окружающий деревню.

Когда потрясенный Тонио бредет обратно, он вдруг замечает Недду в объятиях Сильвио, молодого деревенского щеголя. Тонио подсматривает за ними, и в его воспаленном мозгу рождается догадка – вот причина того, почему Недда отвергла его ухаживания! Она любит другого! Она вовсе не добропорядочная супруга, за которую ее принимает Канио («О, ты святая! Мужу верна ты до гроба...»). Да она просто потаскуха! Готовая удрать со своим любовником... И Тонио бежит рассказать обо всем своему хозяину Канио.

Удары хлыста обожгли не только щеки Тонио, но и его душу. Жажда мести овладевает всем его существом и приводит к трагической развязке на вечернем представлении. Теперь в руках у Тонио все нити, связывающие персонажей драмы, и он безжалостно управляет ими, подстегиваемый своим неукротимым безумием.

Лишь в конце спектакля, когда Тонио произносит:

«Комедия... окончена!» – он осознает меру им содеянного. Как бы пробуждаясь от рокового наваждения, смотрит он на безжизненные тела двух молодых любовников. Потом, исторгнув дикий вопль, бросается прочь сквозь толпу, охваченную ужасом. В этот момент занавес опускается.

Канио, по сути, добрый и сердечный человек. Но он горяч и не отличается большим умом, хотя Леонкавалло и вкладывает в его уста слова более значительные, нежели те, которые можно ожидать от человека его положения. Вместе с Неддой и Беппо он ставит незатейливые фарсы для увеселения простого люда. Но, будучи хозяином, Канио пользуется непререкаемым авторитетом... Честно говоря, я так и не постиг, как они устраивались на ночлег в ужасной тесноте фургона. Наверное, Тонио спал в своеобразном гамаке, закрепленном под днищем повозки, а Беппо, надо полагать, выходил из положения каким-то иным, столь же нехитрым способом.

Отсутствие комфорта вряд ли приносило им большую радость, но до того момента, когда разыгрались драматические события, они жили по пословице: в тесноте, да не в обиде. Не следует забывать, что Недда никогда не знала иной жизни, а человек, не подозревающий о возможности изменить свою судьбу, не очень к этому и стремится. Созрев для любви, романтических чувств – словом, для всего того, что может увлечь воображение юной особы, она повстречала Сильвио.

Молодой, привлекательный и пылкий, Сильвио, вероятно, был сьюом местного богача. Он хорошо одет и наделен большим обаянием. Его красота пленяет Недду, которая уже притерпелась к своей нелегкой бродячей жизни, однообразной и унылой. Хотя она и пытается охладить его пыл и умоляет не искушать ее («Я люблю, но навек разлучиться должны мы...»), падение Недды неизбежно.

Тонио приводит хозяина к месту свидания, ревнивые подозрения Канио подтвердились: он настигает парочку в тот момент, когда влюбленные прощаются и Сильвио бросает такую недвусмысленную реплику: «Этой же ночью бежать тебя заставлю!»

Канио пускается вдогонку за Сильвио, но тому удается уйти неузнанным. Между Неддой и ее супругом происходит ужасная сцена, однако молодая женщина отказывается назвать имя своего любовника.

Появляется Беппо. Он напоминает, что пора готовиться к вечернему спектаклю. Беппо отсылает Недду переодеться для своей роли и едва ли не силой заставляет Канио надеть костюм и загримироваться. Убитый горем и печалью, Канио исполняет ариозо, известное всему миру, слова которого стали крылатым выражением: «Ты наряжайся...» И дальше: «Смейся, Паяц, над разбитой любовью...»

Лишь одна жалкая надежда теплится в сердце Канио: Тонио убедил его, что любовник Недды непременно будет присутствовать на спектакле и чем-нибудь обязательно себя выдаст.

На Беппо – пожалуй, единственном человеке, не подверженном диким и необузданным страстям, – лежит ответственность за нормальный ход представления. Он – воплощение старинной театральной поговорки: пьеса должна продолжаться. Ему и невдомек, что возникшие неприятности могут обернуться чем-то серьезным. Возможно, Леонкавалло восхитило поразительное умение этого персонажа сохранять хладнокровие, и он наградил Беппо, играющего Арлекина, самой очаровательной серенадой, которую сочинил специально для этой роли. (Между прочим, к серенаде Арлекина не раз обращались многие выдающиеся тенора и записывали ее на пластинки.)

По злой иронии судьбы, небольшая веселая комедия, показанная на импровизированных подмостках, пародирует события, происшедшие в первом действии. Неверная Коломбина, принимающая своего любовника в отсутствие супруга, грубоватое вмешательство хромого клоуна Таддео, а затем неожиданное возвращение обманутого мужа, который становится свидетелем бегства Арлекина, выпрыгнувшего в окно, и слышит, как Коломбина бросает вдогонку своему возлюбленному: «Этой ночью мы бежим с тобою!»

«Боже мой, – произносит Канио в сторону, – здесь он! Где предел униженью?»

Ничего не подозревая, зрители разражаются взрывами хохота. Для них происходящее на сцене – веселая комедия.

Хотя кое-кто из поселян явно встревожен реализмом театрального действа. Смех, которым были встречены слова, больно ранившие его сердце, а также иронические замечания Тонио сводят Канио с ума. Играя Паяца, он пытается вынудить Коломбину раскрыть имя любовника, но вдруг эта сцена, которая всегда забавляла публику, превращается в жестокую, поражающую своим правдоподобием ссору. Завороженные зрители, по-прежнему не догадываясь о трагедии, подстерегающей героев, аплодируют актерам, столь жизненно играющим представление. Публика еще смеется и хлопает в ладоши, когда Канио – прежде чем содрогнувшийся Беппо успевает вмешаться – неожиданно вонзает нож в свою неверную Недду.

Все в ужасе вскакивают со своих мест, а Сильвио бросается к подмосткам, чтобы прийти на помощь Недде. Умирая, она шепчет: «Беги же, Сильвио!» В этот момент Канио, узнав наконец, кто отнял у него жену, убивает ножом и Сильвио. Охваченная паникой, толпа зрителей устремляется прочь, а Канио, убитый безутешным горем, обнимает тело любимой, но предавшей его жены... Занавес стремительно опускается.