Черное евангелие - Сэйтё Мацумото

Против ожидания на эти вопросы Торбэк отвечал без колебаний. Он без запинки называл людей, которые в определенное время были вместе с ним. Однако Сайто смущало, что все названные им свидетели были членами ордена святого Василия, или священники, или прихожане. Казалось, что это вполне естественно, поскольку сам Торбэк был священником. Да, но ни одного свидетеля, который не был бы связан с церковью!

Когда же следователь начал спрашивать о взаимоотношениях Торбэка с убитой, бойкость у Торбэка пропала. Он стал сбивчиво объяснять, что эти отношения не выходили за рамки того, что положено между верующей и священником.

Ему задали вопрос, бывал ли он с убитой в гостинице «Кикуцуру». И тут Торбэк после долгих проволочек, наконец, сказал, что действительно он бывал там с убитой, но все это были религиозные свидания и ничего порочащего девушку он сказать не может.

Допрос затянулся.

Торбэку несколько раз предлагали кофе, но он не выпил пи глотка, хотя у него явно пересохло в горле.

Следствию необходимо было получить слюну этого «важного свидетеля», чтобы установить его группу крови. В лаборатории все было наготове. Только бы он пригубил кофе. Результаты анализа могли стать решающими для следствия, так как оно уже располагало данными, устанавливающими, какую группу крови имел преступник, владевший женщиной незадолго до убийства. В лаборатории с нетерпением ждали слюну Торбэка, чтобы сравнить данные анализов.

Однако Торбэк не притрагивался к чашке, хотя было видно, что его мучает жажда. И напрасно его уговаривали выпить кофе, он решительно отказывался.

Вскоре выяснилось, что Торбэк воздерживается и от хождения в туалет. За все время допросов — а они длились долго — ом ни разу не вышел в уборную.

Сайто удивлялся. Неужели этот молодой патер знает, что и по моче можно определить группу крови?

Каждое показание Торбэка тщательно проверялось. Все названные им свидетели подтверждали сказанное им.

Следователь попробовал поймать его, спросив, почему его пет на фотографии, снятой во время торжества в семинарии.

— Ничего удивительного, — спокойно ответил Торбэк, — ведь группу фотографировал я сам.

В пользу Торбэка показывали все, кто присутствовал на торжестве в семинарии. Все заявляли, что Торбэк ни на минуту не отлучался с того вечера. Итак, этот козырь полиции тоже был бит.

На последнем допросе, когда Ниита объявил Торбэку, что он свободен, вмешался адвокат. Он спросил, означает ли это, что у полиции больше никаких претензий к священнику Торбэку пет.

Ниита ответил утвердительно.

Торбэка больше в полицию не вызывали, однако и Ниита и Сайто были убеждены, что убийца стюардессы Торбэк. Все косвенные улики подтверждали это. На допросах тянул с ответами, часто менялся в лице. А когда вопросы были особенно каверзными, он буквально дрожал от страха и машинально крестился. А посещение гостиницы вместе с убитой? Странное место для душеспасительных бесед! Более того, полиции были уже известны связи святых отцов с загадочным коммерсантом Ланкастером, судя по всему, занимавшимся контрабандой наркотиками. Таким образом, по-видимому, тут дело не в любовной трагедии. Пути церковнослужителей, Ланкастера и убитой скорее всего перекрещивались в сфере контрабандной торговли. Возможно, тут будет вскрыта целая организация, втянувшая в это дело служащих авиакомпании, группу агентов и все миссионерские учреждения ордена святого Василия, а не только церковь святого Гильома.

Не внушали доверия и свидетельские показания, которые давали священнослужители и прихожане церкви святого Гильома. Эти люди были связаны между собой одной веревочкой, именуемой уставом ордена святого Василия.

Однако тут ничего нельзя было поделать. По японским законам только родственники обвиняемого не могут выступать в качестве свидетелей. Свидетели же Торбэка не приходились ему родственниками, и их показания имели юридическую силу.

Как только кончились допросы, Торбэк сразу же лег в больницу, принадлежавшую тоже ордену. Обслуживающий персонал больницы сплошь был из иностранцев.

Этот ход Торбэка только укрепил полицию в убеждении, что убийца стюардессы не кто иной, как молодой патер.

Журналисты моментально пронюхали, что Торбэк лег в больницу. Однако врачи строго-настрого запретили всякие свидания с ним, ссылаясь на тяжелое состояние больного. На вопрос, чем же болен молодой священник, им ответили, что у него нервное истощение и ему необходим полный покой.

Тем временем руководители церкви святого Гильома не сидели сложа руки. Отец Билье неоднократно посещал свою старую знакомую, которая в свое время приняла такое горячее участие в истории с сахаром и муж которой пользовался большим влиянием в правительственных кругах. Эта супружеская чета имела много высокопоставленных друзей. Отец Билье очень рассчитывал на их помощь, и его расчеты оправдались. Церковь получила мощную поддержку. Да и как могло быть иначе. Ведь речь шла о спасении не одного какого-то беспутного патера, а всего ордена. Окажись патер на скамье подсудимых и попади он в тюрьму, ордену святого Василия грозил бы полный крах. А этого она допустить не могла. Ведь они тоже были приверженцами этого ордена.

Старания отца Билье не пропали даром. Дело было доложено премьер-министру.

— И среди хороших плодов, ваше превосходительство, попадаются дурные, по нельзя же из-за этого выбрасывать весь урожай. Да и дело-то выеденного яйца не стоит. Подумаешь, свернули шею какой-то беспутной девчонке! А дело может подорвать паши международные связи. Более того, успех вашей поездки в Европу тоже в какой-то мере будет зависеть от того, как окончится это дело. Подумайте, что будет, если полиция арестует этого иностранца и посадит его на скамью подсудимых? Наши торговые переговоры могут сорваться. Не следует забывать, что этот орден пользуется в Европе огромным влиянием. В конце концов речь идет и о вашей карьере!

Премьер-министр молча выслушал эти соображения. На его лице не дрогнул ни один мускул.

Действительно, он много надежд возлагал на свою поездку в Европу. Его предшественник по позапрошлому кабинету посетил Соединенные Штаты и успешно завершил там важные переговоры. Непосредственный же его предшественник побывал в Советском Союзе и заключил там тоже важное соглашение. Премьера мучило тщеславие. А этот случай с орденом действительно может испортить ему карьеру. И он внял совету своего друга.

Через несколько дней начальнику департамента полиции позвонил по телефону один видный деятель правительственной партии. Разговор был очень короткий.

— Послушай, дружище, кто там у тебя так усердствует в деле об убийстве стюардессы!.. Не пора ли с этим кончать?

16

А в это время сыщик Фудзисава в поте лица своего старался доказать, что алиби отца Торбэка фальшивое.

С этой целью он направился к старосте церкви японцу Сумиеси.

Сыщика поразил богатый дом старосты.

Церковь святого Гильома своим служащим-японцам платила очень низкое жалованье, а у Сумиеси была даже собственная машина. Квартиру он занимал небольшую, но обставлена она была с исключительным комфортом. Сразу чувствовалось, что тут живет состоятельный человек.

Фудзисава недоумевал, каким образом Сумиеси ухитряется так роскошно жить? На свое жалованье? Ведь Сумиеси получает примерно столько же, сколько и он, Фудзисава.

Сыщик попросил Сумиеси помочь следствию. Кто-кто, а староста ведь должен хорошо знать отца Торбэка, поэтому было бы хорошо, если бы он собрал и представил точные сведения о местонахождении отца Торбэка второго, третьего и четвертого апреля. Полиция была бы ему очень благодарна.

— А срочно ли вам это нужно? — спросил Сумиеси.

— Хотелось бы к завтрашнему дню, — ответил Фудзисава.

— Право, не знаю. Дело-то хлопотное. Пожалуй, не успею.

— А сколько вам нужно времени?

— Дня три, не меньше.

Однако уже на следующий день Сумиеси подготовил нужные сведения.

Странно, недоумевал Фудзисава, вчера говорил, что ему потребуется не меньше трех дней, а сегодня уже готово.

Сумиеси встретил детектива приветливо, провел его в комнаты и, вытащив из портфеля вчетверо сложенную бумагу, развернул ее перед сыщиком. В ней по часам было расписано местонахождение отца Торбэка первого, второго и третьего апреля.

Но и в этом документе алиби отца Торбэка подтверждалось людьми, так или иначе связанными с церковью, в основном либо прихожанами, либо священниками.

Фудзисава обратил внимание Сумиеси на это обстоятельство и спросил, не может ли он в качестве свидетеля назвать какое-нибудь постороннее лицо.

— Чего вы в конце концов хотите? Это все уважаемые люди. Каких еще свидетелей вам нужно?