Шторм на Ладоге (СИ) - Анастасия Калько

Марджи поднялась:

— Да, пойду пообедаю и отдохну. Крис, я проведаю тебя позже.

— Сначала выспитесь, — сурово сказала женщина-врач.

— Задать бы тебе трепку, — села на край кровати Натали, когда их с Кристель оставили наедине, — о чем ты думала, когда решилась противостоять Серебристому Волку? Если бы ты знала, какой у него послужной список!

— Теперь знаю, — ответила Кристель. — Он ввел меня в заблуждение, и я уже наказана за свою доверчивость.

— Все позади, — мать поцеловала ее в щеку. — Теперь все будет хорошо.

— А как твое расследование?

— Почти окончено. Мейерс готов меня в Потомаке утопить, но им с Ройстоном еще не раз икнется ваше увольнение!

*

В коридоре Марджи встретила мать.

— Кирстен поехала в Эрмитаж, — Мэри взяла дочь под руку. — А тебе нужно отдохнуть, ты опять не спала всю ночь…

— Мама, ты со мной, как с маленькой, — улыбнулась Марджи. — Ты чем-то расстроена?

— Да нет, тебе показалось…

— Опять читала местные газеты? И там снова намекают на то, что мы соучастницы бандитов? И рекомендуют посадить нас по полной, привязать к позорному столбу, вывалять в дегте и выпороть на Сенной площади, чтобы другим неповадно было?.. Не обращай внимания, мама. Есть люди, которые от собственной ущербности только и умеют, что поливать грязью других, так они самоутверждаются. Не нужно радовать их. Пусть видят, что всем плевать на их словесные помои. Главное — что ты знаешь: Кристель и я — не преступницы и не моральные уродки.

В палате Марджи села пообедать, а Мэри с нежностью смотрела на нее. "Моя Марджи. Почему эти русские думают, что знают мою дочь лучше, чем я? Я не умею так хорошо писать, как Натали, иначе ответила бы им…".

Миссис Бритва в России уже отправила несколько сокрушительных ответов авторам наиболее гадких статей о Кристель и Марджи, добилась эфира в радиопередачах и на телевидении, где отхлестала по щекам, правда, только словесно, нескольких "острословов". От двоих она даже добилась извинений. А одного одиозного ньюсмейкера, прославившегося своими резкими и часто грубыми высказываниями, буквально уничтожила в дебатах на ток-шоу. За Кристель и Мардж Натали билась, как львица.

— Все, мама, — Марджи отодвинула поднос, — я сыта… Но если я буду столько есть, опять превращусь в тумбочку…

— Тогда ложись и поспи, а я посижу здесь, чтобы тебя не мучили кошмары.

— Будешь оберегать мой сон, как в детстве? — сонно улыбнулась Марджи, свернувшись на кровати.

Мэри взяла со стола книгу, которую читала дочь — "Письмо пастора Бёдвара", пролистала и вздохнула над печальным концом воскресной прогулки старого пастора. Ей ли не понять чувства сьёры Бёдвара, когда у нее самой сердце ноет из-за того, что случилось с дочерью и от тех гадостей, которые здесь обрушились на девушек…

Марджи повернулась на бок, обнимая подушку, и что-то сонно пробормотала. Ее стриженый затылок выглядел таким трогательно беззащитным, а с лица во сне пропало вечное задиристое выражение. Марджи снова казалась Мэри маленькой девочкой.

Мэри перекрестила спящую дочь и снова взяла книгу. После того, что произошло на озере, Марджи часто вскрикивала и металась во сне, и только мать знала: нужно погладить девушку по голове и потрогать за плечо. Тогда кошмар отступал, и Мэй спала спокойно.

На подоконнике лежали газеты, но Мэри не стала их смотреть. Во-первых, она не умела читать по-русски, а еще — Кирсти утром пролистала их и отбросила: "Свободу слова тут понимают своеобразно! Удивительно, каким людям они разрешают вещать на всю страну!".

— У них ведь тоже есть дети, — сердито пробормотала Мэри. — Как же они могут писать такое о моей дочери?!

— Алекс, — прошептала во сне Марджи. — Я люблю тебя…

Одеяло сползло с ее ноги в голубом махровом носочке. Мэри тихонько поправила одеяло. "Дочка была права, своего избранника она узнала с первого взгляда!".

Манагуа. Никарагуа. Латинская Америка.

Здесь ничто не напоминало о сырой прохладе и светлых ночах на северном берегу. Воздух тоже был тяжелым и влажным, а дожди шли с весны до осени, но жара стояла, как в финской бане. И все равно Телмар понимал, что до конца дней не забудет Ладожское озеро…

Из Свирицы он благополучно добрался до Финского залива, пробрался на паром, идущий в Стокгольм, и отправился к людям, которые знали Куолена и согласились помочь его человеку. Его без вопросов переправили в Торонто, а из Канады — в Панаму. Оттуда Телмар направился в Никарагуа, где после демобилизации жил его товарищ по морпеху. Марко неплохо устроился, он был превосходным деревообработчиком, и его добротная удобная мебель пользовалась спросом. Телмар в юности умел столярничать, и охотно согласился работать в мебельной мастерской Марко.

Он снял квартиру неподалеку от центра, за сущие гроши по американским меркам. Обстановка была более чем спартанской, но армейская служба и работа у Куолена приучили Телмара к аскетизму. А главное — здесь была спокойная мирная жизнь.

Телмар регулярно доставал газеты, в которых писали о событиях на русском озере. он уже знал, что Кристель и полковник выздоравливают, а Марджи была легко ранена и дала показания. "Молодец девчонка, голова у нее варит. И себя вытащила из-под удара, и подругу, и мне помогла выбраться!". Пауль Веселов был представлен к награде и получил назначение в Петербурге. "Тоже выкрутился, хмырь. Никто не знает, как он на самом деле там оказался, а кто знает — болтать не станут. Ну ладно, повезло, так повезло!".

В США Телмар был неразборчив в связях, а здесь прелести местных бойких красавиц оставляли его равнодушным. Никто из женщин не мог затмить в его глазах коротковолосую мускулистую девушку с яркими синими глазами и прелестными ямочками на щеках… Марджи, девчонка из летнего лагеря; курсантка ВВС; Виргинская Орлица, лучший друг… Ни одна женщина не сможет занять ее место в его жизни.

После Ладоги Телмар растерял весь свой донжуанский азарт. Ему уже не хотелось коллекционировать легкие победы и хвастаться количеством соблазненных девиц…

Прочитав о резких выпадах против Орлиц в русской прессе, брюнет ожесточенно шмякнул газетой об стол и выкурил полпачки сигарет подряд, чтобы успокоиться: "Вы их знаете, что ли, что беретесь судить?! Все д…о на них вылили! Я бы вас заставил сожрать эти чертовы газеты!".

Телмар посмотрел на фотографию Марджи в костюме пилота возле "Роквелла", стоящую у него на столике у кровати. "Будь счастлива, Мэй!"…

Он знал, что Куолену удалось уйти до того, как местная милиция начала чесать мелким гребнем. Да, шеф времени даром не терял. Наверное, сейчас отсиживается в Мехико, там у него полно надежных людей. Сейчас шефу не до Телмара, а, отдохнув, он будет набирать новую команду и об "отработанном материале" явно забудет. Может потом Куолен провернет новую аферу, чтобы взять вожделенный куш. А Телмару было на это наплевать. На берегу озера он понял, что не все можно купить и продать. Алекс Веселов, живущий в самодельном домике, был счастливее, чем Куолен, разъезжающий на "Мазерати" и смакующий дорогие сигары в пентхаусе. И Марджи что-то нашла именно в этом парне с озера — "лешем", "робинзоне", "островитянине"…

Санкт-Петербург, Россия. Конец июля 1994 года.

Уже неделю Марджи скрывала от всех недомогание, списывая его на акклиматизацию; внезапно обрушившуюся на город жару; нервную почву… Ее постоянно тошнило, бессонница сменялась сонливостью, просыпалась она не освеженной, а вялой, с головной болью. От кофе девушку буквально выворачивало наизнанку, а сигареты казались такими гадкими на вкус, что Марджи выбросила пачку и зажигалку…

"Нужно обратиться к врачу, — думала Марджи, — вот выпишут Кристель, закроют дело об алмазах, и тогда… Что со мной? Воспаление пошло дальше? Может, мне уже слишком поздно лечиться?".

Изменился и ее характер. Если раньше Марджи иронизировала над бестактными журналистами, то сейчас разрыдалась и разорвала газету с интервью одного местного политического лидера. Не стесняясь в выражениях, этот почтенный господин настаивал, что с этими "америкосовскими подстилками" надо не церемониться, а "показательно проучить, чтобы янки знали, каково гадить на нашей земле и красть наши ценности", что он ни минуты не верит в то, что Кристель и Марджи боролись с Куоленом, а не были с ним заодно; делал гнусные намеки на то, чем, по его мнению, занимались девушки с Серебристым Волком… Потом Марджи весь вечер рыдала от обиды, и сестра и мать не могли ее успокоить…

Визита к врачу девушка боялась. А если диагноз окажется таким, что лучше сразу с обрыва в озеро, чтобы не мучиться?..

Арлингтон. Виргиния. Сентябрь 1994 года.

— Как 11 недель? — приподняла голову Марджи, изумленно глядя на врача. — ВЫ уверены?

— Одиннадцать или двенадцать, — гинеколог стянул перчатки и отошел к раковине. — Одевайтесь, мисс Беркли. Мне нужно выписать вам направления на анализы и заполнить карту…