Пантера. Начало - Наталья Корнилова

Пока я нащупала проклятую задвижку, оказавшуюся хлипким шпингалетом, который можно было вышибить одним плевком, они замолчали, и Леонид громко крикнул:

— Слышь, Золотой, сам выйдешь или как? Давай обойдемся без крови! Выдай нам сначала бабу, и ты умрешь без боли! Зачем нам ссориться напоследок?..

Моля Бога, чтобы Золотой сдуру не начал им отвечать, я тихонько проскользнула под экраном, оставив дверь открытой, чтобы они сразу ринулись в нее и не стали заглядывать в шкаф, и побежала к выходу из кинозала. Теперь я была свободна!

Я выскочила в коридор и увидела открытую дверь. Судя по всему, она вела к той самой комнате за экраном, и они начали обыск именно с нее, потому что она была крайней от лестницы. Ну и славненько. Развернувшись, я понеслась в другую сторону, к дальней лестнице, спустилась на первый этаж и начала искать вход в подвал. И только тут с ужасом вспомнила, что оставила свои туфли где-то рядом со шкафом. Когда помогала Золотому забраться в него, поставила их на пол, а потом напрочь забыла. Придется работать одними когтями, пока их не обломают. Проклятие!

Из банкетного зала, в котором было все разбросано по полу, я прошла на кухню и, когда увидела лестницу, ведущую вниз, услышала наверху громкий топот и возбужденные крики — убийцы гнались за мной, а значит, Золотой остался в шкафу, иначе и незачем было бы так спешить. У меня было время на поиски рубильников, потому что бандиты не знали, куда я побежала, и теперь снова будут обыскивать весь дом. Только вот откуда на этот раз начнут: снизу или сверху? Может, решат, что если сверху, то удача уже не повернется к ним задом? Это ворье, говорят, суеверное.

В подвале я осмотрелась и поняла, что и года не хватит, чтобы в этих бетонных казематах отыскать этот чертов выключатель. Как он выглядит, я видела только в кино, да и то мельком. Во все стороны разбегались узкие коридоры с большими дверями, и я поняла, почему так долго рыскали здесь охотники. Подойдя к одной двери, я обнаружила, что она закрыта снаружи на большую задвижку. Значит, обыскав, они заперли все помещения, чтобы потом сразу было ясно, входил туда кто или нет. Решив на всякий случай все пооткрывать, чтобы запудрить им мозги, я тронула задвижку, но она так заскрипела, что я оставила свои попытки, боясь привлечь внимание, и занялась поисками электрического щитка, надеясь, что Золотой не ошибся и он действительно находится здесь, а не на улице или вообще на чердаке. Я прислушалась. Голоса почти совсем стихли и еле-еле доносились откуда-то сверху — они таки погнались за удачей и начали с другого конца. Где-то часы пробили один раз и смолкли. Осталось шесть часов и четыре серьезные проблемы. Шесть на четыре — не так уж и плохо. Я немного успокоилась, вернулась ко входу в подвал и закрыла большую железную дверь, подперев ее пустым цинковым бачком, стоявшим туг же. Теперь, если кто войдет, я обязательно услышу и успею приготовиться.

Теперь мне оставалось лишь найти рубильник, выключить в особняке свет и, оставшись в полной темноте, не умереть. Какая малость!

Через пятнадцать минут, когда я уже отчаялась найти злосчастный выключатель, бегая по всему подвалу, он вдруг обнаружился рядом со входом, закрытый небольшой дверцей на стене, на которой был нарисован череп с костями. Открыв ее, я ужаснулась: там гнездилось больше двух десятков маленьких рубильничков, и какой из них нужно было трогать, знали разве что сам черт и электрик. Голоса к тому времени стали громче: четверка уже прочесала один этаж и спустилась ниже. Интересно, взяли они мои туфли или просто не обратили на них внимания? Надо бы их как-то вернуть — не идти же потом домой босиком. Не став больше раздумывать, я начала щелкать всеми выключателями подряд, и голоса сразу же смолкли. Наконец весь дом погрузился во тьму, включая и подвал. Стало немного жутковато. В наступившей тишине даже отсюда было слышно, как тикают на первом этаже часы. Люди наверху тоже, видимо, замерли, поняв, что мы что-то задумали. Больше всего мне хотелось, чтобы они начали испытывать страх, тогда бы справиться с ними было легче. Сколько времени им нужно, чтобы догадаться, что мы в подвале около рубильника, и отыскать сюда дорогу в темноте? Если они придут сюда сами, то мне не нужно будет ловить их по всему дому. Но если нет, то придется побегать.

Мрак был полным, кромешным и непроницаемым, как и безмолвие, в котором звон бриллиантов в сережках показался мне колокольным набатом. Я сняла их и тихонько положила на пол. Потом добралась до двери, оттащила бачок, едва дыша, и открыла дверь. Теперь, когда глаза мне были уже не нужны, я полностью переключилась на слух, обоняние и интуицию. Помня дорогу наверх, я осторожно выбралась из подвала, неслышно ступая босыми ногами по полу, вышла в большую залу, подошла к лестнице и затаилась за ней, устроившись так, чтобы в любой момент можно было прыгнуть и нанести удар. Стены были окрашены в темные цвета и поэтому не давали никакого света вообще, хоть глаз выколи. Где-то на третьем этаже послышался тихий говор. Я напрягла слух, но так ничего и не разобрала. Вроде бы их там было четверо, и они что-то возбужденно обсуждали. Прошло еще несколько минут, бубнеж продолжался. Может, они решили не рисковать, дождаться, пока рассветет и хоть что-то будет видно? Еще пару часов, небо начнет сереть, и сквозь щели в ставнях проникнет спасительный для них свет. Для них, но не для меня! Надо было идти. Я наброшусь на них в темноте, на всех сразу, и они даже не поймут, что происходит, будут молотить и своих, и чужих. Хорошо, что там две девушки, меня будет легко с ними спутать…

Я выпрямилась и сделала шаг. И услышала, нет, сначала почувствовала опасность.

Потом что-то неуловимо изменилось в темноте надо мной, и я поняла, что уже не одна стою здесь и прислушиваюсь. Потом, когда вернулась в прежнее положение, перестав дышать, уловила легкий запах табака и только после этого различила дыхание, едва слышное, почти призрачное, но оно было! Теперь я успокоилась. Человек был один, я о нем знала, а он обо мне — нет. Шагов и шуршания одежды я не слышала, но дыхание приближалось, опускаясь по лестнице, словно кто-то не шел, а плавно и медленно летел над ступеньками. Видимо, они в полной мере оценили врага, если проявляют такие недюжинные способности. Говор наверху продолжался, но здесь, внизу, он не мешал различать звуки. Они пошли на хитрость и хотели обмануть нас, отвлекая своей болтовней. И вправду волки, ума им не занимать, как и кровожадности. Я почувствовала себя в лесу, на охоте, сильной и безжалостной хищницей — пантерой, ослепленной, но гораздо более опасной, чем даже стая волков. Сердце мое забилось ровно, все мышцы напряглись, я повернулась в сторону врага и приготовилась к прыжку. Главное, как учил Акира, в темноте нащупать противника, уцепиться хотя бы за краешек одежды, чтобы выпустить уже только мертвого…

…Она рухнула откуда-то сверху, свалившись мне на голову, совершенно голая, скользкая и верткая, как змея. Она рассчитывала оглушить меня весом своего тела, когда прыгала через перила, но инстинкт спас меня — я отшатнулась в сторону и лишь почувствовала, как лицо обожгли ее длинные ногти. Как она меня обнаружила, оставалось только гадать, но не исключено, что она видела в темноте, как кошка, чего мне, к сожалению, было не дано. Я не могла разобрать, кто это — Линда или Виола. Но она достаточно умна, чтобы знать, что бесшумно передвигаться можно, только сняв всю одежду, чтобы не шуршала.

Ничего не видя, я резанула воздух перед собой, но ведьма быстро переместилась и задышала уже сзади и туг же снова бросилась, уверенная, что я не вижу ее. Зато я ее слышала, и этого было достаточно. Акира учил нас драться вслепую. Предположив, что она все-таки видит меня, я решила этим же и обмануть ее. Я пригнулась, но получила такой удар в лицо, что искры посыпались из глаз, только что не осветив все вокруг. И сразу же ее коленка опять, на этот раз вместе с руками, врезала по мне. Теперь удары посыпались со всех сторон, не причиняя особого вреда, ибо я закрылась и выжидала, стараясь схватить ее за что-нибудь. Она била молча, все время перемещаясь вокруг, а я все сгибалась, уже стоя на коленках и отражая удары. Наконец она с шумом вобрала в себя воздух, видимо, приготовившись для решающего удара ногой, и я прыгнула на звук ее дыхания. И не промахнулась: моя ладонь полностью вошла во что-то мягкое и горячее, скорее всего в живот, распоров его ногтями-бритвами, и она дико закричала. Теперь она в буквальном смысле была у меня в руках. Полоснув свободной рукой по предполагаемому горлу, я лишила ее голоса — она смолкла и обмякла. Сверху раздался отчаянный вопль:

— Линда!!! Ты жива?! Я иду к тебе!.. Кричала Виола. И сразу послышались торопливые шаги по ступенькам — спускались все трое и делали это очень быстро. Не мешкая, я стянула с себя мокрое от крови платье и кинула его на лестницу, нащупав руками перила. Из разбитой губы текла кровь, и я стала слизывать ее языком. Тело Линды лежало где-то под ногами, ступни скользили в крови, и я отодвинулась вглубь, под лестницу, чтобы вытереть ноги и спрятаться на случай, если и остальные тоже видят в темноте. Но это было маловероятно: тогда бы они пошли все сразу.