Бояръ-Аниме. Одаренный: кадет - Тим Волков

приблизился ко мне. Глаза его немилосердно горели, словно в них плеснули кислотой. Сектант одним резким движением рассек воздух над моей головой, ровно в том месте, где находился ауральный двойник.

И в ту же секунду меня прорезала страшная боль.

Боль, колючая и жгучая. Боль, нестерпимая и страшная.

В то мгновение я забыл обо всем. Меня окунуло в океан боли и ничего, кроме этой боли вокруг не было.

Адепты закричали:

— Путь-Свят-Ра!

— Путь-Свят-Ра!

А я закричал в ответ, истошно и дико:

— А-а-а-к-х!

Сдерживающая печать глухо лопнула, осколки полетели во все стороны, высвобождая монстра. Хлынул свет, холодный, чужой. Короткие росчерки красных молний сплелись в воронку, из которой показалась жуткая морда.

Я вдруг всей кожей ощутил дыхание надвигающейся смерти. Оно сдавило грудь, навалилось многотонной массой.

— Путь-Свят-Ра! Путь-Свят-Ра! — срывая горло, орали вовсю адепты.

Их крики сотрясали воздух, пронизывали его словно колья. Где-то в гулу в ужасе забилась Смит.

В нос ударил запах горелой плоти и шерсти.

Пот потолком храма забился чей-то жуткий низкий рык. Но кричал уже не я. Архитектор. Огромным плазменным шаром он вырвался в пространство нашего мира, злой и беспощадный.

Распутин вскинул руки вверх, приветствуя пожирателя миров.

Архитектор был на свободе.

Глава 23. Помощь

Отматывая назад все произошедшее, я понял, где мы допустили ошибку. Да, нам удалось оторваться от преследователя на вокзале, которого нам подослал Распутин. Но мы слишком спешили попасть к Смит и этот шаг он просчитал, устроив там засаду. И теперь эта оплошность привела к таким печальным последствиям. Архитектор был на свободе. Вновь.

— Путь-Свят-Ра! — прорычал Распутин, заворожено наблюдая, как чужак из иных миров кружиться под сводами храма.

— Ну, чего же ты стоишь? — закричал я, обращаясь к Распутину. — Ты говорил, что хотел очистить этот гной. Так убей Архитектора!

Адепты занервничали. Распутин и в самом деле говорил такие слова, но это была ложь. Истинные намерения сектанта были другими.

— Убей чужака, пока не поздно! Иначе мы все... — договорить я не успел, мне врезали кулаком в живот, и я согнулся пополам.

Все остальное действо я уже наблюдал лежа на полу.

Как говорил мой давний еще из прошлой жизни, друг Майк, «иногда сумасшедших можно остановить только дав им то, чего они хотят и тогда их разрывает от счастья». Я хотел верить в то, что Распутина сейчас именно разорвет, в прямом смысле слова.

— Отдай мне свою силу! — гортанно зарычал Распутин.

Мне стало смешно. Как же, так он тебе добровольно все и отдал! Держи карман шире!

— Идиот! — с трудом выдавил я. — Он убьет тебя!

Распутин оглянулся, рявкнул:

— Этих — в расход!

И кивнул на меня и Смит.

Меня подхватили за одежду и потащили к выходу. Уже у самого порога я увидел, как Архитектор вдруг расправил перепончатые жуткие крылья и камнем обрушился на Распутина. Мне хотелось верить, что он убил сектанта. Но все было хуже. Гораздо хуже.

Архитектор понял, что Распутин и сам является достаточно мощным менталистом и обладателем силы. И решил воспользоваться этим. Превращаясь в клубок молний, чужак погрузился в Распутина, сливаясь с ним, используя его тело для своих целей. Ожидаемо. Предсказуемо. Но от этого не менее опасно.

Глаза Распутина вспыхнули адским пламенем, таким мне знакомым. Сектант зарычал, начал дергаться из стороны в сторону, махать руками. Упругая волна леденящей силы ударила во все стороны. Адепты в страхе отпрянули.

Что было дальше я не видел — меня вытащили на улицу. Следом выскочил один из адептов, произнес охране:

— Дай, я его прикончу!

И скинул балахон с голову. Я не удивился, увидев Дантеса.

В руке он держал пистолет.

Охранник отошел в сторону, потом и вовсе скрылся в дверях храма, когда оттуда раздались жуткие крики.

— Думал, я не смогу найти способ поквитаться с тобой, гаденыш? — прошипел Дантес, ухмыляясь. — Думаешь. Смог меня победить? Нет, меня просто так не одолеть. У меня везде связи есть. Наша организация проникла во всё! Ее адепты работают на разных руководящих должностях во всех организациях. И они помогут своему собрату, когда приходит беда. Так что ты проиграл, Пушкин. И сейчас я тебе голову прострелю, с огромным удовольствием прострелю.

— Убьешь — окончательно лишишься возможности получить обратно свой завод «БлагоДать», — начал играть я на больной теме Дантеса.

— Тоже ошибаешься, — улыбнулся тот. — Это лишь вопрос времени. Мои люди уже занимаются этим. Я верну себе свое, и ты мне не нужен.

— Вы — подонок и свинья! — крикнула вдруг Смит, наконец избавившись от кляпа. — Немедленно отпустите нас, а не то...

— А не то — что?

Смит попыталась создать хоть что-то с помощью Дара, но не смогла — помещал блокиратор в виде ошейника.

Дантес визгливо рассмеялся. Вновь повернулся ко мне.

— Видишь? Ты проиграл.

И направил на меня оружие.

— Нет, — покачал я головой. — Проиграл не я. А ты!

И рассмеялся.

Такая реакция смутила Дантеса. Он зашипел:

— Чего ты ржешь?! Или спятил? А ну заткнись! Заткнись я сказал!

— Дантес, ты идиот!

Такое откровение сбило противника с толку. Он непонимающе посмотрел на меня, пытаясь все же понять причину моего веселья. И он ее понял буквально через мгновение — когда Харуко, выскочившая из кустов, сбила его с ног.

Я тут же подскочил, отпнул пистолет в сторону. Вторым ударом вырубил Дантеса.

— Харуко!

Но девушка и сама поняла, что от нее требуется. Он подбежала ко мне, одним движением сорвала ошейник. Потом помогла освободиться Смит.

Я активировал Дар, заставив наручники со звоном отскочить в стороны. Ярости в моей душе было много, и она сыграла как прорезающее горючее — благо в памяти остались конструкты, которыми пользовался Крыса.

Я подошел к Смит, помог ей подняться.

— Александр!.. — успел вскрикнуть он.

Но я услышал тяжелое дыхание Дантеса еще до того, как он успел подойти ко мне.

Я ударил его с левой. И удар, подкрепленный артефактами Коха, выдался мощным. Дантес даже не успел понять, что произошло. Просто шамкнул сломанной челюстью и вновь упал на землю.

Я глянул на Смит и Харуко, коротко бросил:

— Идите.

Они поняли меня без лишних вопросов. Я же решил поставить точку в деле с Дантесами. Хватит милости. Хватит прощения. Пора принимать жесткие решения.

И я их принял.