Золотой империал - Андрей Ерпылев

— Что это было?

Петр Андреевич, положив автомат возле бедра и сдвинув предохранитель на «огонь очередями», невозмутимо отломил крылышко изрядно уполовиненного уже гуся и пробормотал себе под нос:

— Вероятно, хозяин здешних мест...

— Уже шестой за сегодня!

Николай указал ротмистру черенком палки, которую сжимал в руке, на покачивавшийся метрах в ста от них на маслянистой глади угольно-черного омутка знакомый буек.

— Какая разница, Николай Ильич... — протянул Чебриков, устало вытирая пот со лба перемазанной грязью ладонью. — Шестой или шестьдесят шестой. Главное, что до цели осталось всего ничего — не более семи верст... Простите, километров.

Жорка понуро брел налегке, если так можно было назвать огромный вьюк, сгибающий его чуть ли не до поверхности болота. Не добавлял скорости тянущийся сзади на привязи Кавардовский, наотрез отказавшийся нести более навьюченного на него вначале. Не помогло ни демонстративное щелканье затвором, ни увесистый пинок, которым Николай, наплевав на увещевания ротмистра, наградил строптивого уголовника голубых кровей. Князь, ничего не желая слушать, упорно ссылался на какие-то конвенции, наличие которых Чебриков подтвердил угрюмым кивком.

Поэтому «телегу», нечто среднее между волокушей и плотом, сооруженную на островке, где путники задержались на три дня, пока Валя окончательно не поправилась, пришлось тянуть графу и милиционеру, а время от времени кого-нибудь из них подменял Ко-нькевич. На «телеге» транспортировали девушку, очень ослабевшую после болезни (всезнающим Чебриковым определенной как одну из разновидностей болотной лихорадки), так как после долгих споров было решено, что Вале никак нельзя переохлаждаться. Туда же поместили большую часть поклажи и Шаляпина, как и все представители кошачьего рода-племени, больше всего на свете боявшегося воды.

Все три дня вынужденного перекура путешественники не теряли времени даром, потратив их на сооружение волокуши, заготовку провизии — ротмистр, проявляя чудеса меткости, настрелял кучу разнообразной болотной дичи, — а главное, на изготовление непромокаемой одежды.

По какому-то хитрому не то эскимосскому, не то индейскому рецепту, по словам ротмистра, вывезенному им из Заокеанских Владений, часть верхней одежды была пропитана птичьим жиром и определенным образом завулканизирована на костре. Красоты и, что главное, нежного аромата эта процедура гардеробу «миропроходцев», конечно, не добавила, зато теперь можно было шлепать по стылой болотной жиже хоть день напролет. Да и комары отшатывались от непривычного запаха, решив оставить дурно пахнущих пришельцев в покое. Нельзя сказать, что последнее обстоятельство сильно опечалило путешественников, много вытерпевших на марше от болотных «дракул»...

Неведомый «болотный хозяин» беспокоил редко, и, посовещавшись, просвещенные путешественники порешили, что это обычный выход на поверхность метана и прочих природных газов, так страшивший в старину жителей низменных мест, с перепугу населивших топи водяными, кикиморами и прочей нечистью.

— Меня больше заботит, господин капитан, — ротмистр говорил тихо, чтобы остальные не слышали, — что буйки эти почему-то начали отклоняться от прямой линии и теперь между их пунктиром и нужным нам направлением образовался солидный угол.

— К чему бы это? — Николаю передалось беспокойство Чебрикова. — Какая-то ошибка в расчетах? Может быть, ваш компас?

— Мой компас не врет, Николай Ильич, — резковато оборвал милиционера граф. — Это инерциальный инструмент, а не магнитный. Отклонить его от заданного направления может только прямое вмешательство, а это, я вам скажу, непростая процедура даже для меня. Скорее всего, буйки указывают нам маршрут, почему-то признанный их создателями более подходящим.

— Слушайте, Петр Андреевич! — В Александрове нарастало глухое раздражение. — Откуда мы можем знать истинные намерения тех, кто прокладывал маршрут? Может быть, он специально уходит в сторону, чтобы идущий посетил какое-нибудь памятное для «геодезистов» место? Первую стоянку, например. Или чью-нибудь могилу...

Забывшись, последние слова он произнес в полный голос, заставив остальных насторожиться. Даже кот, продремавший всю дорогу на руках Вали, заботливо укрытый полой ее пальтеца, поднял морду и, зевнув, уставился своими сюрреалистическими глазищами на спорщиков. Скрывать больше не имело смысла. Смерив Александрова долгим взглядом, граф посвятил всю команду в суть вопроса.

— Конечно, нужно срезать! — тут же заявил Жорка, поддержанный Николаем и Валей. — Это же кругаля какого давать, если по буйкам топать. А может, они вообще в другую сторону указывают.

Ротмистр пожал плечами.

— Направление стрелок на буйках совпадает с данными моего... — замялся он. — Компаса.

— Вы можете проложить прямой курс на треугольник?

— Естественно...

— Тогда — вперед! Слеги мы на острове выломали длинные, если будет топко — поищем обход.

— Как прикажете. — Ротмистр снова пожал плечами, решив, что спорить с друзьями из-за неясной тревоги, самому до конца непонятной, глупо и нерационально. Действительно, если отклониться от прямого маршрута, следуя за капризными буйками, придется намотать лишний пяток километров, если не больше, а то и заночевать посреди болота без какого-либо намека на сушу и костер.

Для очистки совести Петр Андреевич, установив на своем бинокле максимальное увеличение, тщательно исследовал расстилавшуюся перед путниками топь. Ничего подозрительного в поле зрения не обнаружилось, зато далеко впереди он хоть и не сразу разглядел еще один буек, седьмой, если считать от острова. Судя по всему, линия буйков действительно шла по дуге, огибая по непонятной причине совершенно идентичный всему виденному ранее участок трясины.

— Лезем прямо к болотному черту в зубы! — буркнул он и налег на постромки.

Ноги, словно налитые свинцом, с каждым шагом приходится вырывать из неохотно отпускающей их жижи все с большим трудом. В глазах мельтешат сонмы светящихся и одновременно темных как ночь мушек и черточек. Стылая грязь уже не кажется отвратительной — так бы и лег в нее ничком, зарывшись лицом, словно в уютную перину.

— Не спать, господин капитан! — Окрик ротмистра вырывает из блаженного полусна на грешную, мерзкую, мокрую и вонючую землю.

— Да я и не сплю. — Николай обалдело трясет головой, стряхивая липкую одурь.

Жорка тоже плетется в трех шагах позади волокуши, клюя носом, как и сомнамбулически передвигающий ноги Кавардовский. Этот уж точно спит: научился, наверное, на долгих каторжных этапах. Ротмистр говорил, что Князь — беглый каторжник. Ротмистр... Ничего-то ему не делается... Будто из железа выкован. А может, он — робот... А что?.. Был вроде бы такой фильм американский, где робот из будущего в точности копировал человека. Да нет, бред это — такой же живой человек из плоти и крови. Не перевязывал ему, что ли, самолично порезы от Роландова меча? Такой же мужик, как и мы с Жоркой, пусть и с тремя десятками поколений голубых предков. То есть не голубых, конечно, а с голубой кровью. Интересно, какая она — голубая кровь? Стоп, что-то опять куда-то не туда понесло.

Александров встрепенулся и ребром грязной ладони протер глаза. Что-то притомился он сегодня. День в разгаре — солнца, правда, не видать из-за серого низкого марева, — а спать хочется, как в два часа ночи. Наверное, от усталости.

Ага, ротмистр тоже, кажется, засыпает: вон как бодается головой через каждые два шага. Нужно будет его тоже по-сержантски окликнуть — пусть нос не задирает! Жорка вот сейчас точно упадет... А Кавардовский силен: как шел на автопилоте, так и идет. Да-а, каторжная школа не то что у наших зэков! Хотя как знать...

Валя, конечно, спит без задних ног: утомилась бедная, кот тоже... Стоп! Кот-то как раз и не спит!

Напружинившийся и ставший от взъерошенной шерсти в полтора раза больше Шаляпин, припав на все четыре лапы, напряженно вглядывался куда-то влево по направлению движения, нервно поводя хвостом, словно выслеживал мышь. Какой низкий звук он издает! Это не мурлыканье и не рычание, такого еще не было... Да он ли это шипит?

— Ротмистр! Что это такое с котом?

Петр Андреевич вскинулся, ошалело поводя головой из стороны в сторону, рукой при этом привычно нащупывая верный автомат.

— Что...

Все случилось в какие-то доли секунды.

Внезапно в каких-то десяти метрах от путешественников болотная грязь взлетела вверх тремя огромными столбами, будто маленький караван накрыл весьма точным попаданием взвод восьмидесятидвухмиллиметровых минометов. Однако столбы грязи были порождены отнюдь не взрывами...

— Что это?..

Страшная зубастая пасть на чудовищно длинной шее ринулась на обалдевшего от ужаса Николая, судорожно шарившего за спиной в попытке нащупать цевье «Дегтярева»... Смрадное дыхание обожгло лицо. В такую пасть легко может поместиться добрая половина туловища. Где же пулемет?..