Украденные ночи - Дженнифер Блейк

Амалия приподнялась на руках и нависла над Робертом, лаская затвердевшими сосками его грудь. Разметавшиеся волосы прикрывали их атласным покрывалом. Его лицо было наполовину в тени, и все его желание сосредоточилось в темно-синих глазах, пожиравших ее. Роберт поймал ее губы и прильнул к ним. Дыхание Амалии участилось, когда она ощутила между бедер его восставшую плоть, которая, нежно прикасаясь, искала желанный вход под арку райского наслаждения. Она почувствовала внутреннее напряжение ожидания желанного гостя, а может, и властного хозяина, которому нужны будут и пространство, и влага. Она сдвинулась чуть-чуть назад, не сводя с Роберта затуманенных глаз, а потом медленными полукружьями помогла гостю войти в нее и заполнить собой пустоту сладостного ожидания.

Роберт улыбнулся, как бы одобрив изысканное начало любовных игр. Удовлетворение, невысказанная благодарность и мольба, от которой перехватило дыхание, светились в его глазах. Амалия почувствовала, как слезы радости блестящими росинками повисли на ресницах. Трепет пробежал по ее телу, переходя в мелкую дрожь.

С тихим стоном Роберт привлек ее к себе и тут же перекатился на бок, а потом так, что оказался под Амалией. Он страстно и нежно ласкал ее тело, проводя губами по набухшим соскам, обволакивая их то жарким дыханием, то влажным языком. Ее тело отвечало на его ласки, отдаваясь первобытному инстинкту. Амалия извивалась в объятиях, гладя жесткие завитки его волос, которые, казалось, сами тянулись к ее ладоням, обвиваясь вокруг ее пальцев, а ее глаза наполнялись слезами. Его мощное мужское тело пьянило ее, хотелось забыться, не думать ни о ком и ни о чем. Однако угнетала мысль, что все это в последний раз и никогда не повторится.

«Но ОН никогда НЕ СОГЛАСИТСЯ!» — подумала она, ощущая влажное прикосновение сильных пальцев мужчины к самой потаенной части ее тела, к ее сокровенной женственности. Она сладострастно застонала и плотнее закрыла глаза. Реальность и вопросы о том, что грех, а что нет, утонули в накатившей на нее волне чувственного восторга. По сравнению с ним все выглядело мелким и ничего не значащим. Он стал составной частью ее существа, и никто не смог бы его отнять. Никто и никогда!

Роберт поймал ее губы своим полуоткрытым ртом, прижал мускулистые ноги к ее ногам и откатился вместе с ней в ароматный, мокрый от росы клевер. Их тела, напоминая тела язычников, купались в мягкой влаге рассвета, сплетаясь друг с другом, и вытягивались рядом, испытывая огромное желание слиться в нечто единое, а потом раствориться в природе.

Никогда в жизни Амалия не чувствовала себя такой естественной и такой свободной. Каждая клеточка ее влажной кожи пылала страстью. Кровь, отхлынув от сердца, прилила к бедрам, животу, ногам, окружив пульсирующим теплом лоно любви. Они вновь перекатились, и Роберт вознесся над нею, а потом прильнул к ней, слившись в безумном порыве! С каждым новым толчком он проникал все глубже, заполняя ее существо собой, своей неистощимой страстью. Амалия хотела, чтобы их тела слились, чтобы навсегда осталась в памяти их последняя встреча.

Ее чувства обострились и напряглись до предела, готовые взмыть в неизведанное. Глаза застилал туман. Ее дыхание затерялось у нее в горле, а мысли распались на множество ярких осколков. Пальцы впились ногтями в спину Роберта, как бы понуждая его освободиться самому и освободить ее от этих сладостно-мучительных оков. Все произошло внезапно, как и подобает чуду, у которого нет ни возраста, ни названия, ни пределов возможного. Что-то взорвалось внутри ее, и в то же самое мгновение он врезался в самую середину бушевавшего внутри ее шторма, потом толчок повторился, и мощная струя успокаивающей влаги излилась внутрь. Амалия тихо вскрикнула, изогнувшись под ним, и любовники замерли в неподвижности.

Через какое-то время Роберт откинулся на спину, привлекая Амалию к себе, и положил ее голову себе на грудь. Они лежали молча, каждый думал о своем, слышалось только их учащенное дыхание. Смешанный с росой пот холодил тело. Где-то неподалеку в роще прокричала кукушка. Беспокойный кузнечик трещал у самого уха. Вода в заводи тихо плескалась о берег.

— Надеюсь, что здесь нет ядовитого плюща, — сказал Роберт весело.

— Или красных клопов, — добавила Амалия.

— Проклятие! — Роберт весь напрягся.

Красными клопами здесь называли тропических песчаных блох, которые имели обыкновение откладывать яйца под кожу человека. В других местах их называли «чигоу». Укус клопов был неопасен, но вызывал невероятный зуд. Амалию рассмешил страх этого сильного мужчины перед маленьким насекомым, но не успела она и слова сказать, как очутилась в траве. Роберт повернулся широкой спиной к заводи, стараясь загородить ее собой и разбросанную вокруг них одежду. Ничего не понимая, Амалия попробовала сесть, но он снова уложил ее на траву, метнув быстрый взгляд за спину.

И тут она увидела наконец очертания знакомого треугольного паруса в кремово-синюю полосу. Единственным судном в заводи, щеголявшим столь заметным парусом, была баржа Жюльена. Она медленно проплывала вдоль берега, сияя на солнце белизной бортов и блестя брызгами рассекаемой воды. Баржа напоминала бабочку — существо красивое, но бесполезное. Стоявшего у руля Тиге скрывал парус, зато хозяин баржи, окруженный многочисленными подушками, был виден как на ладони. Жюльен сидел, выпрямившись, сдвинув соломенную шляпу на затылок. Неожиданно лицо его вытянулось от изумления и гнева: он смотрел прямо на лужайку, облюбованную Робертом для встречи с Амалией.

Когда они въехали наконец в «Рощу», баржа мирно покачивалась у причала, а парус был убран. Они вернулись домой не сразу. Потребовалось время, чтобы отыскать в траве заколки, отряхнуться, почиститься, привести себя в порядок, чтобы солнце успело высушить влажную одежду. Амалия не знала, надо ли быть благодарной за эту вынужденную отсрочку. Возможно, было бы лучше, если бы Жюльен пристал к берегу и дал выход гневу. Но он не захотел ссориться в присутствии слуги. Заметил их Тиге или нет, неизвестно, но привлекать лишний раз его внимание к хозяйским проблемам, конечно же, не следовало.

Дорогой они с Робертом почти не разговаривали, каждый был занят собственными мыслями. Амалия хотела бы знать, о чем думал Роберт, пока они ехали, но бесстрастное выражение его лица и спокойный взгляд могли означать что угодно, только не раскаяние. А сама она сожалела? Вряд ли. Хотя и следовало бы, наверное.

Судя по обилию горшков, бочонков всех размеров, ящиков и банок, покрывавших склоны холма перед домом, долгожданные кусты из Китая благополучно прибыли. Пароходик вместе с плоскодонными баржами, на которых привезли все это добро, уже отбыл вниз по реке в сторону Сан-Мартинвиля. Мами с зонтом в руке прохаживалась по дорожкам будущего сада под руку с Джорджем, который показывал ей наиболее интересные растения и кусты. Ни Хлои, ни Жюльена поблизости не было.