Путешествия с тетушкой. Стамбульский экспресс - Грэм Грин

несовершенствах людских отношений; это праздник нашей несостоятельности, грустный, но утешительный.

Годами я сидел в одном и том же ряду под витражом, посвященным в 1887 году памяти советника Трамбула. На витраже изображен Христос, окруженный детьми, сидящий под сенью очень зеленого дерева, надпись соответствующая: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне» [116]. Благодаря советнику Трамбулу на Кренмер-роуд было построено прямоугольное здание красного кирпича с решетками на окнах — сперва сиротский приют, а ныне место заключения малолетних преступников.

Рождественская служба началась с более мелодичного, чем в исполнении майора Чарджа, варианта «Слышишь — ангелы поют!», а затем мы перешли ко всеми любимому «Славному королю Венцеславу».

«Свежий, чистый, ровный», — выводили на галерее высокие женские голоса. Мне этот стих всегда казался очень красивым, он воскрешал картину уютной сельской Англии, где нет толп и машин, грязнящих снег, где даже королевский дворец стоит среди безмолвных, нехоженых полей.

— Снежного Рождества, сэр, в этом году нам не дождаться, — прошептал мне в ухо кто-то за моей спиной, и, обернувшись, я узрел в следующем ряду сержанта сыскной полиции Спарроу.

— Вы что тут делаете?

— Не уделите ли мне минутку после службы, сэр, — отозвался он и, поднеся к глазам молитвенник, запел звучным приятным баритоном:

А мороз был лютый;

Шел за хворостом старик…

(Быть может, сержант Спарроу тоже, как и мисс Трумен, когда-то служил на флоте.)

…Нищий и разутый.

Я оглянулся на его спутника. Щегольски одетый, с сухим лицом законника, в темно-сером пальто, с зонтиком, висевшим на согнутой руке — очевидно, он боялся потерять его. Интересно, пришло мне в голову, что он будет делать с зонтом или с отутюженной складкой на брюках, когда придется встать на колени. В отличие от сержанта Спарроу, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он не пел и, подозреваю, не молился.

— Верный паж, ступай за мной… — истово запел сержант.

— Смело шествуй следом… — Хор на галерее со страстью вступил в состязание с этим неожиданным голосом снизу.

Наконец началось собственно богослужение, и я был рад, когда навязываемый нам на Рождество символ веры Афанасия [117] благополучно закончился. «Якоже ниже три несозданные ниже три непостижимые, но Един несозданный и Един непостижимый». (Сержант Спарроу несколько раз в продолжение службы откашлялся.)

Я намеревался — как всегда на Рождество — подойти к причастию. Англиканская церковь не представляет собой исключения из правила: причастие — служба поминальная, и я имел такое же право помянуть прекрасную легенду, как и любой истинно верующий. Священник произносил слова четко, а прихожане невнятно гудели, чтобы скрыть то обстоятельство, что они плохо помнят текст: «Сердцем и словом к Тебе припадаем, все преступления наши сознавая, молимтися: помилуй и очисти беззакония наши». Я заметил, что сержант, вероятно из профессиональной осторожности, присоединился к всеобщему признанию своей вины. «Множество содеянных нами лютых прегрешении, во вся дни жизни нашея, плачем и рыдаем горько, помышляя лукавые деяния». Ни разу прежде я не замечал, насколько молитва похожа на речь старого каторжника, обращающегося к судьям с просьбой о помиловании. Присутствие сержанта сыскной полиции словно придало службе совсем другую окраску. Когда я отошел в неф, чтобы подойти к алтарю, за моей спиной послышались бурные пререкания шепотом и слова «Нет, Спарроу, вы!», произнесенные очень настойчивым тоном, так что я не удивился, увидав коленопреклоненного сержанта Спарроу рядом с собой у барьера в ожидании причастия. Возможно, у них родилось сомнение — а вдруг я воспользуюсь причастием и сбегу через боковую дверь.

Когда дошла очередь до сержанта Спарроу приложиться к чаше, он очень долго от нее не отрывался, и я заметил, что до конца обряда пришлось принести еще вина. Когда я возвращался на место, сержант следовал за мной по пятам, и на скамье позади меня снова разгорелось перешептывание. «У меня глотка как наждак», — услышал я. Видимо, сержант оправдывался из-за своей возни с чашей.

К концу службы они стояли и ждали меня у дверей. Сержант Спарроу представил мне своего спутника.

— Инспектор сыскной полиции Вудроу, — сказал он, — мистер Пуллинг. — И, понизив голос, с благоговением добавил: — Инспектор Вудроу работает в Специальном отделе.

После некоторого колебания с обеих сторон мы пожали друг другу руки.

— Мы интересуемся, сэр, не согласитесь ли вы опять нам посодействовать, — начал сержант Спарроу. — Я рассказывал инспектору Вудроу, как вы нам однажды помогли разобраться с тем горшком марихуаны.

— Очевидно, вы имеете в виду урну с прахом моей матери, — ответил я со всем возможным высокомерием, на какое способен человек в рождественскую ночь.

Прихожане высыпали на улицу из обеих дверей. Мимо прошествовал адмирал. Из нагрудного кармашка у него торчало что-то алое, наверное бумажная шляпа, служившая ему теперь носовым платком.

— В «Короне и якоре» нам сообщили, — чопорным и неприязненным тоном произнес инспектор Вудроу, — что ключи от квартиры вашей тетушки находятся у вас.

— Мы хотим действовать деликатно, — пояснил сержант Спарроу, — с добровольного согласия всех заинтересованных сторон. Для суда это всегда лучше.

— Что, собственно, вам нужно?

— Счастливого Рождества, мистер Пуллинг. — Викарий положил руку мне на плечо. — Имею ли я удовольствие видеть перед собой двух новых прихожан?

— Мистер Спарроу, мистер Вудроу, викарий, — представил я.

— Надеюсь, вам понравилась наша рождественская служба?

— Еще как, — с жаром подтвердил сержант. — Для меня главное — это хорошая мелодия и слова чтоб были понятные.

— Подождите минуточку, я поищу экземпляры нашего приходского журнала. На редкость удачный выпуск.

Священник нырнул обратно в темную церковь, в своем стихаре он был похож на привидение.

— Понимаете, сэр, — продолжал свое сержант Спарроу, — нам ничего не стоило получить ордер на обыск и войти без вашего разрешения. Но, во-первых, замок жаль портить, хороший замок — Чабб — мисс Бертрам очень предусмотрительна. А кроме того, это будет говорить не в пользу старой леди при следствии. Если, конечно, дело дойдет до следствия. А мы хотим надеяться, что не дойдет.

— И что же вы ищете на сей раз? Надеюсь, не марихуану?

Инспектор Вудроу произнес загробным тоном палача:

— Мы проводим расследование по запросу «Интерпола».

К нам рысцой приближался викарий, размахивая экземплярами приходского журнала.

— Если вы откроете сразу на последней странице, то увидите отрывной бланк подписки на следующий год. Мистер Пуллинг уже подписался.

— Спасибо, большое спасибо, — отозвался сержант Спарроу. — Сейчас у меня с собой нет ручки, но вы пока оставьте мне его. Узор такой со вкусом, оригинальный — тут