Топи и выси моего сердца. Дневник - Дугина Дарья Александровна

Много что нужно сегодня сделать, но скорее больше всего речь о перемещениях. Бегу.

13 / 02

Хочу заснуть сильно. Четыре утра. Я общаюсь с Гошей Рубчинским[368] про Адониса. Нет ничего удивительного

Я общаюсь с Рубчинским про Адониса, потому что я – министр обороны.

Я – министр обороны.

Я дома. Да, четыре утра. Я открываю у Рубчинского лекторий «Ангелы и Демоны Серебряного века». Если я выжила – значит, это кому-нибудь нужно.

14 / 02

Я ищу информацию в научных военных докладах биологов о штамме сибирской язвы, когда-то распространяемом в письмах со спорами сибирской язвы.

17 / 02

Ноль-ноль сорок семь я пытаюсь понять, как обеспечить встречу министра с неминистром? И кто был в 2006 году в Чаде министром, а кто нет?

Я на конференции с отцом Андреем Ткачевым[369].

Январь-февраль:

• лекция в «Листве» и может, у академистов, тему продумать;

• написать несколько поистине хороших статей;

• выйти на уровень в одно направлении;

• сбросить 4 кг (1–2 кг);

• прочесть 6 книг;

• сделать фотосессию.

Иранцы – хуже нет организаторов: вывести меня в эфир с ватс-апа так, чтобы я ничего не слышала.

18 / 02

Я пью безалкогольное пиво и слушаю Кеми Себу[370]. Безалкогольный вояж на край ночи. Слушать панафриканиста, который цитирует Генона[371]!

История – это сейчас. Тихий шорох русского вторжения. Русские идут к Пасхе

21 / 02

Хотелось бы все время спать. Просто взять и делать так, чтобы дни остановились, и поспать. Отец вспомнил М.[372] Мол, сейчас он был бы на передовой. Купил бы 10-ю комнатную квартиру в Донецке и где-то рядом с танком курил бы свои красные Марльборо.

История – это сейчас.

22 / 02

Свеча пахнет хлебом, теплым…

▪ ▪ ▪

На самом деле, сейчас уже сложно принять Империю. Безусловно, она сбылась. Ее очертили. Решительно. Но, как пишет Паша, этого ждали раньше. Это как просроченное время, которое внезапно воскресили.

А все что было между – чистилище. Мои итальянские друзья говорят, что в Донецке все напоминает чистилище. Бредущие в неизвестность души и богооставленность. Да. Президент сделал шаг к Империи. Маленький, на самом деле. Это лайт-вариант. Можно было бы больше. Но это – его максимум, и он согласился на него. Нам больно от этого решения. Горько и радостно. Люди в Донецке не могут в это поверить. От слез улыбки до растерянности. Это русская весна? Она. Такая, как ожидалось? Не совсем.

Я бы сейчас прошлась кровавыми сапогами по всей швали, которая смеет критиковать Путина. Не потому, что я его защищаю, а потому, что он выразил волю, которая превышает его личную. Он сделал жест.

23 / 02

Я купила книгу про Рифеншталь[373]. Но не помню, когда и при каких обстоятельствах. Возможно, когда работала на «Комсомольской правде». Но уже слабо помню, как. Нет. Не работала. Купила после июня и в «Циолковском»[374]. Плохо работает память. Но книга Лени Рифеншталь – непрочитанная.

24 / 02

Иду ночью по улице. Уже весенней, потому что снег попран. Флаг шорохом переливается на ветру. Тихий шорох русского вторжения. Русские идут. К Пасхе. В этой ночи кроется заговор русского духа против несправедливости истории. Не знаю, кажется, и весна приходит раньше не случайно. А и еще. Мануэль! Ты должен был быть сейчас в Донецке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вдруг радостно на душе, что в ленте все – за Новороссию. Почти все.

Та же «Листва». Чувствую общую с ними радость. И у них – свои мертвые в регионе и за него, и у нас – свои мертвые в регионе и за него. История. Сейчас. Здесь. Мы решились! Смогли. Сделали. До слез.

27 / 02

Измот. Просто измот. Не могу спать несколько дней – то одно, то другое. Отвлекает. На последних батарейках, хотя именно сейчас я нужна, как никогда.

28 / 02

Если все раньше было «временное», маленькая битва, то теперь каждый день – вечность. Вечное. В смысле «события», Ereignis[375].

Повторяю, как мантры, заветы геополитики. Получаю на эфирах угрозы от украинских женщин, потерявших облик женщины и приобретших контуры ксенофобии. Сегодня на эфире госпожа украинский экс-политик заявила, что «русских надо убивать», и вообще, что «русских нет». Потом вышла из эфира, сказав, что «с русскими вместе в одном эфире не будет». Сквозь эту огромную колонну информационного многообразия, сквозь войну и новую блокаду Западом нас (за блокаду спасибо, это на самом деле сделает нас Спартой!), видно, сколько же предательства внутри страны. Да. Можно быть против войны. И это правильно. Но когда она оказалась неизбежной и пришла, критиковать государство диверсионно, изнутри – преступление. Хочешь остановить? Значит, помоги это сделать – молитвой, словом, делом. Например, почему бы не начать освещать, что реально происходит сейчас и происходило на Донбассе? Восстановить информационный баланс. Там гибли дети, молодые девушки и юноши. Они гибли за то, что говорят на русском, за то, что не хотят быть с властью, которая отказывает им в праве на существование. Горловская мадонна, умершая с младенцем на руках – это не аргумент?

Больно. От того, что внутри люди столь ведомы. Лучше промолчать. Мы наступаем. Мы продвигаемся. Тяжело. Но это, возможно, последняя битва. В самом эсхатологическом смысле. Может быть, завтра или послезавтра нас уже не будет. Мы заснем в зиме. И проснемся в весне.

Свеча пахнет хлебом, теплым.

1 / 03

У них нет сна. Они не спали по несколько суток, и если заснут, то может придти смерть. Хотя она приходит и без сна. С утра холодно и вечером тоже весны нет. Они сражаются за Империю. Мне шлют фотографии раненых и мертвых. Не так часто, но приходят. Я отвечаю «Слава русским героям!» и радуюсь, что они живы, ибо русские, а русским смерть не страшна.

Главное сейчас. Спорт, дисциплина. Хотя бы немного. Иначе поедет крыша.

И каждый день – йога.

2 / 03

Как сложно пережить слабость. Ибо в себе тоже есть.

Очередной день сложного, тяжелого инфопотока. Сегодня проснулась и забыла, зачем. Странное чувство, заснула дальше. В итоге до 10 долежала (непозволительно). Надо что-то с собой сделать и настроить режим, иначе невозможно передвигаться от дня ко дню. В целом новый миропорядок еще не ощутим, но он сбылся.

▪ ▪ ▪

Провела эфир пакистанского телеканала. Скоро еду на «Звезду».

3 / 03

Второй день я намеренно встаю позже обычного, чтобы заглушить сном бессмысленность дней. Теперь еще я пытаюсь не курить, хотя и курение нисколько не делает их осмысленными. Закрываю все одеялом блинов – провожу эфир к эфиру, и уже есть только небольшая пустота и невозможность двигаться дальше. Настрой, который получалось держать зимой, и настроение, когда приходится продираться сквозь слякоть сейчас, когда асфальт сухой, больше не рядом.

Второй день сегодня ждала эфир на CNEWS – крупном французском телеканале – но сегодня не вышло. И вчера не получилось, хотя даже подключили к эфиру: поманили и отпустили. Дам теперь интервью изданию «Ривароль», которое имеет довольно темную репутацию, но, впрочем, всегда радуется моим комментариям.