День чёрной собаки - Вадим Юрьевич Панов

завсегдатаями, что хорошо отражалось на ведении дел. Однако нынешнее расследование пугало девушку, и Криденс нервно относилась ко всему, с ним связанному. Но виду не показывала, не считала правильным отвлекать Вербина на свои переживания, тем более что смысла в этом не было никакого – не мог же Феликс отказаться от расследования.

Несмотря на будний день, в «Небесах» было оживлённо: приятный летний вечер располагал к тому, чтобы провести его в компании, а не дома, за компьютером или телевизором. Привычный шум действовал на Криденс успокаивающе, но она то и дело поглядывала на собеседников, мечтая о том, чтобы Вербин скорее освободился, и едва прикоснулась к лимонаду, который подал Антон.

– О чём-то задумалась? – спросил бармен, подойдя через десять минут и сменив девушке бокал – растаявший лёд испортил вкус.

– Спасибо… – Кри рассеянно улыбнулась Антону и постучала себя указательным пальцем по лбу: – Дела разные накопились, пытаюсь их тут рассортировать.

Рассказывать бармену правду Криденс не хотела, вот и отделалась первым пришедшим в голову объяснением.

– Много дел?

– Для лета – очень.

– Сочувствую.

– Спасибо. – Девушка втянула лимонад через соломинку. – Очень вкусно.

– На здоровье.

– Бай приходил?

– Сегодня не видел.

Ещё и пушистый куда-то подевался. Он, случалось, исчезал на пару дней, а то и больше, но сейчас Кри остро нуждалась в его присутствии и расстроилась, узнав, что кот с утра не появлялся в «Небесах».

– Скажи, если придёт.

– Конечно.

Девушка отодвинула бокал, жестом показав Антону, что допивать не будет, быстрым шагом вышла на задний двор, раскурила сигарету, затянулась, чуть отнесла руку и внимательно посмотрела на дрожащие пальцы.

– Да что происходит?

Панические волны накатывали совершенно непредсказуемо и без всякой на то причины. Налетали, заставляя сжиматься – и внутри, и снаружи, вызывая сильное желание закричать или разрыдаться. И справляться с ними становилось всё труднее.

– Я что, схожу с ума? – Но поскольку опыта потери рассудка у девушки до сих пор не было, ответить на этот вопрос она не могла.

Ещё одна затяжка, и Криденс медленно пошла по переулку вверх. Бесцельно, просто для того, чтобы не оставаться рядом с дверью в «Небеса», возле которой её, дрожащую, могут заметить сотрудники. Пошла, пытаясь понять причину столь частых панических атак, но не находя твёрдого ответа, лишь догадываясь, что неприятные ощущения так или иначе связаны с Кровососом. Что она начинает дёргаться вслед за Феликсом. За время их знакомства Вербину доводилось вести разные расследования, в том числе – столь же жестокие, как нынешние убийства, но, разумеется, не такие громкие, поскольку обыкновенные преступники старались свои делишки скрывать, а не выставлять напоказ.

– Может, в этом всё дело: в том, что преступник не обыкновенный?

Кровосос убивает с показной жестокостью и жаждет славы. А значит, он способен абсолютно на всё. Ради славы – на всё, что угодно. Вот что пугало Криденс больше всего: Кровосос жесток, умён, но при этом непредсказуем. Он явно заранее наметил жертвы, убивает по тщательно продуманному плану, но способен на любую импровизацию. Если его что-то заденет – он выйдет за любые пределы. Он не знает границ. И это очень страшно, потому что Кровосос не тупой отморозок, который не обращает внимания на границы и потому слаб, хотя себе кажется сильным, а умный зверь, умеющий преодолевать границы, раздвигая рамки творимого зла. Он раскрутил кровавый хоровод, но в нём он не солист, а хореограф и в любое мгновение может добавить в постановку новый элемент.

– Я тебя ненавижу, – прошептала Криденс и нервным жестом сломала сигарету. Остановилась и удивлённо посмотрела на её остатки. Криво улыбнулась, тихонько выдохнула, чувствуя, что паническая волна уходит так же внезапно, как накатила, хотела повернуться к «Небесам», но замерла.

Застыла, глядя на вышедшую в переулок собаку.

Большую чёрную собаку.

Кроме которой вокруг не было никого. Ни одного прохожего. Ни одной проезжающей машины.

Никого.

Собака, в свою очередь, стояла и спокойно смотрела на Криденс. На застывшую в ужасе Криденс. Абсолютно чёрная собака. Мощная грудь, крепкие лапы, глаз девушка не разглядела, но не сомневалась в том, что они чёрные.

Как всё в этом адском псе.

«Адский пёс!»

И никого вокруг.

Даже звуки города исчезли, оставив Криденс наедине с безжалостной тварью. С призрачным чёрным зверем, который всегда становится вестником несчастья. Криденс не боялась собак, но эта нагнала на неё такой ужас, что продержалась девушка недолго – всего десять секунд, – после чего развернулась и со всех ног бросилась к спасительным «Небесам».

Что же касается большой чёрной собаки, то она проводила убегающую Криденс удивлённым взглядом, после чего обнюхала угол дома и неспешно потрусила во двор.

двадцать лет назад

– Пусть она замолчит! – закричал Платон. И голос его сорвался на визг.

– Заткните её! – распорядился Руслан.

– Как?! – злобно огрызнулся Илья.

– Как хочешь! – ответил Руслан, бросив быстрый взгляд на рыдающую Аду. – Как хочешь, мать твою!

– Она же бешеная!

– Я её боюсь!

Громкий лай большой чёрной собаки наполнял собою весь лес и, отражаясь от толстых стволов, казалось, вылетал далеко за его пределы. Казалось, его слышат все обитатели «Сухарей», слышат и поворачивают головы, пытаясь понять, что могло так сильно выбесить собаку, что она захлёбывается кипящей ненавистью. Ребята дёргались, считая, что привлекли внимание всего посёлка, дёргались и злились, кричали друг на друга. Они не понимали, что яростный лай не отражается от деревьев, а путается в них, застревает в листьях и густом кустарнике и оглушительно громким лай был только для них, а в действительности едва долетал до поселкового забора и, ударившись об него, умирал окончательно.

– Не трогайте её! – сквозь слёзы прокричала Ада.

– Она сама кого хочешь тронет, – рявкнул Руслан. – Бешеная сука!

– Я её боюсь! – вновь подал голос Платон, отступая на шаг назад.

– Она сама нас боится!

– Не похоже!

– Она ещё никого не укусила! – голос Руслана стал спокойнее. Неожиданное появление Мары напугало и вывело из себя юношу – как и остальных ребят, – однако Руслан первым сумел собраться и решить, что делать дальше. – Эта псина только гавкать умеет.

Может, и так, однако лаяла Мара настолько агрессивно и смотрела на ребят с такой злобой, что сомнений в том, что она при первой же возможности пустит в ход клыки, ни у кого не возникало.

– Если так, то отгони её!

– Что?

– Отгони, – попросил Платон, изо всех сил стараясь не впасть в полноценную истерику. – Отгони её, пожалуйста!

– Как?!

– Сделай что-нибудь!

– Не трогайте! – умоляла Ада, размазывая по лицу слёзы. – Пожалуйста, не надо!

А услышавшая её голос Мара залаяла ещё громче.

– Заткнись! – заорал Руслан, и было непонятно, к кому он обращается. – Заткнись!

Он стоял прямо перед разъярённой собакой и, к чести своей, не отступал, хотя, конечно же, боялся. Руслана била дрожь, но он не отступал. Не провоцировал Мару, не дразнил её, но не отступал. А справа и чуть позади стоял ещё более напуганный Платон.

– Сделай шаг вправо, – велел ему Руслан.

– Что?

– Вправо! Два шага!

– Ты же сказал один!

– Сделай, мать твою!

– Зачем?

– Просто сделай!

Руслан видел больше, чем балансирующий на грани срыва Платон, не отрывающий взгляда от Мары, и знал, что нужно сделать.

Или попытаться сделать.

– Два шага!

На этот раз Платон повиновался, сделал два шага в сторону от друга, и Маре пришлось повернуться, чтобы по-прежнему держать обоих ребят в поле зрения.

– Ещё два шага! – распорядился Руслан.

– Сам делай!

– Я не могу!

– Почему?!

Потому что, сосредоточившись на Платоне и Руслане, чёрная собака позабыла об Илье. Не вспоминала, потому что Илья бросился в сторону, и Мара решила, что он сбежал. Руслан подумал так же и даже мысленно обругал старого друга последними словами, но Илья вернулся. Зашёл сзади, а разъярённая Мара его не почуяла и не услышала, она не слышала ничего, кроме собственного лая. Руслан же Илью заметил, понял, что задумал друг, и стал подыгрывать, отвлекая внимание собаки. К сожалению, сам он двигаться не мог, вот и пришлось управлять Платоном.

– Ещё два шага!

– Нет, – выдохнула Ада, тоже заметившая манёвр Ильи. – Нет, пожалуйста.

Но остановить друзей она не могла.

Платон наконец-то решился и сделал шаг в сторону.

– Ещё!

Второй шаг.

Маре вновь приходится поворачиваться, и подкравшийся Илья со всего размаха бьёт её тяжёлым ломом, который кто-то из обитателей «Сухарей» то ли забыл, то ли потерял в лесу. И который юноша так вовремя отыскал.

– Нет! – Ада кричит так, словно жестокий удар пришёлся по ней. – Нет!