ПТУ для гоблинов. Понтийский тактический университет - Наталья Косухина

Теперь Реван не вредничал и не иронизировал, он был серьезен и хмурился.

– Зачем такие кардинальные меры. Власть не захватить таким образом, на них пало бы подозрение.

– Пока аппарат управления империей восстановился бы, они смогли бы скрыться. Это то, что я знаю, но, может, они подробнее расскажут о своих планах.

– И что же ты решила?

– Я честно хотела вам рассказать и даже пыталась найти хоть кого-нибудь, кто заслуживал доверия, но вы все разъехались. Пришлось брать дело в свои руки.

– И опасность тебя не смущала?

– Ее не было!

– Ну конечно…

– Я подошла к твоим одногруппникам, и они мне все разъяснили про порядки этого совещания. Договорившись с ними о том, что они придут вам на подмогу и устроят кое-что для меня, я отправилась к Белле.

– Сообщница…

– И вовсе нет. Я попросила ее сварить оборотное зелье и чтобы она помогла мне осуществить задуманное. Проникнуть на совещание и подлить вам в кубки антидот было единственным решением.

– А зачем оборотное зелье?

– К сожалению, всех слуг, что допущены в эту комнату, стражи знают в лицо.

– Значит, вот что бывшие одногруппники для тебя устроили…

– Ну, они оглушили слуг, и мы в их одежде отправились на совет.

– Эла, ты авантюристка! Между прочим, то, что ты провернула, это подсудное дело, – укоризненно на меня взирал гоблин.

– Но все было ради твоего спасения, – надулась я. – Что теперь со мной будет?

– Я бы тебя выпорол, – начал жених, чмокнув в нос. – Но решение о вашей судьбе принималось без меня, поэтому ты получишь еще одну награду.

– Ого! – осмыслила я новость. – А сколько наград у тебя? Вдруг я смогу обогнать?

– Не надейся, – рассмеялся мой гоблин и полез целоваться.

– Погоди, а где Белла? – обратила я внимание на отсутствие подруги.

– Она сбежала, еще когда мы начали говорить, – просветил меня Донат.

– И что теперь ей будет? – напряглась я.

– Ничего, вас отпустили.

– И мы сидим здесь?! – возмутилась я.

– А ты предлагаешь постоять? – вскинул брови Реван и, получив тычок в бок, встал и отправился вслед за мной.

А я на всех парах устремилась к свободе. Быстрее из камеры и этого подвала, чтобы смыть всю мерзость этого места.

У моей комнаты Донат остановил меня и крепко поцеловал.

– Чтобы больше не заставляла меня так волноваться.

На это я, хитро улыбнувшись, спросила:

– Ты сегодня придешь?

– Да, но не знаю во сколько. Дождешься? – склонился ко мне Реван.

Я протянула ему ключ от комнаты:

– Я всегда тебя жду.

Донат действительно вернулся очень поздно, и, проснувшись утром, я увидела рядом сладко сопящего гоблина. Едва касаясь пальцами, я провела по щеке мужчины, подушечки слегка колола щетина.

Оставив гоблина отдыхать, я весь день бегала по поводу работы, отыскивая варианты и предложения. Еще год назад прекрасно видела свое будущее, сейчас я не знала, чего хочу.

Вернувшись вечером к себе, была вымотана метаниями и морально, и физически.

– О чем грустишь? – Сильные руки обхватили меня сзади.

– О глупостях, – прижалась я к жениху.

По руке провели пальцами, едва касаясь, словно спрашивая, и я, развернувшись, прикоснулась губами к губам Ревана. Тот, схватив в охапку, крепко поцеловал.

А я прижалась к нему, позволяя подхватить себя на руки. Гоблин шагнул к постели, я обняла его за сильную шею, с предвкушающим интересом зарываясь пальцами в жесткие пряди на затылке моего мужчины.

– Ты потрясающе пахнешь! – Перемещая меня на широкий матрас, Донат коснулся носом моей шеи.

Его глаза странно блестели, выдавая бешеный напор эмоций.

– Забавно, – против воли улыбнулась я, не отводя от своего гоблина пристального взгляда и боясь упустить малейший оттенок его настроения. – Я сегодня случайно капнула на лацкан настойку желтой гнили.

Жених выглядел… голодным.

– Чушь. – Мужчина мотнул головой, отступив на пару шагов, и одним стремительным движением скинул рубашку. – Для меня твой аромат самый сильный, он затмевает все прочие.

Моргнув, зачарованная зрелищем его мускулистого торса, я медленно выдохнула, ощущая нестерпимое желание коснуться Ревана. Решив не отставать, я вскинула руки, намереваясь снять свою рубашку тоже. Но успела лишь расстегнуть верхнюю пуговицу.

– Погоди.

Большие ладони, на миг сжав, обхватили ладошки. Нежно погладив их большими пальцами, гоблин отвел мои руки.

– Ты… сам? – догадалась я.

Голос дрогнул – таким вожделением светился его взгляд.

– Именно. – Ответ он шепнул, склонившись вплотную к моему уху. – Я давно ждал… представлял себе этот момент.

Губы Доната, согревая теплом дыхания, касались мочки моего уха. Он целовал ее, нежно и умопомрачительно медленно сдвигаясь выше по кромке ушной раковины. Это на удивление незамысловатое прикосновение возымело неожиданно сильный эффект. Меня мгновенно проняло сладостной дрожью, а тело напряглось в ожидании большего.

– Представлял меня?

Мысли путались, поэтому я задавала нелепые вопросы. Но они помогали сдерживать себя.

– Именно тебя. – Долгий поцелуй в шею. – Только тебя!

Сердце дрогнуло от восторга: какая женщина не мечтает услышать подобное признание? В ответ мои ладони, осмелев от нетерпения, легли на грудь гоблина.

Реван шумно выдохнул и отстранился. Его руки скользнули к вороту моей рубашки. Стоило последней невесомым облаком слететь с плеч, как пальцы мужчины заскользили по моим ключицам.

Не сдержав стона, изумленная его нежностью, покоренная обещанием в его взгляде, я прикрыла глаза. Побоялась испугать гоблина силой собственных чувств, что наверняка отражались во взгляде.

– Эла… – Тихий шепот и легкий поцелуй в самый уголок губ. – Не прячься… Я хочу видеть, запомнить каждый миг. И хочу, чтобы видела и ты!

А посмотреть есть на что. Во взгляде Ревана бушует ошеломительная страсть. Его ладони, сместившись ниже, уже изучающе ласкают мою грудь. Вопреки предположениям, мне не страшно.

Огонь собственного желания, что уже пожирает меня изнутри, так силен, что не оставляет места робости, стыду или сомнениям. Я уверена в своем гоблине. Уверена в себе!

– И я хочу…

Хочу открыть секрет этой алхимии чувств. Испытать магию единения тел. И запомнить…

– Если бы я знал, что меня ждет сегодня, – жарко шептал Реван, избавляя меня от остатков одежды и плавно опуская на подушку, – заговорщики давно томились бы в плену.

– Мотивация – это всегда хорошо, – шепнула в ответ, встречая его губы.

Руки сами взлетели вверх, обхватывая необъятные плечи склонившегося надо мной мужчины. Я успела заметить, как начала зеленеть его кожа, подтверждая сильнейшие чувства, которые обуревали гоблина. Страха не было и в помине.

Я чувствовала, что Донат все понимает, осознает мою неопытность, что он преисполнен намерения свести меня с ума своей нежностью и лаской, сделав сегодняшнюю ночь незабываемой для нас двоих.

– Ты для меня самый сильный стимул, – между поцелуями вырвался его смешок. – Ради тебя я готов на все что угодно.

Пальцы гоблина неспешно путешествовали по моему телу, распаляя нестерпимую жажду прикосновениями, заставляя меня стонать и вздрагивать от круговых массирующих касаний.

– Не вынуждай меня ждать… – Чувствуя накрывающее с головой нетерпение, я шутливо прикусила кожу на его плече.

И невольно ответила волной страстного жара на восторженную дрожь, что прокатилась по напряженному телу мужчины.

Кажется, Реван рычал… Я отчетливо слышала утробный рокот из его уже оскаленного клыками рта. Глаза моего гоблина блестели лихорадочным нетерпением – он сдерживался из последних сил.

Обхватив его ногами, я выгнулась навстречу удовольствию и услышала ответный рык.

… В тусклом свете магического огонька я лежала прижавшись к крепкому телу, дыхание Доната шевелило мне волосы и было так хорошо-хорошо…

– С завтрашнего дня я начинаю активные ухаживания, и мне все равно, кто что подумает.

– Э-э-э… В связи с чем так быстро? – смутилась я.

– Неправильно, чтобы дети рождались вне брака.

Я в шоке повернулась к Ревану, не зная что сказать.

– Вот и решено, – подвел итог гоблин, чмокнув в нос.

– Сегодня, двадцать пятого числа месяца луны, будет приведен в исполнение приговор за государственную измену, – начал зачитывать глашатай.

Солнце садилось, окрашивая небосклон в ярко-алые и оранжевые оттенки, и неудивительно: много крови пролилось сегодня.

Казнь – вещь довольно неприятная, и члены Совета, обязанные присутствовать на подобных мероприятиях, особенно если дело касается государственной измены, поделили свое бремя поровну. Словно рабочие, они несли свою вахту по часам, и Ревану, как особо пострадавшему, выпала честь наблюдать последний час казни, когда на эшафот взошли самые высокопоставленные заговорщики.