Чужестранка - Диана Гэблдон

— Вам надо дать выход гневу, — сказала я.

— А? — встрепенулся он, явно забыв о том, что я сижу рядом.

— Побейте что-нибудь, поколотите кулаками, — повторила я свой совет. — Вам станет легче.

Губы Джейми дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но вместо этого встал с камня, подошел к довольно толстому вишневому дереву и нанес по стволу сильный удар. Очевидно, это показалось ему подходящим способом излияния чувств, потому что он ударил еще несколько раз по вздрагивающему дереву, вызвав обильный дождь бледно-розовых лепестков, посыпавшихся ему на голову.

Посасывая ободранные костяшки пальцев, он вернулся на место.

— Спасибо, — поблагодарил он с кривоватой улыбкой. — Может, я после этого усну.

— Вы поранили руку? — спросила я и приподнялась, чтобы осмотреть ее, но он покачал головой, легонько потирая костяшки ладонью другой руки.

— Ничего, не беспокойтесь, — сказал он.

Мы минуту постояли в неловком молчании. Я не хотела возвращаться к тому, что я только что услышала, или к более ранним событиям сегодняшнего вечера и потому сказала, только чтобы прервать молчание:

— Я не знала, что вы левша.

— Левша? — не сразу понял он. — А, вы имеете в виду, леворучка. Да, от рождения. Школьный учитель привязывал мне эту руку к спине, чтобы научить писать правой.

— И вы научились? То есть можете писать правой рукой?

Он кивнул, снова поднеся к губам разбитую руку.

— Да. Но от этого у меня болит голова.

— А сражаетесь вы тоже левой? — спросила я, стараясь отвлечь его. — Мечом?

Сейчас при нем не было иного оружия, кроме кинжала, но днем он, как и все, был вооружен саблей и пистолетами.

— Нет, саблей я владею одинаково обеими руками. Кто орудует саблей только левой, может оказаться в невыгодном для себя положении, особенно если сабля короткая. Когда ведешь бой, то открываешь противнику левый бок, а сердце-то у нас слева, верно?

Переполнявшая Джейми нервная энергия не давала ему оставаться на месте; он начал быстро перемещаться по лужайке, демонстрируя приемы с воображаемым мечом.

— Вот если у тебя в руках палаш, тогда это не имеет значения, — добавил он и вытянул вперед обе руки с сомкнутыми кистями так, что они образовали нечто вроде изящной арки, когда он поднял их над головой и потом резко опустил со словами: — В таких случаях обычно действуешь обеими руками. А если находишься на близком расстоянии и можешь рубить одной, то и тогда не важно какой, потому что удар наносишь сверху вниз по плечу врага, — продолжал он наставительно. — Ни в коем случае не по голове, палаш может соскользнуть. Если попадешь точно в желобок, — он ткнул пальцем в место, где шея соединяется с плечом, — то он готов. Даже если и не попадешь точно — он уже не боец в этот день, а может, и навсегда.

Он опустил левую руку на пояс и легким движением выхватил из ножен кинжал.

— Можно сражаться саблей и кинжалом одновременно. Если у тебя нет маленького щита, чтобы прикрыть руку с кинжалом, тогда держи саблю в правой руке и с близкого расстояния наноси удар кинжалом снизу вверх. А если рука с кинжалом прикрыта щитом, можешь орудовать с другой стороны и уворачивайся вот так.

Он показал, как надо увернуться.

— Отбивай удары врага и пользуйся в этом случае кинжалом, только если потерял саблю или не можешь ею действовать из-за раны.

Мягким, но несущим смерть движением снизу вверх он нанес удар, остановив конец лезвия буквально в одном дюйме от моей груди. Я невольно отпрянула, и Джейми тотчас выпрямился и с виноватой улыбкой вложил кинжал в ножны.

— Простите, я увлекся. Я не хотел пугать вас.

— Вы прекрасно владеете оружием, — совершенно искренне похвалила его я. — Кто научил вас боевым приемам? Это должен быть человек, который умеет сражаться левой.

— Да, он таким и был. Лучший из всех, кого я знал. — Джейми улыбнулся с откровенным восхищением. — Это Дугал Маккензи.

Большая часть вишневых лепестков к этому времени осыпалась с его головы, лишь несколько пристало к плечам, и я протянула руку, чтобы стряхнуть их. Его рубашка была хоть и не слишком красиво, но достаточно аккуратно зашита, скреплены между собой и края разрыва, а не только расползшиеся швы.

— Он сделает это снова? — спросила я, не в силах удержаться.

Джейми помолчал, но было ясно, что он понял мой вопрос.

— Да, — сказал он наконец, — он получит то, что желает.

— Вы позволите ему это? Позволите использовать вас подобным образом?

Поверх моей головы он бросил взгляд вниз с холма на таверну — слабый свет еще пробивался наружу сквозь щели в деревянной стене. Лицо у него было очень спокойное и очень бледное.

— Пока что да.

Мы продолжили наш путь, делая всего по нескольку миль за день, с частыми остановками, во время которых Дугал занимался делами на перекрестках или возле ферм, где собирались арендаторы с мешками зерна или накопленными жалкими грошами. Все заносилось в книги быстрым пером Неда Гоуэна, а нужные расписки неизменно появлялись из его сумки с пергаментом и бумагой и выдавались на руки.

Когда мы добирались до деревушки или деревни, где имелась таверна или даже гостиница, Дугал повторял все тот же спектакль: ставил выпивку, рассказывал разные истории, произносил речи и, как только находил виды благоприятными, заставлял Джейми встать и показать свои рубцы. Второй мешочек пополнялся еще несколькими монетами, предназначенными для отправки во Францию ко двору Претендента.

Я старалась наблюдать за ходом действия в этих сценах и удалялась перед самой кульминацией — никогда не испытывала вкуса к публичным страданиям. Первой реакцией собравшихся при виде спины Джейми, естественно, было полное ужаса сострадание, за ним следовал поток проклятий по адресу английской армии и короля Георга, однако я улавливала в сострадании оттенок презрительной жалости. Однажды мне довелось услышать, как кто-то из присутствующих негромко сказал приятелю по-английски: «Жуткий вид, правда? Клянусь Богом, я бы лучше захлебнулся собственной кровью, чем позволил поганым англичанам сотворить со мной такое».

Разгневанный и полный горечи после первого такого представления, Джейми теперь с каждым днем выглядел все более жалким. Он как можно скорее натягивал на себя рубашку, уклонялся от расспросов и соболезнований и искал предлога побыстрее покинуть собрание, избегая всех вплоть до следующего утра, когда мы вновь садились в седла.

Разрядка наступила через несколько дней в маленькой деревушке под названием Туннэг. На этот раз Дугал продолжал разжигать толпу, положив руку на обнаженное плечо Джейми; один из зрителей, неотесанный деревенский парень с длинными грязно-бурыми космами, обратился к Джейми с какими-то чисто личными замечаниями. Я не могла разобрать, что там было сказано, однако реакция оказалась мгновенной. Джейми вырвался от Дугала и одним ударом в живот уложил парня наповал.

Мало-помалу я научилась составлять какие-то словосочетания по-гэльски, но живую речь еще не понимала. Заметила, однако, что сама поза говорящего позволяла мне уловить общий смысл сказанного, если не отдельные слова.

«Попробуй встать и повторить, что ты сказал» — это выглядит одинаково на школьном дворе, в пабе или на любой дороге земного шара.

Точно так же, как «Молодец, парень!» или «Всыпь ему как следует!».

Джейми исчез под кучей грязной рабочей одежды — на него навалились, опрокинув стол, грязнобуроволосый и два его дружка. Не заинтересованные в стычке односельчане парня отошли к стенам таверны и приготовились любоваться зрелищем. Я подобралась поближе к Неду Гоуэну и Мурте, со страхом глядя на катающийся по земле клубок тел. Прядь рыжих волос лишь однажды на мгновение мелькнула у меня перед глазами.

— Вы не придете к нему на помощь? — прошептала я Мурте.

Он, казалось, был немало удивлен:

— Нет, зачем? С какой стати?

— Он позовет на помощь, если она ему понадобится, — совершенно спокойно заметил Нед Роуэн, наблюдая за дракой с места по другую сторону от меня.

Я не была уверена в том, что Джейми сможет позвать на помощь, если она ему понадобится; в это время он задыхался под тяжестью здоровенного парня в зеленом. Лично я считала, что Дугал должен немедленно прекратить побоище, но сам он, по-видимому, вовсе так не думал. Вообще как будто бы никто из зрителей ничуть не беспокоился об увечьях, которые могли быть нанесены прямо тут, у нас под ногами. Заключили даже несколько пари, и в помещении витала мирная радость по поводу такого развлечения.

Я обрадовалась, когда Руперт молча преградил дорогу двоим, которые как будто собирались ввязаться в драку. С отсутствующим выражением лица он встал перед ними, небрежно коснувшись рукой кинжала у себя на поясе. Эти двое поспешно отступили.