Иная судьба. Книга I - Вероника Горбачёва

Только надоело ждать. Пока это господин Винсент увезёт её в столицу для «настоящего дела», как обещал… Вот же он, Случай, сам в руки просится, и упускать его — глупо.

Пойти принести воды тому малышу. Будет интересно, если он очнётся раньше, чем монах говорил, и окажется каким-нибудь шпионом, а она выведет его на чистую воду… нет, соблазнит… нет, убежит с ним… Плевать, что маленький да плюгавенький. Главное — пусть на своих хозяев выведет, а там она разберётся, стоит иметь с ними дело или нет. В любом случае, этот Жан поможет ей зацепиться в Эстре, а уж потом…

Прекрасная «вдовушка» решительно тряхнула головой. Нежданная идея цепко засела в её хорошеньких кудряшках. Точно. Разоблачить, соблазнить и убежать, а дальше видно будет. Не маленькая, не пропадёт. Лишь бы проснулся раньше, чем эти двое вернутся. Маленький, несчастненький, а поди ж ты… господин Случай.

— Вот она, граница владений де Бирсов, — капитан Винсент указал на ряды куманики, справа и слева от дороги отсекающие поля со свежей щёткой стерни и снопами яровой пшеницы от тощих, припавших к земле колосьев ячменя, который никто и не думал убирать. — Не наводит на размышления, брат Тук?

Они ехали бок о бок по широкой дороге, рассекающей поля с лоскутами крестьянских наделов. Два всадника, с виду совершенно безобидные, а что у одного шпага и пара пистолетов за поясом, а у другого под рясой угадываются пластины лёгкого доспеха — так то предосторожности ради, всяк поймёт, кого только в пути не встретишь… Ко всему надо быть готовым.

Монах лишь скорбно качал головой при виде наделов, один другого хуже.

Вряд ли этой осенью в здешних краях наварят много пива. Совсем плох ячмень. Этот бы успеть собрать, пока весь не осыпался…

Всего через лье пути стало ясно, что и молодым вином здешний народец не побалуется. Виноградники запаршивели, мелкие гроздья кукожились, будто их живьём развесили вялиться на изюм; из таких уже не потечёт живительный сок. Зрелище, шаг за шагом открывающееся путникам, удручало. Половина полей, да и лугов были вытоптаны охотниками, не удивительно, что на таких вот пастбищах еле бродили коровёнки с запавшими боками и выпирающими рёбрами. С бурёнками соперничали в худобе местные хрюшки, давно уже отпущенные на свободный выгул и взрывшие в поисках прошлогодних желудей подножия редких дубов, отчего те понемногу хирели. На овцах, что бледными тенями бродили по чахлым зеленям, казалось, нечего было стричь. А уж люди-то…

Допрежь того, как достигнуть Сара, капитан со спутником миновали две деревушки — небольшие, дворов на дюжину. Живых дворов. Ещё столько же изб зияли провалившимися крышами с растащенной гнилой соломой, пустыми оконцами, лишёнными даже бычьего пузыря, раззявленными дверными проёмами. Измождённые подобия людей в каких-то обносках, копошащиеся в убогих огородиках, мало напоминали своих дородных и цветущих соседей-селян. Они молча провожали всадников пустыми взглядами, в которых не было даже безнадёжности.

В первом же селении монах кинул на порог более-менее целого дома несколько серебряных монет. Всё правильно, мрачно подумал капитан, пусть староста разбирается, сколько кому здесь выделить, он-то нужды людишек знает. Может, и не выделит, а налоги заплатит за деревню, наверняка недоимка за ними. С чего платить-то, когда и тот урожай, что еле-еле с божьей жалостью вызрел, убирать почти некому? Не этим же высохшим старикам и подросткам…

— Это всё капля в море, брат Тук, — заметил он, скрепя средце, после очередного пожертвования монаха. — До ближайшего визита баронского управляющего, вы же понимаете… Он всё отберёт. Добро, если догадаются потратить сразу, хотя бы у соседей хлеб закупить… А ваш кошель не бездонен, да и мой тоже.

— Самое страшное, что они уже не просят, — пробормотал монах. — Они смирились… Видели их глаза? Божьи создания, венцы творения не должны взирать на мир такими глазами. А дети?.. Капитан, у меня не было времени на подготовку; но вы, как человек бывалый, наверняка всё узнали о месте, куда мы едем. Скажите, что послужило причиной столь бедственного положения, не побоюсь сказать — нищеты? К великой скорби своей признаюсь: в этих краях я не бывал, иначе обратил бы внимание власть имущих на вопиющее пренебрежение барона своими обязанностями землевладельца. Нет, я понимаю, был бы неурожай, три года засухи или болезней, не приведи господь… — Он перекрестился. — Но вот буквально в нескольких лье — изобилие и благоденствие, а что мы видим здесь? Что происходит, брат мой?

Полуживое селение осталось позади, но вновь открывающиеся пейзажи по-прежнему не радовали. Капитан мог бы просветить монаха, что любители охоты с соседних земель за небольшую мзду баронскому управляющему развлекались на чужих угодьях, не только практически переведя дичь в местных лесах, но и изрядно попортив пашни. Но… Он предпочитал отвечать прямо, не уклоняясь от заданного вопроса.

— Почти угадали. Три года засухи, а затем чума и оспа, брат мой, — ответствовал жёстко, стараясь не допускать сострадания в своё сердце. В излишних количествах оно могло помешать задуманному. — Не старайтесь вспомнить, это было много лет назад.

Уж, безусловно, он подготовился. Тем более что многое, хоть и увиденное мельком, ему не понравилось ещё во время первого визита в Сар, о коем он счёл нужным затребовать информацию, едва доставив арестованную «герцогиню» к супругу. Бдить у дверей в кабинет, отслеживая малейшие нюансы светлейшего рыка, пришлось недолго, благо Жильберт не тянул с разбирательством. А затем и вовсе пришлось уехать, но перед тем капитан успел озадачить коменданта несколькими странными запросами. С ответами на которые наскоро ознакомился перед отъездом в Сар.

— Погодите-ка. — Брат Тук брови. — Да, были записи о суховеях и неурожаях, после которых ещё и чума прошлась по селениям, но случилось это, дай бог памяти, лет пятнадцать тому назад, ещё при старом герцоге? И с того времени Галлия нашла в себе силы оправиться и расцвести.

— Благодаря верным решениям его светлости-старшего. — Капитан сухо кивнул. — Напомнить вам основные моменты?

— Я знаю их, брат мой… — Святой отец погрузился в раздумья. Чёрный, без единого пятнышка жеребец под ним, настоящий рыцарский тяжеловес, замедлил ход, почуяв изменения в настроении хозяина. — Да-да, положение дел сложилось таково, что, как ни странно, выжившие после божьего бича оказались в куда лучших условиях, чем до него. Освободились земли, и баронские, и крестьянские; безземельные наследники вдруг узнали, что они богаты, потому что при принятии родительских вотчин на пять лет освобождались от обязательных повинностей, воинских и налоговых, более того — получали разовое, но существенное вспомоществование из казны — подъёмные, так сказать. Но на условии…