Арабелла - Джорджетт Хейер

— Не о чем беспокоиться, дорогой! — сказал мистер Сканторп. — Меня отводили в караулку десятки раз! Стражник представит разбитый фонарь как доказательство — они всегда так делают! — ты назовешь вымышленное имя, заплатишь штраф, и все в порядке!

Так на самом деле и оказалось, но этот опыт немного потряс сына викария. Вместе с крайне неприятными последствиями от огромного количества выпитого спиртного столкновение с законом заставило его принять решение быть в будущем более осторожным. Он провел несколько дней в безвредных забавах — наблюдал за травлей барсуков в зверинце в Холборне, пылал любовью к мисс О'Нейл, сидя на безопасном расстоянии от нее в дальних рядах, а также посетил Боксерскую школу для джентльменов Джексона на Бонд-стрит, где его представил мистер Сканторп. Здесь на него произвели глубокое впечатление манеры и чувство собственного достоинства владельца (чье решающее мнение во всех спортивных делах, как сказал ему мистер Сканторп, равно уважалось и патрициями, и плебеями), и он был вознагражден возможностью увидеть спортсменов-любителей из высшего общества — мистера Бьюмариса, лорда Флитвуда и лорда Уитернси. Он сам немного потренировался со снарядом с одним из помощников Джексона, почувствовал себя польщенным, получив улыбку и слово одобрения от самого великого мастера, и позавидовал великосветским молодым людям, которые приходили, обменивались серией ударов с самим Джексоном, обращавшимся с ними в той же непринужденной манере, что и с менее высокопоставленными учениками, и явно наслаждались схватками с самим экс-чемпионом. Он быстро понял, что никакие соображения о высоком положении клиента не могли заставить Джексона позволить клиенту нанести ему удар, если только его собственное мастерство его не подводило. Он быстро осознал также, что среди сливок общества мастерство ценилось больше, чем титул. Он слышал, как Джексон ворчливо сказал самому Несравненному (который, как заметил Бертрам, достиг значительных успехов), что тот не в форме, и с этого момента самой честолюбивой мечтой Бертрама стала мечта помериться силами с этим бесподобным мастером боксерского искусства.

В конце недели мистер Суиндон, подгоняемый мистером Сканторпом, доставил новую одежду, и после покупки таких необходимых дополнений к костюму, как длинная трость, цепочка и марсельский жилет, Бертрам рискнул появиться в парке в час для прогулок — в пять часов. Здесь он имел счастье увидеть лорда Коулрейна — Джорджи-на-лошадке, галопирующего по Роттен-роу на своем горячем коне; лорда Мортона на его серой кобыле с длинным хвостом, а среди карет — двухколесный экипаж Томми Онслоу, несколько стремительных кабриолетов и тильбюри, элегантные ландо дам и фаэтон мистера Бьюмариса с желтыми крыльями, запряженный четверкой лошадей, которой он мог управлять на таком узком пространстве, что, казалось, не всякому это удалось бы. Бертраму после этого ничего не оставалось, как нанять красивого гнедого коня. Какие бы ни были недостатки в одежде и манерах джентльмена из провинции, Бертрам, и он знал это, был хорошим наездником, и теперь он собирался в этом качестве показать себя обществу, которое уже украшала собой его сестра.

Так получилось, что Бертрам встретил сестру в тот же день, когда впервые выехал на прогулку на взятом напрокат гнедом. Она сидела рядом с мистером Бьюмарисом в его знаменитом фаэтоне и оживленно описывала прием в Королевской гостиной, на котором она побывала. Это событие так сильно занимало ее мысли в течение последней недели, что она обращала очень мало внимания на приключения своего братца. Но когда она неожиданно увидела его, скачущего рысью на гнедом коне, она воскликнула с присущей ей импульсивностью:

— О, это — мистер Энстей! Пожалуйста, остановитесь, мистер Бьюмарис!

Он послушно придержал своих лошадей, в то время как она махнула Бертраму рукой. Тот подвел коня к фаэтону и вежливо поклонился, посылая Арабелле вопросительный взгляд. Мистер Бьюмарис, равнодушно глядевший на Бертрама, поймал этот взгляд, почувствовал, как слегка напряглась стройная фигурка Арабеллы, сидящей рядом, и, опустив ресницы, незаметно перевел глаза с Арабеллы на Бертрама и обратно.

— Здравствуйте! Как поживаете? — сказала Арабелла, протягивая руку в белой лайковой перчатке.

Бертрам с весьма достойным видом наклонился и ответил:

— Великолепно! Я бы хотел прийти навестить вас как-нибудь утром, мисс Тэллент!

— О да, пожалуйста! — Арабелла оглянулась на своего спутника, покраснела и, заикаясь, сказала: — Можно мне представить вам мистера Энстея, мистер Бьюмарис? Он мой друг!

— Здравствуйте! — вежливо ответил мистер Бьюмарис. — Вы из Йоркшира, мистер Энстей?

— О да! Я знал мисс Тэллент, когда еще бегал в коротких штанишках! — широко улыбнулся Бертрам.

— Тогда все многочисленные поклонники мисс Тэллент, несомненно, будут вам завидовать, — ответил мистер Бьюмарис. — Вы надолго в городе?

— Нет, просто небольшой визит! — Бертрам перевел взгляд на четверку лошадей, впряженных в фаэтон; все четверо нервно переступали копытами, ожидая приказа трогаться.

— Да, сэр, великолепная у вас четверка! — сказал он с той же непосредственностью, которой отличалась и его сестра. — О, не смотрите на мою лошадь, это красивый конь, но я никогда в жизни не встречал большего тихохода!

— Вы ездите на охоту, мистер Энстей?

— Да, с собаками моего дяди в Йоркшире. Конечно, это не то, что в Кворне или Питчли, но у нас бывает иногда очень удачная охота, могу вам сказать! — признался Бертрам.

— Мистер Энстей, — вмешалась Арабелла, остановив его очень напряженным взглядом, — думаю, леди Бридлингтон послала вам приглашение на бал. Надеюсь, вы придете!

— Знаете, Бел… мисс Тэллент! — сказал Бертрам с опасной небрежностью, — этот род зрелищ не в моем вкусе! Он увидел испуганное выражение ее глаз и торопливо добавил: — То есть, конечно, я польщен и обязательно приду! И я надеюсь, вы отдадите мне один ваш танец! — закончил он в соответствии с правилами этикета.

Мистеру Бьюмарису пришлось перенести свое внимание на лошадей, но он не упустил угрожающей нотки в голосе Арабеллы, когда она произнесла:

— Полагаю, мы будем иметь удовольствие от вашего визита к нам завтра, сэр!

— О! — сказал Бертрам. — Да, конечно. Вообще-то я буду в Таттерсале[21], но… Да, конечно! Я буду у вас непременно.

Затем он приподнял шляпу, поклонился и отъехал легким галопом. Арабелла, казалось, почувствовала, что от нее требуются какие-то объяснения. Она сказала с беспечным видом: