Освободитель (сборник) - Рэй Олдридж

Набив рот безвкусным псевдоячменем и синтетическим мясом ящерицы, Руиз подошел к Дольмаэро, который прислонился к стене и мужественно жевал. Чуть дальше возле стены стоял высокий угловатый человек с татуировками надзирателя. Он опустился на корточки и злобно глядел на Руиза, изображая всем видом презрение. У человека этого были огромные кисти рук, и они сами собой согнулись хищными когтями, как только Руиз подошел к Дольмаэро. Руиз остановился на почтительном расстоянии.

Проглотив еду с определенными трудностями, Руиз вежливо заговорил:

— Почтеннейший Дольмаэро, облагодетельствуйте меня своей мудростью.

Дольмаэро взглянул на Руиза, работая своими тяжелыми челюстями. Он крякнул, что Руиз расценил как разрешение продолжать.

— Ты был столь добр сегодня днем, — продолжал Руиз, — и рассказал мне, какие тут правила. Не мог бы ты снова проявить такое же великодушие и сказать мне, что за женщина лежит в Доме Одиноких.

Дольмаэро отвел глаза, и сперва Руиз подумал, что он не ответит. Потом он посмотрел на Руиза жестким взглядом и сплюнул на землю кусок синтетического красностебельника.

— Ее принесли сюда демоны. Она едва была в сознании. Я приказал женщинам перенести ее в Дом Одиноких, чтобы наши души не осквернены были ее смертью.

— Может быть, она вовсе не умирает, — сказал Руиз.

— Раны ее были ужасны, — сказал Дольмаэро. — Ты был в Биддеруме, когда она умерла?

Руиз на секунду растерялся. Почему-то он не был готов к этому вопросу, поэтому он ответил уклончиво.

— Сейчас ее раны кажутся ничтожными. Кто знает, что служит богам развлечением? — сказал Руиз.

Дольмаэро горько рассмеялся.

— Где бы мы ни находились, это не Земля Вознаграждения. А теперь пошел вон. Твоя фамильярность оскорбляет мое достоинство.

Высокий мужчина встал и принял угрожающую позу. Лицо его превратилось в маску неодобрения и радостной готовности к драке и насилию.

Руиз пожал плечами и вернулся к роботележке, чтобы снова наполнить свою тарелку. Он снова отнес ее в хижину и, войдя внутрь, почувствовал, что феникс не спит.

— Кто… кто здесь? — спросила она слабеньким пересохшим голоском.

Без особого успеха она пыталась сесть. Руиз поспешил ей помочь. Отставив тарелку в сторону, он приподнял ее, так что она смогла опереться о стену. Она не совсем понимала, что с ней происходит, как это бывает с каждым, кто пережил смерть, пусть недолгую, и пришел в себя.

— Не бойся, Благородная Дама, — сказал Руиз тихо и ободряюще. — Это Вухийя, простой продавец снов, который ухаживает за тобой.

Глаза ее широко расширились.

— Это Земля Вознаграждения? — спросила она чуть более окрепшим голосом. — А где же свет, где же божественные слуги? Я не слышу никакой музыки. Что случилось?

Губы ее дрожали, глаза наполнились слезами в предчувствии чего-то трагического. Она посмотрела на Руиза и отпрянула, прижимая к себе грубую рубаху, которая свалилась, когда она попыталась сесть.

— Ты же бескастовый! — сказала она обвиняющим тоном. — Ой, что-то получилось не так?

Руиз почувствовал сильнейшее желание утешить ее — но как? Она сжалась в комочек у стенки, глаза ее заметались по запустелой хижине.

— Постарайся успокоиться, — сказал Руиз. — Правда, это не Земля Вознаграждения, но все могло быть гораздо хуже. Ты жива, тут вода, и пища, и защита от солнца. А скоро ты почувствуешь себя лучше.

Она не услышала ничего из того, что он сказал.

— Мои слуги… такой ужасный сон… — пробормотала она, голос ее снова ослабел. Пальцы ее запутались в ее слипшихся волосах, а ткань, что покрыла ее тело, сползла, обнажив ее шрамы, которые еще слегка стягивали гладкую кожу ее живота. Она рассеянно посмотрела вниз и увидела их. Глаза ее расширились, она открыла рот, словно собираясь закричать, а потом глаза ее закатились.

— Ты очень уж много падаешь в обмороки, — сказал Руиз, поймав ее обмякшее тело, прежде чем она ударилась головой об стену. Руиз как мог удобнее уложил ее на койку, потом смыл с лица выступивший на нем от усилий пот. «Лучше было дать ей как следует поспать», — подумал он. Он устроился поудобнее, чтобы доесть свой остывший обед. Он ел машинально, но прикончил все до последнего кусочка. В первый раз с тех пор, как они покинули Биддерум, он почувствовал себя сильнее.

Он сидел у ее постели до глубокой ночи, долго после того, как уже не мог видеть ничего, кроме бесформенной тьмы там, где она лежала.

Когда утром снова появилась роботележка, она все еще спала. Руиз вышел из хижины, чтобы взять свою порцию на завтрак. Остальные пленники держались от него по-прежнему на расстоянии, хотя Дольмаэро удостоил его короткого кивка. Руиз нашел кусочек стены на солнышке, подальше от остальных. Еда по-прежнему была невкусная, но, видимо, достаточно питательная, чтобы поддерживать рабов в продажном состоянии, чтобы они не утратили товарный вид. Видимо, она включала в себя множество благотворных добавок, и Руиз вернулся еще за одной порцией, когда справился с первой. Когда она проснется в следующий раз, его подопечная, Руиз попробует впихнуть в нее хоть сколько-то еды.

Дольмаэро провожал Руиза взглядом, когда тот снова доверху наполнял тарелку, и у него появилось ощущение, что Дольмаэро наблюдает за ним с большим подозрением, чем раньше. Высокий надзиратель, который вел себя, как верный пес Дольмаэро, встал и сделал попытку подойти к Руизу, ноздри его раздулись от предвкушения драки. Руиз обезоруживающе улыбнулся и вернулся в свою хижину.

Феникс все еще лежал тихо, и, притронувшись тыльной стороной кисти ко лбу женщины, Руиз почувствовал, что кожа ее стала прохладной. Он отставил еду в сторону, на потом.

Пока он ждал ее пробуждения, Руиз стянул рубаху и стал делать упражнения, чтобы разогреть застывшие мышцы. Он не удивился, когда открыл, что пребывание на корабле работорговца отняло у него много сил и гибкости. С каждым медленным, рассчитанным движением он обнаруживал неожиданные боли, опасные маленькие слабости в мышцах. Он изгибался и напрягался, растягивая связки, растирая мышцу о мышцу. Потом он стал получать знакомое удовольствие от знакомых ритмичных движений, и его тело, которым он столько времени не занимался, стало отвечать на его усилия, двигаясь быстрее и быстрее, пока мир не превратился в смазанную картинку, а сердце не стало бешено колотиться.

Когда он закончил упражнения, по коже струился пот, а мышцы покалывало от свежей, горячей крови. Он вытер пот тряпкой и оделся.

Он уселся возле феникса, глубоко дыша, сознание его было свободно от мыслей, он чувствовал себя счастливее, чем за все прошедшие недели.