Тайфун над пограничной заставой - Георгий Метельский

— Может, я могу чем-нибудь быть полезным, Василий Петрович? — спросил Иван уже на третий день по приезде. — А то болтаюсь без дела. Чего доброго, растолстею.

— Спасибо, Иван, — ответил начальник заставы. — Но ты уж лучше отдыхай. — Он улыбнулся. — Ну, а ежели у тебя так руки чешутся, выкопай нам водохранилище.

— Шутите, дядя Вася!

— Конечно, шучу, Иван.

— А я вот возьму да и выкопаю!

В свои прошлые приезды домой Иван всегда принимал самое деятельное участие в жизни заставы. Конечно, он не нес пограничную службу, хотя не раз сопровождал начальника заставы, когда тот ночью уходил на Гранину, но с большим удовольствием косил траву, ловил рыбу, которая шла на кухню в добавление к солдатскому пайку, помогал отцу наводить порядок в казарме — белил, красил, столярничал. Руки у Ивана были золотые, с детства привыкшие к труду.

Минула неделя, а Иван так и не съездил в город к Кате, своей соученице. Копать котлован под бассейн тоже не начал, так ничем и не занялся.

— В горы схожу, что ли. Может, какого козла подстрелю, — сказал он утром.

— В такую-то жару?

— А. я по ручью пойду. Там прохладно.

— Ну что ж, иди, если тебе со мной надоело.

— Но ты же все время занят, папаня!

Горы были рядом, в тыловой стороне от заставы, старые, потресканные, поросшие лесом, со множеством родников с целебной водой.

Со двора хорошо виднелась тропинка, по которой шел Иван, и старшина через распахнутую дверь склада следил за ним. Иван то скрывался, то появлялся снова, и его фигура с каждым поворотом тропинки делалась все мельче и мельче, пока не растворилась совсем на фоне коричневатых скал.

И старшине показалось вдруг, что сын уходит от него навсегда. «Фу-ты, напасть какая!» Старшина попробовал отогнать от себя глупую мысль, но не смог.

Вообще в этот свой приезд Иван вел себя не так, как всегда — был задумчив, часто невпопад отвечал на вопросы, и старшине казалось, что его сын что-то скрывает от него, чем-то обеспокоен, встревожен, но сказать об этом отцу почему-то не решается.

Под вечер старшина забежал к себе на квартиру — может быть, уже вернулся Иван и теперь отдыхает на кушетке. Но сына не было.

Из висящего на дворе репродуктора прозвучал сигнал точного времени. «Сколько ж это — семь или уже восемь?» — подумал старшина, хотел было взглянуть на «хитрый приборчик», но его на месте не оказалось и старшина, испытывая смутную, все нарастающую тревогу, стал вглядываться в тускнеющие на глазах горы, тропинку, по которой утром ушел Иван.

Дома сидеть не хотелось и старшина опять отправился в казарму.

Иван вернулся домой уже в полной темноте, даже Арарат и тот погас к тому времени. В этом южном краю ночь наступала быстро, словно торопилась дать отдых раскаленной за день земле.

— Наконец-то! — старшина обрадовался. — Я уже, сказать по правде, беспокоиться начал: где мой сынок? Не случилось ли чего?.. Ты где пропадал?

— Да что со мной случится до самой смерти! — отмахнулся от вопроса Иван.

Выглядел он утомленным и расстроенным. Дичи не принес. «Хитрый приборчик» снова лежал на месте.

— А ты чем занимался, папаня? Все стерег границу? — Иван улыбнулся.

— Все стерег границу, — ответил старшина без улыбки.

— Никого не задержали?

— Пока никого не задержала.

— Зря, между прочим, всполошили заставу. И, навечно, не одну. Ну кто теперь, скажи на милость, переходит границу таким примитивным, дедовским способом? Те, кому это надо, спокойно едут в международных вагонах или на собственных машинах. А еще лучше — путешествуют самолетами и пересекают границу на высоте в девять тысяч метров.

— Того они и стараются перейти на другие методы, что мы хорошо работаем.

Иван примирительно улыбнулся.

— Это верно, отец... Ну, я, пожалуй, на боковую. А ты?

— Я сегодня дежурю, Ванюша.

Рано утром на заставу приехал из отряда майор Павленко. В канцелярии он застал старшину и велел срочно вызвать офицеров.

— И позвоните в поселок, старшина. Пригласите Таманяна.

Ованес Иванович Таманян работал председателем поселкового совета и одновременно возглавлял ДНД — добровольную народную дружину, помогавшую пограничникам задерживать нарушителей в тылу.

Когда все собрались, майор вынул из полевой сумки карту охраняемого участка.

— Такое дело, товарищи. По поступившим данным преступники, а их ожидается двое, сейчас подтягиваются к границе. Возможно, они приедут под видом туристов или горнолыжников. Примерно вот в этом районе, — майор обвел место на карте, — они будут отсиживаться и ждать третьего... Он наверняка здешний... Его функция — перевести этих двоих через Гранину и удрать самому.

— Кажется, примерно в тех местах твой сын вчера охотился. Он ничего не заметил? — спросил начальник заставы.

— Думаю, если бы что-либо заметил, то рассказал бы отцу. Или вам доложил, товарищ капитан.

— Это верно. Но ты все же спроси у него.

— Может, Ивана сюда пригласить?

— Не стоит, — сказал майор. — А к вам, Ованес Иванович, убедительная просьба — немедленно привести в готовность всю вашу дружину.

— Не беспокойтесь, товарищ майор, все сделаем, как положено, — ответил Таманян. — Не привыкать.

Павленко уже собрался уезжать, когда раздался телефонный звонок. Звонили из отряда майору. Переговорив, он некоторое время молчал, задумавшись и ожидая, когда выйдет Таманян.

— Сегодня в пятнадцать десять прилетает генерал Семериков. По этому же делу.

...Старшина увидел сына только в обед. Часовой сказал, что Иван еще часов в восемь пошел по дороге в поселок. «Наверно, к Катюше», — подумал старшина и обрадовался. Девушка ему нравилась и он хотел, чтобы она стала его невесткой.

— К Катюше наведывался? — спросил старшина сына, когда они сели за стол.

— Угу... Только не застал. Уехала она куда-то.

— Жаль, — старшина помолчал. — Послушай. Иван. Ты вчера, когда ходил на охоту, ничего подозрительного не заметил?

— Не заметил, отец... А что?

— Да просто так. Василий Петрович чего-то интересовался.

— Между прочим, дядя Вася и сам мог бы у меня спросить.

...Ночью опять заставу поднимали в ружье, и опять безрезультатно. Выкупаться тоже не удалось. Вместо купанья старшине пришлось поехать на базу за продуктами. Свободных солдат не было, и он вместе с шофером, перетаскав в машину много тяжелых ящиков, приехал на заставу только к восьми часам.

— Как сегодня водица, товарищ старшина? — спросил его дежурный по заставе.

— Какая еще водица? — Дащенков устало отмахнулся от вопроса. — Не купался я сегодня.

— Значит, не удалось. Зря, выходит, пробежечкой занимались.

— Ты что-то путаешь, Соколов.

— А зачем тогда по телефону докладывали, что за ворота выходите? Я думал, вы купаться с сыном пошли.

— Что? Что ты сказал? По телефону?

Лицо старшины стало серым. Он на минуту замолчал, потом через силу, вымученно улыбнулся и посмотрел на дежурного.

— Совсем память отшибло, Соколов. Не дошли ж мы тогда с Ванюшкой до реки. Показалось, что кто-то шарит в камышах, стали проверять. Наверно, кабан забрел сдуру... Так и не выкупались.

Первой мыслью старшины было броситься на квартиру и немедленно узнать у сына, что все это значит. Как он посмел? Он уже было направился к дому, как другая мысль, куда более страшная, чем эта, мелькнула в разгоряченном мозгу. Откуда Иван взял телефонную трубку? Трубки хранятся у дежурного, в канцелярии получить ее Иван не мог, значит, у него была своя. А для чего? Чтобы сказать голосом, неотличимым от голоса своего отца, что он выходит за ворота? Идет купаться? А если не только для этого? И не для этого вообще? Ведь за проволочным забором — граница!

Другие мысли, одна хуже, тревожнее другой, накатывались на старшину, как волны в шторм накатываются на берег моря, с каждым разом все больше и больше захлестывая его. Иван чем-то угнетен, взволнован, расстроен. Это было заметно с первого часа. Позавчера он ходил в тыл и как раз в то место, где, по утверждению майора Павленко, возможна встреча преступников. И эта странная игрушка, с которой сын не расстается, хотя и подарил ее отцу. Уж больно хитра, и не способна ли она не только на то, что показывал Иван, но и на что-то другое? И, наконец, этот сегодняшний случай с телефоном...

До своей квартиры старшина не дошел: он побоялся сейчас встретиться с сыном, разговора с ним, вопросов и ответов. Его вдруг охватила страшная слабость, и он малодушно отложил до вечера этот разговор, все еще не веря, не желая верить в свои предположения, еще надеясь на чудо, что все не так ужасно, не так страшно и не так безнадежно, как ему кажется.

За обычными хлопотами он немного успокоился, взял себя в руки, собрался с мыслями и сегодня вообще решил повременить с разговором, немного выждать и поискать доказательств более веских, чем его предположения. Если все, к несчастью, так, как он думает, то у Ивана должна быть где-то спрятана трубка, обычная телефонная трубка, которую можно купить в магазине и потом слегка переделать. А это ничего не стоит Ивану, который вырос на заставе.