Красный блицкриг - Владимир Бешанов

Грозен гнев советского народа.

Нашему терпению, приходит конец!

«Не просунуть финским свиньям свое рыло в наш советский огород!»

«Наш покой не тревожь — всадим нож!»

30 ноября 1939 года советская авиация бомбила Хельсинки. Части Ленинградского военного округа в ответ на «возмутительные провокации и враждебную политику правящих кругов Финляндии» вынуждены были перейти границу и, согласно мемуарам К.А. Мерецкова, «приступили к отпору антисоветских действий». Войну финнам не объявляли, поскольку это была не война вовсе, а, как нетрудно догадаться, еще один Освободительный поход, в котором приняли участие 58 стрелковых и кавалерийских дивизий, несколько десятков отдельных полков и бригад: «Мы идем в Финляндию не как завоеватели, а как Друзья и освободители финского народа от гнета помещиков и капиталистов».

Поскольку количество братьев-славян в Финляндии составляло ничтожно малую величину, то применили вариант, отработанный в 1920–1921 годах в ходе оккупации Закавказских республик. Едва 1 декабря Красная Армия «освободила» приграничный дачный поселок Териоки, как в тот же день «путем радиоперехвата» Москве стало известно, что в Териоки «по соглашению представителей ряда левых партий и восставших финских солдат образовалось новое правительство Финляндии — Народное Правительство Финляндской Демократической Республики» во главе с председателем, видным деятелем коммунистического движения Отто Куусиненом. Этим же «радио» удалось «перехватить» «Обращение ЦК Компартии Финляндии к трудовому народу». Сделать это было несложно, поскольку все «видные деятели» сидели на кремлевских харчах с 1920 года, успев изрядно подзабыть финский язык, а сам Куусинен являлся секретарем Исполкома Коминтерна.

«Согласно воле народа, возмущенного преступной политикой бездарного правительства Каяндера — Эркко — Таннера, сегодня в Восточной Финляндии создано новое правительство. Временное народное правительство призывает весь финский народ на решительную борьбу, которая сметет правление террора палачей и военных провокаторов…

Продав независимость нашей страны, плутократическое руководство Финляндии вместе с империалистическими врагами народов Финляндии и Советского Союза начало замышлять антисоветские провокационные военные планы, чтобы в результате втянуть нашу страну в грязную войну против Советского Союза, который является большим другом финского народа…

Советский Союз, который никогда не угрожал и не представлял опасности для Финляндии, который в течение двадцати лет терпеливо переносил далеко идущие провокации со стороны авантюристических правителей белой Финляндии, теперь был вынужден с помощью Красной Армии покончить с угрозой своей безопасности…»

И так далее, и все в том же духе. А вот самое главное;

«Это решение полностью соответствует жизненным интересам нашего народа. Поэтому широкие массы трудящихся с радостью приветствуют храбрую и непобедимую Красную Армию, понимая, что она пришла в Финляндию не как завоеватель, а как друг и освободитель. Народное правительство Финляндии глубоко уверено, что Советский Союз не имеет намерений нарушить неприкосновенность нашего государства, и полностью одобряет и поддерживает действия Красной Армии на финской территории (!!!)… Для более скорейшего выполнения этой задачи народное правительство Финляндии обращается к правительству Советского Союза с просьбой о помощи Красной Армией… Народное правительство Финляндии считает своей основной задачей свержение финского правительства палачей, уничтожение его вооруженных сил, восстановление мира и гарантий неприкосновенности и безопасности Финляндии благодаря установлению дружеских связей с Советским Союзом».

Без промедления Отто Вильгельмович, ставший обладателем сразу двух министерских портфелей, обратился в Президиум Верховного Совета СССР с предложением установить дипломатические отношения. Члены президиума собрались моментально и, не успело закончиться 1 декабря, постановили признать Народное правительство Финляндии и установить с ним дипломатические отношения. Это может показаться невозможным, если не принять во внимание, что и Куусинен со своими министрами, и Президиум, и служба радиоперехвата, и даже «город» Териоки — все поместились в сталинском кабинете.

Дальше — проще пареной репы. 3 декабря весь мир узнал о том, что накануне «правительство ДФР» заключило с Советским Союзом «Договор о взаимной помощи и дружбе» и провозгласило недействительным правительство Финляндской Республики в Хельсинки.

С этой минуты никакого другого финского правительства для Москвы не существовало, а Красная Армия не воевала 105 дней, а оказывала бескорыстную помощь трудящимся Финляндии.

4 декабря хельсинкское правительство попыталось урегулировать конфликт через шведского посланника Винтера. Однако Молотов ему объяснил, что СССР войны с Финляндией не ведет и не признает «так называемого «финляндского правительства», уже покинувшего Хельсинки и направившегося в неизвестном направлении». На следующий день Вячеслав Михайлович объявил, что Красная Армия лишь оказывает помощь ФДР, и подтвердил факт мира с Финляндией. Однако на этот раз фокус не удался. К досаде кремлевских мечтателей, правительство Финляндии не убежало в Швецию, а трюк с созданием Марионеточного режима, призывавшего иностранное государство к оккупации собственной страны, привел к совершенно обратному результату. Он консолидировал все силы в Финляндии на борьбу «против большевистского фашизма», хотя ранее многие политики, в том числе маршал Маннергейм, выступали в пользу далеко идущих уступок. Теперь даже бывшие бойцы Красной гвардии записывались на фронт добровольцами.

Блицкрига не получилось. Война приняла затяжной и кровопролитный характер. Она показала потрясающе высокую боевую подготовку и стойкость финской армии и продемонстрировала всему миру невероятно низкую боеспособность и необученность советских воинов-освободителей (последнее обстоятельство стало одним из аргументов, убедивших Гитлера подписать план «Барбаросса»).

Характерно, что суверенные и якобы нейтральные прибалтийские государства безропотно следовали в русле советской политики, прикрываясь лживой и циничной молотовской версией. Так, из портов «нейтральных» Эстонии и Латвии уходили в боевые походы советские корабли и подводные лодки (кстати, в море их дозаправляли германские суда); ремонтировались они на прибалтийских судоремонтных заводах, «что во многом облегчало их боевое применение». Самолеты «больших друзей финского народа» поднимались в воздух с эстонских аэродромов для бомбардировок Финляндии. «Местом дислокации нашей части было назначено Ууэмыйза неподалеку от Хаапсалу… — вспоминал В. Коновалов. — Мы вновь и вновь наблюдали, как наши бомбардировщики с аэродромов направлялись через море в сторону Финляндии. Обратно же их возвращалось все меньше. Несколько раз с советских самолетов над Эстонией сбрасывались листовки на финском языке, предназначенные для финской армии».

Финны регулярно направляли эстонскому правительству ноты протеста в связи с действиями, несовместимыми со статусом нейтрального государства: «Советские военные корабли более или менее регулярно останавливается в Таллине — городе, который не был предназначен для военной базы… Следовательно, практикуемые Эстонией действия являются нарушением нейтралитета. В свете сказанного, правительство Финляндии заявляет протест и оставляет за собой право предпринимать необходимые контрмеры в эстонских территориальных водах». К весне, из-за неготовности Палдиски (кстати, гарнизон ту зиму провел в палатках), Таллин с его береговыми мастерскими и плавучими доками постепенно превратился в постоянное место базирования кораблей Краснознаменного Балтийского флота.

Эстонцы, а куда денешься, столь же регулярно финские ноты решительно отвергали: «Поскольку ни Финляндия, ни СССР не являются воюющими сторонами, у Эстонии нет основания для обращения к правилам нейтралитета в отношении обеих стран». Соответствующие инструкции профессора Пийпа, ставшего министром иностранных дел, получал в Хельсински посланник А. Варма: «Что касается нашего отношения к финско-русским событиям, то оно остается неизменным. Как и прежде, мы не считаем это формальной войной, но расцениваем как репрессалии… наш нейтралитет нельзя считать нарушаемым. Я сообщаю Вам это, чтобы Вы могли объяснить наше понимание происходящего в случае необходимости, тем более что в юридическом смысле войны у наших соседей не происходит… Относительно признания правительства Куусинена к нам никто не обращался. Если бы это случилось, то в настоящих условиях мы могли бы рассматривать это позитивно только в отношении территорий, находящихся под контролем правительства Куусинена на востоке Финляндии». Последнее было делом затруднительным, поскольку, по свидетельству Мерецкова, правительство товарища Куусинена в период финской кампании «контролировало» лишь территорию Петрозаводска.