Холодная ярость - Дмитрий Петров

В кабинет заглянула Инна Менделевна.

– Я готова, – сказала она. – Все посмотрела, во всем убедилась. Дайте мне сигарету, а то мои кончились.

Вид у нее был вполне торжествующий, она была явно довольна собой.

– И скажите мне, – заявила Инна Менделевна, затягиваясь с видом полководца, выигравшего сражение, – внимательно ли вы все смотрели эти кассеты?

Внимательно? И вы тоже, Мариночка?

Доцентша обвела всех взглядом и ухмыльнулась так, что морщины на ее лице собрались в жесткие пучки вокруг глаз и около рта.

– И никто из вас ничего не заметил? И вы не заметили, Мариночка? Ну, соберитесь и скажите честно: вы действительно не заметили ничего удивительного или придуриваетесь?

Инна Менделевна любила театрализованные действа, Марина помнила это еще со студенческих лет. Збарская любила играть и «гнать картину» – в ней было нечто актерское.

Сейчас, внимательно послушав воцарившуюся в кабинете тишину, Инна Менделевна, весьма довольная собой, снова обвела взглядом недоуменные лица и сокрушенно покачала головой.

– Боже, – сказала она. – И эти люди называют себя сыщиками… А где же ваша внимательность? Где проницательность, о которой так много пишут в книжках?

Где она, спрашиваю я вас?

Она положила ногу на ногу и опять усмехнулась.

– Я расскажу вам анекдот, – сказала Збарская. – Он не очень про сыщиков, но вам подойдет. Так вот… В медицинском институте на практическом занятии в морге профессор подводит студентов к столу,на котором лежит полуразложившийся труп. И говорит: «Будущий медик должен быть не брезглив». И с этими словами засовывает в задний проход трупа палец, а затем облизывает его.

«Сейчас же сделайте все так же, как я, – говорит профессор и повторяет:

– Будущий медик должен быть не брезглив». А студенты ведь хотят стать медиками и не хотят портить отношений с профессором… Все они по очереди подошли и сделали то, что требовалось. И лишь после этого профессор назидательно сказал:

«Запомните, друзья и будущие коллеги! Медик должен быть не только не брезглив, но и наблюдателен! Я-то засунул один палец, а облизал совсем другой… А вы?»

Когда все смущенно рассмеялись и умолкли, не понимая, к чему клонит гостья, Збарская, усмехаясь, продолжила:

– Вот и я вас спрашиваю – а вы? А вы проявили наблюдательность? Нет, говорю я вам. Таки не проявили, а называетесь сыщиками, молодые люди. Сколько вы там насобирали в школах подозрительных детей, Мариночка?

– Семьдесят девять, – ответила Марина и протянула бумаги. – Вот список.

– Можете его выбросить, – заявила Збарская решительно. – Это негодный список. Никто из этих детей в фильмах не снимался.

– Почему? – не выдержал издевательств Вер-бин и даже встал со своего места. – Почему вы так думаете?

– Сядьте, – ничуть не испугалась Инна Менделевна. – Не надо вскакивать, я все объясню и без этого. По школам вы ходили впустую и списки составили тоже пустые. Бессмысленные. Потому что в списках у вас нормальные дети. Ну, скорее всего нормальные, раз учатся в обычных школах. Вы ведь ходили по обычным школам, да? Напрасно. Достаточно ведь было повнимательнее посмотреть эти ваши фильмы, и все стало бы ясно. Удивляюсь я на вас, Шерлоки Холмсы.

Оборвав себя на полуслове, Инна Менделевна, видимо, решила, что хватит уже издеваться.

– Дети на экране – глухонемые, – сказала она твердо. – Они ничего не слышат, им все показывают жестами. А кроме того, их реакции… Одним словом, искали вы не там.

Новость была ошеломляющей. Марина чуть не заплакала от обиды и злости на себя: ведь столько времени и сил потрачено впустую на хождение по школам! Ну, пусть другие сотрудники не обратили внимания на странные реакции детей, но ведь она-то педагог – могла бы заметить.

Как глупо!

Но уже в следующую минуту всеобщее смятение и растерянность сменились почти что радостью.

– Конечно, – тут же заявил Вербин. – Глухонемых гораздо легче искать! Их же гораздо меньше, чем обычных детей.

– Это вы так думаете, – сурово заметила Збарская. – Их меньше, но тоже довольно много. Но искать нужно именно среди них.

– Работать по этому делу будем все, – объявил Вербин после того, как довольная собой Инна Мендел евна уехала домой. – Из прокуратуры уже дважды звонили, интересовались, как идут дела. И в УВД меня тоже спрашивали…

Оказывается, мы потеряли кучу времени.

Майор был собран и деловит: чутье подсказывало ему, что сейчас они вышли на верный путь и победа близка.

– Виталик с Иннокентием разделят между собой все районы города и в районных детских поликлиниках составят списки всех глухонемых детей, – распорядился он. – А затем, не теряя времени, всех нужно обойти, сверить с фотографиями. Понятно?

– Такие списки, скорее всего, не в поликлиниках, а в райсобесах, – вставил умудренный жизнью Лукоморов. – Глухонемой – это же не болезнь, а состояние.

Инвалидность, а где инвалидность – там райсобес.

– Ладно, – махнул рукой Вербин. – Их двое – они разберутся. Тебе, Петр, другое поручение будет. Ты – мужчина тертый, положительный. Займись-ка ты детским приемником УВД. Сам знаешь, туда всех беспризорных детишек свозят, там всякие попадаются. Самое что ни на есть подозрительное место. Присмотрись там к работникам, только аккуратно, понял?

Лукоморов кивнул, задание было нелегким, но ясным до предела. Если в детском приемнике собраны сотни беспризорников, кому-то из сотрудников может прийти в голову использовать ситуацию и заработать. Почему бы и нет? Люди разные попадаются, а желание денег вкупе с ощущением безнаказанности иной раз творит чудеса даже со старыми службистами…

– Марина, – продолжал Вербин, – сколько в городе специальных детских школ для глухонемых? Ими займись, это будет твоя епархия.

Для себя он оставил дом на берегу реки. В прошлое посещение Вербину сильно не понравилось это место. Посетить квартиру на первом этаже ему не удалось: дверь не открыли, как он ни стучал. Что же касается кавказцев на третьем этаже, то с ними требовалось разобраться как следует. Несмотря на то что у них самих имеются дети…

«Мало ли что, – говорил себе майор. – Своих детей они не трогают, заботятся. А кто поручится за то, что именно эти люди не занимаются преступным бизнесом с видеосъемками?»

Правда, Поликарпов ничего не упомянул о том, что человек, продавший ему кассеты, был кавказцем. Ну и что из этого? Во-первых, мог попросту забыть сказать об этом, а во-вторых, те же самые кавказцы могли нанять белого человека для того, чтобы он занимался розничной торговлей.

Получить ордер на обыск не составит в данном случае никакого труда. Если в квартире нелегально проживают иностранцы, прокуратура охотно даст согласие на обыск.

…В этот же вечер у Лукоморова был день рождения. По отдельным репликам сослуживцев Марина догадалась, что этого события здесь ждут с особенным нетерпением. Поэтому, как только деловая часть закончилась, все принялись поглядывать на часы и многозначительно – на Вербина, которому, как начальнику, следовало сказать первое слово.

Он знал это и потому не спешил. День рождения у Пети Лукоморова давно уже стал ежегодной традицией в отделе. К нему готовились, его ждали, и прежде всего сам виновник предстоящего торжества.

– Поздно уже, – сказал Виталик, поглядывая по сторонам с равнодушным видом. – Хватит уже работать-то. Успеется.

– Известное дело: работа не волк, в лес не убежит, – подхватил Иннокентий, усмехаясь. – Кино страшное посмотрели, какая теперь служба?

– Милиционер всегда на службе, – улыбаясь, заметил Вербин, делая вид, что не понимает, куда клонят его товарищи.

– Смеркается, – после недолгой паузы добавил Лукоморов, поглядывая в сторону огромной сумки, которую притащил сегодня с собой утром.

Пора было сдаваться. Вербин засмеялся и поднялся из-за стола.

– Домой пора идти, – потягиваясь, сказал он. – По домам, телевизор смотреть. Ба! Да что же это у Пети за сумка здоровенная? А нет ли там запрещенных видеокассет?

– Или снова порнографическими журнальчиками запасся? – заверещал Виталик, поняв поданный сигнал.

– Ну-ка покажи, Петр Петрович, что у тебя там спрятано?

Груды документов, валяющихся на столах, тотчас смели в ящики. Иннокентий сбегал и запер изнутри дверь отдела, чтобы никто уж с улицы не заходил, не беспокоил. Два стола сдвинули вместе и аккуратно застелили белой бумагой, оставшейся еще с прошлого года для подобных случаев.

– Мариночка, ты у нас теперь будешь хозяйкой – сказал Лукоморов, хитро улыбаясь. – Организуй тарелочки и приборчики вообще всякие, и ты увидишь, чем я занимаюсь осенью по вечерам, вместо того чтобы гоняться как очумелому по городу.

Он принялся одну за другой доставать из казавшейся бездонной сумки стеклянные банки. Тут были малосольные огурчики – совсем маленькие, проложенные листьями червой смородины, с вкраплениями долек чеснока и пятнышками черного перца. Помидоры в такой лее банке – тоже очень маленькие, цельные, не лопнувшие, с чесноком и нарезанными стручками красного жгучего перца. И еще очень многое, начиная от «синеньких» до аппетитных белых грибов домашней засолки.