Болевой порог. Вторая чеченская война - Олег Палежин

Контрактники покинули расположение взвода. Во дворе под работу двигателя БМП состоялся неприятный разговор, о котором Истомин догадывался и ожидал со дня на день.

– Разреши мне первого числа с механиками и наводчиками на позициях остаться, – простонал боец, глядя в глаза Олегу.

– С какого перепугу? – удивился Истомин.

– Да что-то сердечко у меня барахлит, брат, – заявил контрактник.

– И как ты медкомиссию прошёл, друг ты мой сердечный? – спросил Истомин, почуяв неладное. – Больше тебя ничего не беспокоит?

– Беспокоит, – резво подхватил воин и стал стягивать с ноги сапог. – Вот смотри, нога гниет у меня, и мозоль ещё.

– Слушай меня, сачок, – нахмурил брови Истомин, – решил бабло срубить и пороху не понюхать? В моё отделение с завтрашнего дня и на зачистке в авангарде пойдёшь! Если ещё что заболит, так ты застрелись лучше. Водку жрать горазд, а воевать кишка тонка? Ещё раз пожалуешься – доложу ротному.

Филимонов взглянул на Истомина обиженно и вернулся в расположение. К вечеру состоялся очередной смотр. Нашу роту снова посетил замполит полка, воодушевив солдат своей пламенной речью. После столь длительного знакомства с подполковником наша рота единогласно решила вручить офицеру «Оскар» «за высокое актёрское мастерство». За многочисленные обещания всех неземных благ многие пророчили ему успешное депутатское будущее на тот случай, если он надумает оставить армию и уйти в политику. За воротами послышались звуки работающих дизелей. Мимо нас шла колонна. С окон второго этажа мы наблюдали за вереницей бронемашин и пехотой наших войск. На шевронах бойцов я разобрал эмблему ящерицы. Мимо наших позиций проезжали мои земляки с Урала. Я не без гордости взглянул на свой шеврон. На нём красовалась белая лошадь, вставшая на дыбы.

– Ты хочешь сказать, что в первый раз тебе не страшно было гранату кидать? – возмущался Витя Любимов.

– Нет, не страшно, – сказал Фомин, передавая бойцу наполовину выкуренную сигарету «Ява».

– Да не ври ты мне, – не верил Любимый, – когда я в учебке впервые боевую швырнул, я так в штаны наложил, что гранатой учебный макет снёс, а уж потом взрыв прогремел. Кстати, красную тряпочку, которую привязывали для отчётности, так никто и не нашёл.

– Нет, ну я волновался, конечно, – сознался Сергей, – но не до такой ведь степени, чтобы после броска в портки нагадить.

Ребята дружно засмеялись. Долго смотрели на то, как Булат заваривает чай. Фомин порезал хлеб и тонко настругал сало. Толстые ладони Любимого беззвучно били о рукоять штык-ножа, открывая консервы. Коптилка по-уютному освещала стены комнаты, создавая иллюзию защищённости и спокойствия. В комнату вошёл Казаков, устало снял с головы шапку и присел напротив Булата.

– Устал? – спросил Бембетов.

– Угу, – ответил боец, – задница у меня устала на связи сидеть. Замка управления ротный окончательно в пехоту определил. Теперь один страдаю. Ем и сплю в машине, а там такой минус, и двигатель не греет.

– Я вот что тебе скажу, Юра, – серьёзно взглянул на Казакова Бембетов. – Человек такая тварь, что ко всему привыкает. Вот только к смерти привыкнуть не может. Смерть человеку пережить не удаётся.

Казаков покраснел, Булат заметил это, улыбнулся и протянул ему кружку горячего чаю.

– Садитесь жрать, товарищи бойцы, доблестные гвардейцы, защитники Родины, её интересов и рубежей, – пародировал замполита полка младший сержант Фомин.

– Ну давай, чего там Бог послал? – подвинулся поближе к ящику с едой Витя.

– Не Бог, а прапорщик Калядин, – пошутил, расслабившись, Юра.

– А что, прапорщик в армии не Бог что ли? – спросил шутя Бембетов.

– Конечно, Бог, вот только кто тогда ротный? – взял бутерброд Казаков.

– Высший разум вселенского масштаба, – прожёвывая тушёнку, сказал Булат.

Скачков. Рембат. Ханкала

Скачков держал дистанцию за «шишигой» зампотеха. Боец сначала пытался запоминать дорогу до Ханкалы из Грозного, потом сбился, запутавшись в поворотах и перекрёстках. В сопровождении пяти подлежащих ремонту машин командование выделило танк и отделение пехоты. Три БМП шли своим ходом, и две на буксире. Когда проезжали пригород Грозного, на колонну напала детвора, швыряя палки и камни в солдат, сидевших на броне. Дети неожиданно выскочили из уцелевшей мечети, поднимая с земли всё, что попадётся под руку. Один из бойцов не выдержал и выстрелил в воздух. Старухи плевали вслед последней машине, ругаясь по-чеченски, грозя своими маленькими иссохшими кулачками.

– Хапнули с нами горя чеченцы, – крикнул Тимирбаеву Скачков, – значит, неплохо воюем всё-таки, а?

– Наверное, – крикнул в ответ солдат, съёжившись от холодного встречного ветра. – Лично я воевать не умею. Я даже в учебке не был, сразу после присяги сюда попал. А вот готовлю неплохо.

– Ну и хорошо, – подбодрил парня Скачков, – приедем в рембат, начнём обмен опытом, а то я, кроме яиц вкрутую, на большее не способен.

– Внимание! – прозвучала команда старшего колонны. – Выезжаем из города, не расслабляемся!

– Полезай-ка в башню, – сказал Саня, – там безопаснее и ветра нет. Нам километров двенадцать пилить.

На перекрёстке у блокпоста внутренних войск колонна встала. Бойцы покидали броню, разминая затёкшие руки и ноги. Умыли лица, познакомились, покурили и попили чаю. Зампотех долго мучил радиостанцию, потом сообщил, что скоро к нам присоединятся мотострелки из печально известной Майкопской бригады. Тимирбаев узнал у хозяев поста, где находится нужник и как не нарваться на растяжки в кустах. Вырвал из тетради пару листов и ушёл по нужде. Саня доедал банку тушёнки, когда раздался истошный крик бойца. Его бег трусцой со спущенными штанами развеселил даже старшего колонны.

– Там, это, там! – кричал воин, пытаясь застегнуть брючный ремень.

– Что там? – наперебой спрашивали его солдаты.

Скачков обратил внимание, как, глядя друг на друга, умирает со смеху пехота ВВ. Механик спрыгнул с «ребристого» и направился навстречу напарнику.

– В штаны наложил, что ли? – схватил бойца за руку Саня.

– Не успел, – ответил, тяжело дыша, Тимирбаев, – иди сам посмотри!

В редких сухих кустах акации, в трёх метрах от обочины дороги, лежали два трупа. На затылках чеченцев выходные пулевые отверстия величиной с яблоко. Камуфляж на телах рваный, посечен осколками гранат. Но не это напугало бойца. Тела лежали друг на друге без штанов, с намёком на половой акт. Саня автоматически отвернулся в сторону, с трудом сдерживая приступ тошноты.

– Три дня назад тут бой был, – услышал голос за спиной Скачков. – Обложили наших с двух сторон, БТР сожгли. Пацаны чудом отбились. Мы их вчера утром сменили, у парней четверо погибших было.

– Всё равно не понимаю, – ответил Саня и молча прошёл мимо собеседника.

– По машинам! – эхом пронеслась команда старшего.

К колонне присоединились ребята Майкопской бригады, и лента пошла дальше, попрощавшись и пожелав удачи блокпосту. На въезде в Ханкалу колонна прошла ещё два поста, на этот раз у старшего проверили документы и путевой лист. У бойцов вместо документов на груди под кителем болтались лишь жетоны с личным номером, и предъявить для досмотра было нечего. Вокруг штаба группировки войск всё изрыто окопами. Многочисленные позиции миномётчиков и дальнобойной артиллерии, три кольца обороны, минные поля, железнодорожные пути для доставки боеприпасов и горюче-смазочных материалов. Общевойсковой госпиталь, взлетное поле, огромный палаточный лагерь и, естественно, большое количество мужчин в генеральских погонах всех родов войск. Рембат расположился на значительном удалении от штаба группировки. Видать, чтобы «мазута» не портила общий вид мозгового центра российской армии. Всевозможные общественные организации не должны видеть грязных, вшивых и голодных. Пусть международники пообщаются с бойцами спецназа, всё-таки элита, да и на язык посдержанней. Жаловаться не будут, сигарет стрелять не будут и приветы мамам и папам тоже не передадут. Мужчины, одним словом.

– Скачков, если не ошибаюсь? – обратился комбат ремонтного батальона, наморщив лоб. – Я ведь предупреждал тебя больше к нам не приезжать. Сгоревшая баня и пропавшие радиаторы ничего не напоминают?

– Никак нет, товарищ майор, – ответил боец.

– Ну да ладно, – улыбнулся устало офицер, – механиков дам тех же. Работа быстрее пойдёт, тем более вы знакомы. Готовь машину, завтра будете двигатель снимать. А пока можешь стащить верхний лист брони и демонтировать радиаторы. Пусть