Верни мне любовь. Журналистка - Мария Ветрова

На этот раз я не слышала, с кем и о чем беседовал Корнет. И узнала об этом после того, как заставила себя выбраться из постели и, натянув халат, выползти в гостиную: день, слава богу, был воскресный, никаких тебе редакций, летучек, Григов…

Тетушка, оказывается, в отличие от меня, присутствовала при Виталькином разговоре и была в курсе происходящего. Видимо, об этом они и говорили, когда при виде меня оба дружно умолкли и уставились на мое «явление народу»… Судя по их лицам, видок у «явления» оставлял желать лучшего. Во всяком случае, Лилия Серафимовна тут же вскочила с явным намерением мчаться на кухню готовить завтрак, и мне стоило немалых усилий убедить ее вернуться на место: даже в нормальных обстоятельствах по утрам я не отличаюсь особым аппетитом, а уж сегодня…

Корнета вопросы моего полноценного питания, к счастью, волновали гораздо меньше, и он сразу же после нашей с тетей краткой дискуссии на эту тему перешел к делу, заодно сообщив, что только что разговаривал с Потехиным.

— Значит, так, — сказал он нам обеим. — Ребятам удалось выяснить, каким образом этот венок попал на Людину могилу. На данный момент, у них есть в этой связи показания двенадцатилетнего пацаненка, сына одного из сторожей… К мальчишке подходила, как он выразился, какая-то «тетенька в шляпе с занавешенным лицом», вручила этот самый венок и сотенную бумажку за то, чтобы он его возложил на могилу. Если все сделает как надо, обещала еще сто рублей, а в итоге обманула и не пришла… Все. Этим полезные сведения исчерпываются.

— Полезные? — спросила я, не совсем понимая, в чем заключается польза столь расплывчатых показаний. — И что значит — «с занавешенным лицом»? Чушь какая-то!..

— Ну почему же чушь? — вмешалась тетушка. — Когда-то, во времена моей молодости, шляпки с вуалью были очень модны… Ясно же, что именно это и имеется в виду!..

Корнет посмотрел на Лилию Серафимовну с уважением и согласно кивнул:

— Вы абсолютно правы. Шляпка с вуалью.

А я поняла, что коллектив наших доморощенных сыщиков, пока я спала, успел пополниться еще одним здравомыслящим членом.

— Ну а что касается полезности показаний, — усмехнулся Оболенский, — то это ты, я уверен, просто спросонья не въехала… У нас появилось очень важное, достоверное доказательство, что в Милкином убийстве замешана женщина… Понимаешь? Я не говорю, что убийца — женщина, только потому, что какой-то процент на то, что их было двое, оставлять положено в любом случае. Но скорее всего…

— Трудно представить, — перебила я его, — чтобы человек, замысливший убийство, решил в таком жутком и опасном деле обзавестись партнером… Конечно же тот, кто состряпал венок и возложил его на свежую могилу, — тот и убийца!

— Какая ты безапелляционная! — усмехнулся Корнет, но спорить со мной больше не стал. — Ясно одно: добраться до Крымовой-старшей теперь еще важнее, сечешь?.. Так что скажи спасибо своей замечательной тете за то, что она взялась помочь нам с обзвоном.

Я отметила про себя, что оказалась права в своем предположении о расширении нашего коллектива, и поинтересовалась своими собственными обязанностями на данный момент: не можем же мы с Лилией Серафимовной звонить вдвоем по единственному домашнему телефону одновременно?

— Во-первых, можете делать это по очереди, чтобы не переутомляться, — пояснил Корнет. — Во-вторых, тут вот какое дело… Я тут покумекал, пошуровал по старым справочникам и выяснил любопытную штуку… К тому моменту, когда Крымовы перебрались в Москву, в нашей благословенной столице помимо МГУ имелось еще два вполне солидных университета. Если память мне не изменяет, Карина ведь и не утверждала, что Катина мать преподавала именно в МГУ?

— Она совершенно точно упоминала слово «университет»… Насчет МГУ не помню, — сказала я. — Но ведь есть пленка? У кого она, кстати?

— У Грига… Но я и так в отличие от тебя помню, что она упоминала, а что нет. Так что, если не против, можешь в ближайшие дни повторить свое выступление на бис еще дважды.

Упоминание о Григе заставило меня окончательно скиснуть, а Лилию Серафимовну отвести от меня взгляд. Мы с ней так и не объяснились по поводу моих упакованных вещей. Просто на следующее после тетушкиного возвращения от подруги утро я все свои тряпки благополучно обнаружила аккуратно развешанными в шкафу. Кажется, впервые за все время нашего с ней совместного существования возникла ситуация, которую обе мы решили обойти молчанием.

Наше утреннее совещание на этом завершилось, и тетушка, рвавшаяся к плите, получила наконец возможность заняться завтраком. За трапезой царило в основном молчание: с моей стороны — удрученное, со стороны Оболенского, если верить его виду, посвященное каким-то размышлениям, которыми он с нами так и не поделился. Только, резко засобиравшись сразу после кофе, пообещал позвонить через пару часов.

Я ничуть не сомневалась в том, что помчался он к Потехину, и буквально изнывала от нетерпения, ожидая обещанного звонка. Я уже знала, что Корнет — человек обязательный и свои обещания выполняет. И на этот раз тоже не ошиблась, хотя его звонок раздался куда ближе к обеду, чем я думала.

— Марина? — вместе с голосом Оболенского в трубке звучал какой-то подозрительный гул. — Я из Внукова… Через полтора часа лечу в благословенный город Симферополь… Что?..

— Ну ты даешь! — только и нашлось у меня в ответ на очередной разворот Оболенского.

— Не хотел тебе говорить заранее — думал, не достану билет… Повезло!.. Ты меня слышишь?

Я заверила, что слышу прекрасно.

— А я тебя отвратительно! Слушай внимательно: твоих визитов по университетам, так же как и звонков Крымовым, это не отменяет… пока. Если будет что-то существенное, звякну оттуда…

На этом связь прервалась, и я, не дождавшись перезвона, пошла на кухню, где тетушка, уютно устроившись у окна, вопреки воскресному отдыху, работала: составляла план какой-то очередной сложной операции для очередного коллеги.

Как выяснилось, я так и осталась единственным человеком в нашем доме, удивившимся отъезду Оболенского. Оказывается, прошедшей ночью они с Лилией Серафимовной самым тщательным образом обсудили все ближайшие шаги нашего расследования — в том числе и его «командировку» в Симферополь. Выслушав меня, тетушка только удовлетворенно кивнула:

— Значит, его знакомая сегодня работала… Действительно повезло!

— Какая знакомая? — не сообразила я сразу.

— Откуда же я знаю, милая? Какая-то. Из Внуковского аэропорта… Ты что, всерьез полагаешь, что в июле можно без хорошего блата достать вот так сразу билет на юг?..