Проклятый (СИ) - Лимасов Александр

весть племенам. Превращаться в людей, правда будет тяжелее.

- Хм, ты смотри, получилось. – перед ним стояли звери, ничем не отличающиеся от простых волков. Покинув мир духов, Бэр увидел перевертней в людской личине.

- Обратитесь волками, я погляжу – удержится ли маскировка.

Через несколько мгновений пред Бэром стояли волки, а он оглядывал и ощупывал их души, стараясь определить плохо упрятанные признаки перевертней. Но всё оказалось идеально.

Из-за спины всё так же что-то подсвечивало и это начало раздражать. Обернувшись, он удивлённо отметил, что сияние исходит от Иешуа. Но душа человека не может так гореть, такими могут быть лишь… БОГИ!

Бэр мгновенно оторвал от себя все нити, связывающие его с обычным миром. Весь подобрался и осклабил несуществующие клыки:

- Иешуа? Неет, я мог бы сразу догадаться! Христос! Ты лгал мне!

- Я не лгал, я назвал тебе одно из своих имён, Иешуа – так меня звал мой народ.

- Я не об имени! Я о телесной оболочке! Ты шёл вместе со мной, постоянно прячась за личиной простого человека, ты ел со мной один хлеб, а твои служители убили мою жену! Ты лицемер! О боги как я ждал этой встречи! Как я мечтал уничтожить тебя за созданную веру.

- Страдания лишь укрепляют наш дух. Я принял смерть на кресте – это моя жертва. Жена – жертва принесённая тобой…

- Я не собирался приносить такую жертву, я не жаждал этой власти! Я хотел просто жить! А ты… Ты ставишь в один ряд собственныё муки и муки, которые перенесла она! Как ты смеешь?!!!

Задыхаясь от ярости, Бэр потерял над собой контроль. На коже Христа выступил кровавый пот, а на голове появился терновый венец. Позади Иисуса взметнулся крест, и бога пришпилило к нему аршинными гвоздями.

- Ты считаешь, что это больно? Или тебе не давала покоя мысль, что твоя жертва оказалась бессмысленной, и люди не изменились? – салом на раскалённой сковороде шипел Бэр.

Он поднял такой же крест позади себя, пустил капли кровавого пота по своей коже, на теле начали появляться рубцы от жестоких ударов плетьми и розгами, водрузил такой же венец на голову и сам вогнал такие же гвозди себе в руки, ноги, грудь. Иисус старался держать лицо, но к повторной муке он оказался не готов.

- Пощади, Антихрист. Мы не должны сражаться таким образом и не мучай себя – это же ужасная пытка.

- Ах, ужасная! – спокойное лицо оборотня сменилось отвратительным оскалом. – Так почувствуй же настоящую боль, светлый бог! – кресты исчезли, а Бэр захватил сознание противника и силой начал загонять туда всё, что он перенёс. Начиная со смерти отца и заканчивая последним днём, когда страшно заболело сердце. Неразделённая любовь, смерть братьев, смерть жены, постепенное и мучительное сгорание души от осознания вины за их гибель.

- Ты не человек, ты животное, если думаешь, что телесные страдания – это действительно боль!

Иисус пал на колени.

- Забери, забери из меня это, это лишь твоя память, я знаю, но это… ЭТО НЕВЫНОСИМО!!! – бог обхватил голову руками и принялся давить её, словно вот-вот разлетится маленькими кусочками.

- Нет, я поделился с тобой воспоминаниями. Это дар, в ответ на твою веру. Ведь её служители сгубили Светлану. Убили мою жену и неродившегося ребёнка во имя веры в тебя! Простые отголоски ты не в силах вынести, простые воспоминания. Каково же было мне? Я хотел убить тебя, но теперь оставлю жить. Отправляйся к своему отцу и скажи, пусть поднимает против меня все силы, которые у него есть, пусть объединяется с Чернобогом – меня все равно не остановить. Уходи, немедленно, сейчас, ничего не объясняя Димитрию.

- Зачем тебе этот монах. – Христос шатаясь поднялся с колен и со страхом смотрел на существо, которое уже не было человеком, но ещё не превратилось в бога. – И почему ты так поступаешь? В тебе ведь нет зла, я чувствую.

- Я выше, Спаситель, я выше этих глупостей о добре и зле! У меня есть цель, и ничто меня не остановит! А то, для чего мне нужен Димитрий, тебя не касается. Я объявил вам войну, боги, готовьтесь!

Толчок непонятной силы выбросил Иисуса из мира духов, их схватка с Бэром заняла доли мгновения, прочие ничего не заметили, но он не стал рисковать – скрылся в вспышке света. Все присутствующие остолбенели от неожиданности.

- Чего это он, вервольф? – Димитрий с трудом отвёл глаза от места, на котором только что стоял Иешуа.

- Ему надоела наша компания, Димитрий. – Бэр замолчал, считая, что всё объяснил.

- Так мы отправляемся, Бэр? – Рудо поднял на оборотня вопрошающий взгляд.

- Да, мчитесь быстрее ветра. Мы с Димитрием тоже пойдём, веди всех к стенам Цареграда, но так чтобы вас не заметили. Когда прибудете, сожги мои волосы – я почувствую вас сразу же. – Не прощаясь, оборотни развернулись и скрылись в охотно поглотившей их тьме.

Бэр зажег в пышущем жаром очаге факел и поджёг дом деда. Стоя в полыхающей избе он старался заставить огнь обжечь себя, но пламя, облизывая его тело, не трогало даже шерстинки на новой волчовке. Огонь не хотел причинять боли, такой необходимой сейчас Бэру, и лишь ласково согревал, выказывая полнейшую покорность. Он стоял, пока балки, поддерживающие крышу, не рухнули.

Димитрий стоял, порываясь броситься в огонь и вытащить рехнувшегося оборотня, но пламя ревело, не собираясь подпускать его к дому. После обрушения крыши, бывший монах решил, что Бэру настал конец, но, расталкивая полыхающие брёвна, тот вылез одновременно с траурными мыслями Димитрия.

- Зачем ты это сделал?

- Чтобы некуда было возвращаться.

- Нет, зачем ты стоял в огне?

- Не знаю, просто захотелось. Идём, Димитрий, у нас впереди долгий путь.

Тучи бежали по ночному небу, не прекращаясь не на мгновение. Луна просвечивала сквозь них, но ни разу не показала свой лик. Бэр и Димитрий находились на поляне, на которой, оборотень первый раз увидел Перуна. Камни, в которые скользнула секира, оставленная старым волхвом в наследство лежали таким же нагромождением, каким он их оставил.

Бэр соскочил с Ворона, который с удивительной ловкостью пробирался по лесу, подошёл к камням и попытался заглянуть в щель, в которой, как он помнил, находится его оружие. Навалившись плечом, попытался сдвинуть. Жилы вздулись на руках, шеё, но ни один камень не шелохнулся. Забравшись на них, оборотень попытался сдвинуть, упершись ногами и руками, но все напрасно.

Спустившись на землю, он лёг на траву, попытался ощутить землю, приказать ей, но силы ушли. Смерть сказала: «чем меньше будешь тратить сил», что ж, сегодня он потратился весь. Всё-таки Христос очень сильный бог. Сломить его волю – это оказалось крайне тяжело, а ведь он даже не сопротивлялся, будь Иисус чуть решительней – один удар кинжалом решил бы спор в пользу светлых богов.

- Что мне делать братья? Я должен идти дальше, но мне нужна эта секира! Подскажите.

Два огненных росчерка прорезали темноту ночи. Ужасный грохот оглушил оборотня, небесный огонь расколол скалы на несколько частей. Подбежав, Бэр, увидел в разломе своё оружие, в булат секиры врезались два небесных камня, по виду – какой-то металл. Обжигаясь, он вытащил её под ночное небо. Небесное железо засело прочно – не вынешь, придётся переплавливать и ковать заново.

- Спасибо, родные мои. Спасибо за помощь. На этом оружии кровь врагов, которую мы проливали вместе последний раз. Я снова выкупаю её в крови. В реках крови, которые я пролью вашей памяти. Достойной жертвы так и не было, поэтому ваши души не нашли покоя. Белобог будет достойной жертвой. Я люблю вас, братья! – не имея возможности войти сейчас в мир духов, оборотень прокричал это на весь ночной лес. – Я люблю тебя, Светлана. Я никогда тебя не забуду и не разлюблю, даже в объятьях другой. Смерть – моя последняя любовь.

- Бэр, прости меня, конечно, но не пора ли подумать о ночлеге? Ты уже два дня не спал.

- У меня ещё есть дела, Димитрий, срочные дела. Идём.

Ведя коней в поводу и передвигаясь быстрым шагом, Бэр двинулся к родной деревне – там находилась ближайшая кузница. Димитрий, к своему ужасу и удивлению, двигался за ним, не отставая, как-то странно было, ничего не видя, безошибочно идти за оборотнем и не отставать, угадывая каким-то образом корни и ветви деревьев.