Нельзя уйти. Нельзя остаться - Екатерина Велесова

от одной такой шутки, чуть не поседел. Потому что на утро, после какого-то застолья, проснулся в квартире Самойловых, в зале на диване, совершенно не понимая, почему уснул именно здесь. Пришёл на кухню попить водички, а Ленка готовила завтрак и серьёзно заявила, что теперь он будет жить с ней, потому что выгнал из дома её мужа.

Но Ленка вернула мужчину на землю и поинтересовалась:

— А тебе к заведующей зачем?

— Справки забрать. А что?

— Давай паспорт. Дети вписаны? Ну и всё. Я знаю её. Быстро не обещаю, но минут двадцать у Вас есть. А потом мы тебя на работу подкинем. Да?

Она посмотрела нежно на мужа и тот чмокнул её в нос:

— Да, солнышко. Только ты аккуратней, ладно?

— Дохлым крабиком?

— Нет, лучше тихой уточкой.

Сашка проводил взглядом Ленку и хмыкнул:

— Вообще не изменилась. Это у Вас уже третий на подходе?

— Бери выше. Не третий, а ТРЕТЬЯ!

— Два сына и теперь дочка? Ну ты молоток!

— Санёк, завидуй молча! Давай рассказывай, какими судьбами?

Поговорив с бывшим сослуживцем обо всём и ни о чём, Сашка вышел из машины Самойловых и потопал неспеша на работу, в предчувствии чего-то хорошего. Потому что за всё то время, что он знал эту семью, всегда рядом с ними было уютно и тепло. И судя по их взглядам друг на друга, за три года ничего не изменилось. Они по-прежнему светились от счастья и за сорок минут успели согреть и его душу.

Хотя, завистливый червячок зашевелился в груди и припомнил цвет глаз его любви, которая, как призрачный ангел, навсегда замерла в арочном проёме, окружённая светом. Счастливая Сашкина жизнь навсегда заблудилась в каштановых кудряшках, а осколки сапфирового взгляда располосовали сердце так, что оно уже никогда не заживёт.

И нежный образ так всколыхнул память, что воспоминания не отпускали все рабочие сутки. Или он сам не хотел с ними расставаться. Всё тянулся руками к оголённой спине и в ушах стоял грустный голос: «Знаешь, мне кажется, ты не вернёшься ко мне».

Хотел ответить, но врывался в реальность от детского смеха, понимал, что уже отсыпается после рабочих суток. Рычал от бессилия, уткнувшись лицом в подушку, снова засыпал и чувствовал на лице прикосновение тёплых пальчиков. Протягивал ладонь к милым веснушкам, но те растворялись в тумане и в ушах звенели слова: «Мы втроём хорошо уживаемся».

Перед глазами проявлялось узкое лицо победителя, расплывшееся в ехидной улыбке, которую хотелось стереть кирпичом. Но он уже сидел в просторной кухне Самойловых и почему-то откровенно говорил о своих чувствах вслух, пока Вика с Димкой играли с двумя мальчишками хозяев, старший из которых был ровесником Сашкиной дочки.

— Ну вот. Рванул с психа на работу и бросил заявление на стол Босу. Тот покочевряжился, но оформил за час и рассчитал. Билеты уже на руках были, так что сутки на вокзале перекантовался и поехал в дивизию. Документы на квартиру забрал и сюда. А тут вот такие дела.

Сафронов закончил говорить и поднял взгляд от стола, покрытого светло-бежевой скатертью и заставленного домашней едой. Соня тоже любила такую скатерть и как-то треснула Сашке подзатыльник за то, что тот додумался плюхнуть на неё горячую сковородку.

И тут только до него дошло, что не стоило так сильно откровенничать. Ленка сидела, прижавшись к мужу и смахивала слёзы, а тот нежно гладил белокурые волосы и серо-голубой взгляд был чернее тучи.

Но карие глазки ожили, и мужчина вздрогнул от прорезавшего тишину голоса:

— Саш, ты ешь. Ребятишек я покормила. И с собой Вам ещё соберу.

— Лен, спасибо, но это лишнее. Я же умею готовить.

— Ой, да знаю я, как вы готовите.

Самойлов вскинул брови, горделиво зачесал русый волос пятернёй и хмыкнул, иронично улыбнувшись:

— Это чего это? Нормально я готовлю! А капусту в суп вермишелевый тогда добавил, потому что она от салата осталась. Не выкидывать же было. Зато я водорослями, как некоторые, не питаюсь.

Ленка хитро улыбнулась, встала, открыла кремовую дверцу кухонного шкафа и торжественно поставила на рабочую поверхность коробку:

— Та дааам! Всё, я решила, что у нас будет на завтрак!

— Нет, солнышко, только не это! — Володя наморщил лоб, замотал головой и состроил такой умоляющий взгляд, что Сашка невольно пригляделся к надписи. Но это был обычный «Геркулес», а Самойлов продолжил подхалимничать, — Я сдаюсь, и готов признать кулинарное поражение во всех своих прошлых и будущих жизнях. И правильно ты тогда не стала есть эту гадость, и выкинула половину холодильника. А морская капуста - это же кладезь витаминов.

— Честно? — продолжала играть мстительную особу Ленка, прищурившись недоверчиво, — А ну-ка поклянись!

И Самойлов прижал ребро ладони ко лбу и торжественно произнёс, — Честное пионерское!

— Ну ладно, поверю. Но коробочка пусть здесь постоит. Пока.

Сафронов уже не сдерживал смех и трясся, закрыв ладонями лицо:

— Ребят, Вы ни капли не изменились! Как же у Вас хорошо!

Ленка присела на кухонный диван рядом с мужем, придерживая живот, и Сашка увидел ту резкую перемену во взгляде, которую всегда ловил у Сони. Искорки в глазах потемнели и тон стал серьёзным:

— Саш, и что ты собираешься дальше делать?

Он перевёл потускневший взгляд в окно, где город начинал заливаться разноцветными огнями, а в стекле отражался холодильник со смешными магнитиками и соломенным домовёнком, охранявшим уют. С улицы на него посмотрело осунувшееся лицо, и мужчина пожал плечами, вернувшись к счастливой паре напротив:

— Решил отдать ей квартиру, в обмен на детей.

— Но как же так? Нужно подавать в суд, добиваться раздела.

— Добиваться? — он усмехнулся и поковырял вилкой в тарелке, — После одной такой попытки, меня ребята в «бобик» приняли, браслеты одели и в «обезьяннике» так хорошо всё объяснили, что я потом неделю кровью харкал. Кому будет легче, если я в могилу пойду, а дети с ней останутся?

— И как же теперь?

— Да всё нормально. Устроился в круглосуточный магазин охранником. Нашёл комнату в малосемейке. Хоть и маленькая, но пока нам хватит. Отправлю ребятишек в лагерь и займусь там ремонтом. Если будет работа с хорошей зарплатой, тогда уже сниму жильё побольше. Договорились с ней, что, как только найду, куда выписаться с детьми, оформим соглашение, что они остаются со мной. Хотя, ради этой грёбаной трёшки, она готова лишиться