Русские — не славяне, или Тайна ордена московитов - Георгий Катюк

Так и случилось. В 1240 году тевтонцы, то бишь «татары» поквитались с королевством. Правда, королем был уже не Андрей II, а его сын Бела IV. В виде «татар» предстали тевтонцы и в битве на Калке. Данная битва являет собой как раз один из эпизодов борьбы «братьев» с язычниками-куманами, по поводу которой в истории Венгрии есть лишь глухие упоминания.

Кстати, после этой битвы русские князья, так же как двумя годами ранее венгерский король, побежали на поклон к представителю папы в Ригу, что как раз и выводит на тевтонский след. «Тогда король смоленский, король полоцкий и другие русские короли отправили послов в Ригу просить о мире. И возобновлен был мир, во всем такой же, какой заключен был ранее», — написано в «Хронике Ливонии» Генриха Латвийского. Согласно традиционным взглядам, сделано это было для того, чтобы развязать руки для борьбы с татарами. Но ведь в тексте об этом ничего не сказано. Это всего лишь придумка историков. Если же следовать логике, а не традиции, то князья запросили мира у тех, от кого и потерпели поражение.

То есть не о том, чтобы развязать руки для борьбы с татарами, мечтали князья, а как раз о том, чтобы от этой борьбы устраниться, вымолив у папы прощение за необдуманный поступок.

Здесь же, в трансильванской эпопее ордена, можно обнаружить разгадку странного отношения «татар» к половцам, как к своим «холопам и конюхам». В самом деле, как могли пришельцы из монгольского «далека» обнаружить здесь таковых? Даже если бы половцы и жили когда-то неподалеку от Монголии и были для них рабами, какое отношение к этому имели венгерские куманы? И вообще, по каким признакам могли определить монголы своих давних кровников? Ведь даже называли их здесь по-другому— куманы, а не кипчаки, как в Азии.

Но послушайте, что пишет Анри Богдан: «Наряду с этим прекрасно организованным свободным населением (германскими колонистами. — Г.К.) в Бурцеланде имелось небольшое количество крепостных, то были куманы, захваченные в плен во время боев, которые вел орден на куманской земле. Как правило, их использовали в качестве пастухов»[126].

Вот вам и разгадка: это у тевтонцев были куманы «холопами и конюхами», а не у мифических «монголо-татар»!

Надо бы венгерским историкам заняться изучением русской истории, а русским — венгерской. Может тогда, наконец, мы получим связное повествование о «делах давно минувших дней».

Впрочем, «холопы и конюхи» — не совсем точная редакция. Наверняка под «конюхами» в источнике подразумевались «конники», «конница». Это и есть первоначальное значение, ибо «куман» (кун), как было установлено выше, есть искаженное русское «комонь», т. е. конь, всадник, а отнюдь не конюх.

Да и «холопы» — это не совсем то, что мы сейчас понимаем под этим словом. Ближе к оригиналу будет вариант «служащий», а не «раб». Савельев по этому поводу замечает: «Другое значение имело в то время, чем теперь, и слово холопы — служилый, военный народ. Холопство — служба»[127]. «Боевыми холопами» на Руси в свое время именовалась дружина служилого боярина, игравшая ту же роль, какую на Западе играли сервиенты рыцарей.

То есть, «холоп»— это славянская калька латинского слова «серв», что далеко не всегда означало раба, а во многих случаях — сервиента, служащего, сержанта.

Близок к нему по написанию и по смыслу «восточный» термин «кул» (к = х), который также многие стараются перевести как «раб», но который на самом деле означает наемного профессионального воина. Кулы, наряду с мамелюками составлявшие гвардии в государствах Халифата, и, в конце концов, захватившие в некоторых из них власть, никак не могли быть рабами. Никто и никогда не позволил бы рабу продвигаться по служебной лестнице. Да и не мог раб быть настолько преданным хозяину, чтобы ему не хотелось, улучив минуту, улизнуть в родные пенаты. Это отмечает и Л. Н. Гумилев: «Адекватно ли мы переводим слово «кул» как раб, хотя оно несомненно отражает определенную зависимость? Не случайно, что китайцы эквивалентом слова «кул» считали не «пи», a «tch'in», что Бичурин Н. Я. переводит «вассал», а Ст. Жюльен — «sujet» — подданный. К счастью, некоторые тексты орхонских надписей дают возможность уточнить значение слова «кул» и внести в проблему ясность. В большой надписи Кюль Тегину говорится: «…табгач будунка баглик уры оглын кул болты, силик кыз оглын кюнг болты…», т. е. «…народу табгач стали они [тюрки] «кулами» своим крепким мужским потомством и «кулынями» своим чистым женским потомством». Но в это время тюрки жили в степях южнее Гоби своим бытом, пользовались многими привилегиями сравнительно с китайским населением империи Тан; участвуя в походах, делали блестящие служебные карьеры и привозили в свои юрты полные торока добычи. Налицо был лишь факт подчинения иноплеменному государю без какого то ни было социального угнетения»[128].

Вырисовывается следующая картина. Костяк Тевтонского ордена в Трансильвании составляли «служилые» всадники-куманы. Возможно, какая-то часть из них была пленными и использовалась на вспомогательных работах. Основная же масса служила католикам «за гроши и сукна». Кто-то из хронистов, описывая эту ватагу, употребил вместо слова teotonic его синоним tutor. Попав в чуждую языковую среду, — а среди куманов были как тюркоязычные, так и славяноязычные, — tutor превратился в «татар» и стал новым именем куманов. «Тевтонский орден» стал «татарской ордой». Кроме куманов здесь были венгры (те же куманы, только давно окатоличенные, оседлые). Их этноним (могоры) трансформировался в «моголы», а затем — в «монголы».

Так и появились «монголо(моголо) — татары», т. е. могоро-тевтонцы (татань).

Но здесь возникает вопрос, предпосланный написанию третьей главы: почему русским историкам не удалось правильно идентифицировать это воинство? Ведь Тевтонский орден был им хорошо известен по вторжениям на Русь в районе Пскова и Новгорода. Почему в Новгород и Псков вторгались тевтонцы, а в Южную Русь — «монголо-татары»?

Дело в том, что состав ордена, размещенного в Трансильвании, существенно отличался от состава его прибалтийского филиала.

Кадровая политика Тевтонского ордена вообще была уникальной. Имеется в виду широкое использование им в военных действиях лиц, не являющихся постоянными членами ордена, из-за чего его состав выглядел весьма пестро. Здесь и союзники ордена, и «гости» — иностранные крестоносцы, и феодальное ополчение, и зарубежные наемники, и полубратья-служебные, привлекаемые из лиц неблагородного происхождения, а также из местного населения. Число бойцов, не являющихся постоянными членами ордена, было весьма значительным в сравнении с количеством братьев-рыцарей, занимающих в ордене руководящие должности. Более внушительным по сравнению с другими орденами было и количество служебных братьев (полубратьев). В Тевтонском ордене на одного рыцаря их приходилось восемь человек. Полубратья, как и рыцари, являлись непосредственными членами ордена и могли занимать в нем низшие административные должности.

Логично предположить, что при таком подходе в армии трансильванского филиала должно было оказаться много тюркских и славянских солдат. Ведь именно тюрки со славянами составляли основную массу населения Трансильвании и Балкан. Из них рекрутировались полубратья-служебные (кнехты), из них состояло феодальное ополчение, из них же формировались роты наемников. И только братья-рыцари, составлявшие весьма незначительную часть этого воинства, набирались преимущественно из германских земель — Франконии и Швабии.

«Немцы» терялись на фоне этого разношерстного воинства. На первый взгляд, это была обычная тюркская орда, ничем не напоминающая орудующих в новгородской земле ливонцев. Так они и были названы в русских летописях этого периода — таурмены (туркмены).

Превращение состоялось, как только тевтонцы оказались в южнорусских землях. Продвинувшись сюда в погоне за куманами, для борьбы с которыми их, собственно говоря, и пригласили в Бурцеланд, они выпали из поля зрения венгерских историков и попали в поле зрения историков русских, но уже без павлиньих перьев и прочей мишуры, обычно сопровождающей восторженные описания европейского рыцарства.

В рамках данной версии легко расшифровывается еще одна историческая несуразица. Как уже говорилось, в 1222 году Андрей II увеличил преференции ордену ввиду необходимости сплочения всех сил перед лицом татарской угрозы. Но в 1225 году эти соображения уже не остановили изгнание ордена. Мотивировка сего по Анри Богдану состояла в следующем: «Следует также добавить, что опасность со стороны куманов, бывшая реальностью в 1211 г. и ставшая одной из причин привлечения Тевтонского ордена в Трансильванию, стала менее ощутимой для Венгрии в 1225 г. Куманы перед лицом татарского нашествия охотно обращались в христианство в обмен на защиту со стороны Венгрии, ибо в 1227 г. через два года после изгнания Тевтонского ордена куманский принц Барк и его народ приняли христианство и попросили защиты у короля Венгрии. С тех пор страна куманов присоединилась к королевству. Но перед опасностью со стороны татар куманам пришлось оставить свои земли и искать убежища в Венгрии»[129].