Беру тебя напрокат (СИ) - Трифоненко Елена

Я делаю несколько глубоких вдохов и не нахожу ничего лучше, чем отправиться к себе. В голове у меня совершенная каша. Почему Вероника сбежала? Куда?

С момента ее исчезновения прошло уже восемь часов, и сейчас она может быть где угодно: в Барселоне, в другом городе Испании, в России… Я прокручиваю воспоминания об утре, и не могу уловить момент, когда все пошло неправильно. Разве я сделал что-то не так? Разве чем-то обидел Нику?

Наш лайнер выходит в море, а я падаю на диван и пялюсь в потолок. У меня такое чувство, будто мои внутренности размозжили кирпичом. В груди противно жжется.

Что, черт возьми, теперь делать? Искать Нику и требовать объяснений? Оставить ее в покое? Обе альтернативы совершенно не греют. А еще мне обидно: я уверен, что не заслуживаю того, чтобы мне вот так глупо трепали нервы.

Из задумчивости меня выводит стук в дверь. Сначала я хочу его проигнорировать, но посетитель оказывается настойчивым: долбится и долбится. Ругнувшись, иду открывать.

На пороге обнаруживается Пупс, и вид у него крайне рассерженный.

— Я… Я пришел сказать, что увольняюсь.

— Что? — на мгновение я зависаю, но секунд через десять кое-как выдавливаю из себя ироничную улыбку. — Вы тут все сговорились, что ли?

— Я не могу с вами больше работать, извините. Завтра утром я покину лайнер.

— А можно мне хотя бы узнать, почему ты решил уволиться?

— По морально-этическим соображениям, — бурчит Пупс и гордо вздергивает подбородок.

Я чувствую, что мое терпение на нуле, сил разгадывать еще одну загадку просто нет. Тяжело вздохнув, я беру Пупса за плечи и легонько встряхиваю. Он вытаращивает глаза.

— Так, Валера, давай конкретней. Что случилось?

— Вы… Я… Я не могу работать с человеком, который ведет себя с девушками так, как вы.

— Бог мой, да как я себя веду? Как?

— Этот ваш пост в Инстаграм… Он отвратителен!

Внутри у меня все холодеет.

— Пост в Инстаграм? — Я отпускаю Валеру и хватаюсь за телефон:

— Стой, где стоишь. Мы еще не договорили.

Телефон, как специально, плохо реагирует на касания. Наверное, от волнения у меня вспотели руки. Я вытираю их о джинсы и кое-как нахожу в закладках браузера страницу Инсты. Загружаю.

У меня и правда есть новый пост. Это фотография красных кружевных трусиков на моей кровати. Снято так, чтобы максимально засветить каюту, которой я уже ни раз хвастался подписчикам. Фото имеет подпись. Когда я ее читаю, внутри меня все просто переворачивается от омерзения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Ну что, друзья, угадаете, какая ягодка сегодня согрела мне постель?»

«Неужели Клубничка?» — спрашивает какой-то любопытный подписчик в комментариях.

«Угадал! Возьми с полки пирожок».

«И как она?» — не унимается догадливый комментатор.

«Супер! Рекомендую!»

Я поднимаю глаза на Валеру. Он смотрит с напряжением, комкает пальцами край своей футболки. В лице у него нет ни кровинки.

Господи, только бы он тут в обморок не грохнулся — мне некогда с ним возиться. Я закрываю глаза и стою так несколько секунд. Никак не могу собрать мысли в кучу. В голове просто звенит.

Ника… Ника тоже видела этот пост, потому уехала. Представляю, каково ей было, когда она все это прочла. Скорей всего, она даже узнала о фотке от какого-нибудь урода, кинувшегося строчить ей в личку всякие гадости.

— Нельзя так с девушками, — бубнит Валера, и голос у него по-настоящему несчастный.

Открываю глаза и смотрю на него. Наверное, как-то жутко смотрю, потому что Валера вжимает голову в плечи.

Извини, друг, сейчас мне не до вежливых улыбок.

— Я этого не выкладывал, — говорю я и с трудом удерживаю вздох. — Это, видимо, такой прощальный подарок от Тохи.

— Правда? — Валера меняется в лице, щеки у него чуть розовеют.

Кажется, до конца он все же не верил, что я способен на такую подлость. Я нахожу и включаю ноутбук. Валера маячит за спиной:

— Что вы собираетесь делать?

— Мне надо немедленно проверить все свои аккаунты. Возможно, где-то есть еще сюрпризы. Если получится, подчищу все гадости. Если Тоха сменил пароли, напишу в службу поддержки. Ну и параллельно буду привыкать к мысли, что брата у меня больше нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А с Никой? Как вы поступите с Никой?

Его вопрос как нож, который с размаху загнали в живот по самую рукоятку. Загнали и провернули. На миг у меня перехватывает дыхание, а когда все же удается сделать вдох, я не чувствую ничего, кроме горечи.

Ника меня не простит. Никогда.

Глава 18. Вероника

Хлюп!

Ну вот, опять начинается. А ведь только макияж поправила.

Я громко сморкаюсь и в пятый раз пытаюсь успокоиться: вдох-выдох, вдох-выдох. Улыбаемся и машем. Мне надо держать себя в руках хотя бы ради Женьки. Она там, наверное, с ума сходит, не зная, куда я делась. Я сказала ей, что иду за кофе, а сама вот уже полчаса реву в туалете. Нос распух, глаза, как у обкуренной лягушки.

Пока я и Женька летели из Барселоны в Стамбул, мне было нормально. А вот сейчас, в ожидании рейса в Краснодар, я что-то расклеилась. Так больно внутри, что все плывет перед глазами. Но это надо просто пережить: самая острая боль всегда только вначале, потом она слабеет.

Я прислоняюсь к стене и делаю еще несколько судорожных вдохов. Надо же, как легко все может измениться в жизни: утром я чувствовала себя влюбленной и счастливой, теперь же готова умереть со стыда. А все потому, что дура. Развесила уши, поверила в то, что у Петрова ко мне искренний интерес. Мне бы хоть чуточку цинизма, капельку здравомыслия — и сейчас бы не было так противно.

Хотя Петров — талантище. Шикарно усыпил мою бдительность и всласть поглумился. Когда несколько часов назад Женька показала мне его новый пост в Инстаграм, я даже глазам своим не поверила. Зависла на целую минуту, как старый комп. Я ведь совсем забыла, что человек приехал за хайпом, что готов на многое ради того, чтобы снискать популярность.

Ладно, хватит ныть и посыпать голову пеплом! Петрова для меня больше не существует, и впредь я буду умней: ни за что не стану сотрудничать с мерзавцами, какие бы плюшки они не обещали.

Я умываюсь ледяной водой и все же отправляюсь за кофе. Себе беру капучино с ореховым сиропом, Женьке — латте. Она любит, чтобы было побольше молока, прямо как ребенок. Хотя Женька ведь и есть ребенок, это я — взрослая тетка, побитая жизнью, прошедшая через предательство. Хлюп!

Да что ж такое-то! Эти слезы когда-нибудь закончатся? Еще парочка грустных мыслей — и кофеек будет пересолен.

Вернувшись в зал ожидания, я обнаруживаю сестру за оживленной перепиской.

— С кем общаешься?

Спрашиваю больше из вежливости, чем из любопытства, вот только сестра вздрагивает и пытается засунуть телефон в карман. Это напрягает.

— Женя!

Ее глаза начинают виновато бегать, а руки чуть дрожат. В груди у меня поднимается плохое предчувствие. Поставив стаканы с кофе на чемодан, я пытаюсь забрать у сестры телефон. Женька сопротивляется.

— У тебя что, появились от меня секреты?

— Нет.

— С кем ты переписываешься?

— Ни с кем, — Женька прячет мобильник за спину. — Я вообще просто в интернете лазаю.

— Дай телефон сюда!

Очередной выпад позволяет мне завладеть злополучным гаджетом. Я тут же бросаю взгляд на экран. Валера! Женька переписывается с ассистентом Петрова!

Мое сердце пропускает удар, а боль внутри нарастает.

— И как это понимать?

Сестра краснеет и отводит взгляд. Я присаживаюсь рядом с ней и явно криво улыбаюсь:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Женька, ты что, в него влюбилась?

— Нет, мы просто друзья, — отвечает она с той поспешностью, которая легко выдает вранье.

Вздохнув, я возвращаю ей телефон:

— Ладно, переписывайся со своим Ромео. Только не вздумай ему писать что-то про меня.