Евангелие любви - Колин Маккалоу

Джошуа улыбнулся и энергично помотал головой:

– Конечно, не хочу. Управлюсь сам.

Мэри промолчала и ничем не выдала своих чувств.

– Надолго уедешь? – спросила Мышь, опустив глаза.

К ней, такой миниатюрной, милой и серой, он всегда испытывал особую нежность и теперь одарил предназначенной только для нее улыбкой.

– Не думаю, дорогая Мышка. На пару недель максимум.

От его ласковых слов большие, мечтательные глаза Мыши увлажнились.

– Устал, пора спать. – Эндрю тут же поднялся и, зевнув, добавил: – Извините, пойду.

Джеймс и Мириам тоже встали, радуясь, что отправиться в спальню предложил кто-то другой. Они были счастливы в браке: брак принес им неожиданную радость – освященную союзом постель, где кожа касается кожи и тело прижимается к телу. Лето было их временем – они могли часами наслаждаться друг другом в кровати, не стесненные одеждой и одеялами. В плане интеллекта Мириам, возможно, предпочла бы Джошуа мужу, но ни в каких иных отношениях.

– Ленивцы! – Джошуа тоже поднялся. – Я собираюсь прогуляться. Кто со мной?

Мать тут же вскочила и бросилась за подходящей обувью. А Мышь тихо и застенчиво сказала, что ей надо идти с Эндрю.

– Чепуха. – Джошуа повернулся к сестре. – Мэри, пойдешь с нами?

– Нет, спасибо. Надо убраться на кухне.

Несколько мгновений Марта, робея, в замешательстве переводила взгляд с Джошуа на Мэри.

– Не пойду, – наконец отказалась она. – Помогу Мэри, потом лягу спать.

Мэри мрачно покосилась на нее, а затем протянула руку и выдернула младшую представительницу семьи Кристиан из кресла. Не слишком вежливое обхождение, но когда сильные пальцы Мэри смыкались на запястье Мыши, та чувствовала, что ее спасают из пучины сомнений и увлекают в безопасное место.

– Спасибо, – поблагодарила она, когда они оказались в тихой кухонной гавани. – Совершенно не умею выкручиваться из трудных ситуаций. Я же видела, что мама хочет побыть с Джошуа одна.

– Ты совершенно права, – кивнула Мэри и снова протянула руку, на этот раз, чтобы заправить за ухо непокорный серовато-коричневый локон, очень похожий на мышиную шкурку. – Бедняжка Мышь! Приободрись! Ты не одна в западне.

В тот безмятежно-тихий вечер мать с Джошуа прогуливались под руку. Из-за разницы в росте сын держал ее не под локоть, а ближе к плечу.

– Я рада, что Люси уехала, а ты развязался с книгой, – начала она.

– Бог свидетель, я тоже, – с жаром ответил Джошуа.

– Ты счастлив, Джошуа?

Если кто-то другой задавал ему такой вопрос, он закрывался, но они с матерью уже около тридцати лет были единой главой семьи, и связь между ними все время крепла.

– И да, и нет. Передо мной открывается множество возможностей, и это радует. Но я также предвижу проблемы. Наверное, напуган. И поэтому несчастен.

– Все образуется.

– Не сомневаюсь.

– Ты ведь всегда этого хотел. О нет, не прославиться, написав книгу. Получить возможность помогать большому количеству людей. Джудит удивительная женщина. Мне бы не пришло в голову соблазнить тебя таким проектом, даже если бы я не знала о твоих трудностях с письменным словом.

– Мне бы тоже.

Джошуа перевел ее через 78-ю улицу ко входу в парк. У редких фонарей порхали огромные бабочки, листва деревьев вздыхала на легком ветерке, ноздри щекотал запах незнакомых цветов, и повсюду гуляли горожане, наслаждаясь коротким вечером короткого лета.

– Знаешь, мама, что пугает меня больше всего? – продолжал он. – Сегодня я подумал, что Джудит – это джинн, который явился по приказу моей личной лампы Аладдина. Стоит мне пожелать, и я, неизвестно откуда, получаю любые ответы.

– Нет! Не может быть! Все дело случая. Если бы ты не поехал в Хартфорд на суд над Маркусом, то не познакомился бы с Джудит. Но ты туда поехал и познакомился с ней. Она ужасно важная персона. Правда?

– Да.

– Вот видишь. Знает гораздо больше, чем мы в Холломене. И накоротке с нужными людьми.

– Это точно.

– Разве в этом нет смысла?

– Должен быть. Но нет. Что-то тут не так, мама. Стоит мне высказать какое-то желание, и она его тут же исполняет.

– В таком случае, если увидишь ее раньше меня, попроси исполнить одно мое желание. Обещай.

Джошуа остановился под фонарем и посмотрел на мать:

– Что ты хочешь такого, чего у тебя еще нет?

Ее красивое лицо осветила улыбка, и от этого оно стало еще прекраснее.

– Я хочу заполучить тебя вместе с Джудит.

– Не выйдет. – Он повернулся и пошел дальше. – Я ее уважаю. Иногда она мне даже нравится. Но полюбить я ее не могу. Понимаешь, ей любовь не нужна.

– Не согласна, – твердо возразила мать. – Некоторые люди очень глубоко прячут чувства. Джудит из таких. Не знаю, почему она так себя ведет, но мне понятно одно – эта женщина тебе подходит.

– Мама, взгляни, концерт на озере! – Джошуа ускорил шаг и стал спускаться с холма к берегу, где на воде стоял на якоре плот и на нем музыканты исполняли Моцарта.

Мать сдалась. Она понимала, что с Моцартом ей не стоит тягаться.

VII

Лето набирало силу, и, хотя в его томном расслабляющем воздухе теперь, когда люди знали о его краткости и скоротечности, ощущался привкус эфемерности, оно было жарким, очень жарким! Как получалось, что в месте, где так по-северному холодно зимой, летом так тепло и влажно? Еще до ледникового периода, начиная с семнадцатого века живущие в северных штатах американцы задавали этот вопрос. Лето третьего тысячелетия отличалось от лета второго только продолжительностью – теперь оно длилось всего четыре недели.

В эвакуированных городах Севера и Среднего Запада лето проходило незамеченным, зато те, кто в начале апреля спешил с Юга, наверстывали свое вынужденное зимнее безделье. Но таких становилось все меньше – все больше людей постоянно селились в городах группы А или Б к югу от границы Пенсильвании или к юго-западу от реки Арканзас.

Когда двадцать лет назад переселение только начиналось, никто из тех, кто имел работу на Севере, не хотел постоянно жить на Юге. Однако положение менялось, список тех, кто подавал заявления на постоянное местожительство на Юге, рос, и встревоженное и измотанное правительство было вынуждено увеличивать число принимающих мест.

Среди переселенцев были и такие, кто отвергал федеральную помощь, продавал свое жилье на Севере и приобретал пристанище на Юге. Но поскольку стоимость недвижимости на Севере и Среднем Западе упала почти до ноля, большинству приходилось ждать правительственных субсидий. Одни наживали новые состояния, другие беднели. Жирели южные строительные компании и торговцы землей, в то время как мелкие северные бизнесмены и специалисты разорялись до нитки. Самые теплые из южных штатов отчаянно сражались с разрастанием диких стоянок жилых автоприцепов и стихийно возникающих поселков из временных бараков. Жаловались на свои беды Вашингтону в левое ухо, а разваливающиеся северные штаты дудели о своих несчастьях в правое. В этих условиях программа семьи с одним ребенком стала ключевым фактором сохранения баланса. Как ни странно, большинство людей восставало против правительственной политики переселения, а не против указов о сокращении рождаемости.