Алмазная Грань (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

— Мамочка, я не смогу тебе звонить в ближайшее время. Не проси никого меня искать и не говори о том, о чем узнала. Это хорошая работа, но есть свои нюансы. Береги себя, обещаешь? Я люблю тебя.

Лукас хмурится. Я без слов понимаю, что пора сворачивать разговор. Скоро первое оцепенение от радости слышать мою мать сойдет, и не сложно будет догадаться о том, что на самом деле у меня не все столь радужно.

Слезы вновь подступают, подтверждая ход моих мыслей. Я не обещаю звонить, оставляю лазейку — может быть, удастся написать. Когда Лукас нажимает кнопку отбоя, позволив нам по-человечески попрощаться, меня трясет. Я сдерживаю слезы. Обхватываю себя руками, забиваясь в угол дивана.

— Вэл?

Прошло около двух часов с того самого момента, как я ворвалась в его кабинет. И тем не менее, он успел все это провернуть: и выяснить информацию, и передать деньги, и даже определить маму в элитный санаторий, который простому смертному не по карману.

Он смотрит на меня — по-новому, оценивающе. Но скорее с одобрением, чем без.

— Вэл? В некотором смысле. Но не стоит забывать, что я и так знаю о тебе все.

— Спасибо. — Наверное, мне нужно его поцеловать, обнять. Но это шаблоны, а мы с первого дня знакомства с моим хозяином только тои делаем, что их разрываем. — Правда. Я думала, у меня сердце лопнет.

Лукас садится рядом. Не пытается приблизиться, просто смотрит.

— Ты смутила меня перед подчиненными.

— Прошу вас, не злитесь. Я была не в себе. Этого больше не повторится.

— Не повторится. Учись держать себя в руках, на будущее. Но с разговором справилась, умница.

— Я обещала, что вас не подведу. Сложно, но я учусь.

Лукас встает, протягивает мне руку.

— Сейчас зайди в ванную и приведи себя в порядок. Мы собирались поужинать. И я хочу с тобой посоветоваться по еще одному вопросу. Надо послать кого-то принести твои туфли…

Прошло не меньше часа, прежде чем я смогла взять себя в руки и унять противную дрожь во всем теле. Эмоциональный отходняк обострился, соединяв в себе последствия двух мощных потрясений. И, конечно же, Лукас не собирался давать мне возможность с этим справиться. Наоборот, продолжал своё дьявольское тестирование в реальном времени, ожидая, когда я окончательно сломаюсь.

Иногда мне казалось, что он буквально жаждет найти повод избавиться от меня. Ненавидит себя за проявленный интерес, разрывается между желанием находиться рядом и ненавистью ко мне, такой непохожей на других. Я не хотела об этом думать. Я хотела просто выжить. Правда, неизвестно, насколько меня хватит с подобными эмоциональными качелями.

Ужин проходил в его кабинете, за столом переговоров. Прожаренный стейк, салат, красное вино, на десерт шоколадно-апельсиновый мусс. Не думала, что проснется аппетит, но убитые нервные клетки требовали пополнения сил, и я едва не набросилась на еду. Руки дрожали, близость Лукаса напрягала. Я не знала, как себя вести. Благодарить? Что-то мне подсказывало, что одного раза более чем достаточно. Имитировать чувство внезапно вспыхнувшей любви я не стала. Низко, мерзко, фальшиво. Это точно неуважение к тому, кто пошел тебе навстречу, как неумелая имитация оргазма. Поэтому молчала, ковыряя вилкой в тарелке. Радость оттого, что мать жива и о ней позаботились, сменилась тревожными мыслями о будущем. Я как в воду глядела.

— Вставай, — Лукас промокнул губы тканевой салфеткой и отбросил ее в сторону. — Подползи ко мне на коленях и сделай хорошо.

Возвысить, а потом опустить ниже плинтуса — в этом он был мастер. Но я не вскочила, словно ошпаренная, выполнять унизительный приказ. Допила вино, промокнула губы, отзеркалив его недавний жест, и опустилась коленями на мягкий ворс ковра. Внутри звенела пустота, слабый протест угас. Так было проще — отключить все свои чувства и играть во взрослые игры с опасным мужчиной, в руках которого находилась моя жизнь.

Я не медлила и не торопилась. Переплавляла ладони и колени, приближаясь к нему, без театральных прогибов спины и блудливых улыбок. Наверняка подобного он за свою жизнь насмотрелся вдоволь. Я не собиралась становиться частью этой статистики.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Уперлась лбом в его колени, замерла. Эмоции все же пробились. Но не унизительные и тревожные, нет. Это было похоже на яркую вспышку, будто я непроизвольно нарушила границы чужих мыслей.

Подняла голову, глядя прямо в глаза Лукасу с непонятно откуда взявшимся вызовом, уверенно расстегнула ремень. Играла с ширинкой, расстегивая и застегивая обратно, при этом неотрывно гипнотизируя его. Власть. Вот, что было в моих руках в тот момент, когда я всего лишь исполняла приказ. Власть, которая пришлась ему по душе.

Я видела то, что мне тогда еще не полагалось видеть. Интерес, даже потрясение, любопытство, — насколько далеко я зайду. Увы, я была обескровлена в тот момент и не имела сил разыграть козырную карту так, как полагается. Лишь улыбнулась, позволив себе кратковременное, но острое удовольствие от того, что одержала верх в не оглашённом поединке, и, склонив голову, сомкнула губы вокруг восставшего члена, зафиксировав его неподвижно в собственной ладони.

Язык. Нажим. Вверх-вниз. Никаких мыслей и чувств, голая физика. И когда ладонь Лукаса легла на мой затылок, негласно принуждая взять глубже, я осмелела. Прекратила ласку языком, тряхнула головой и решительно отвела его ладонь в сторону. Попытка контроля разозлила.

Думала, сейчас прервет самоуправство, возможно, даже ударит. Но когда репрессий не последовало, я почувствовала нечто, похожее на возбуждение. Сжала его член обеими ладонями, как показалось, до лёгкой боли, втянула головку в бархатные тиски своего рта, продолжая ласку языком, наслаждаясь внезапно охрипшими стонами мужчины.

Кто-то сказал, что если бы женщины могли делать минет без передышки, они бы правили миром. В тот момент я была согласна с этой житейской мудростью, как никогда прежде. Как будто воля Лукаса передавалась мне с каждым движением губ.

Я не ублажала его, стоя на коленях. Я насиловала его ртом и губами, приняв удобную для себя позу, осознавая, что цепкие тиски моих пальцев причиняют легкую боль, но не делая ничего, чтобы это прекратить. Я заставляла его стонать по написанной мною же нотной партии, то забирая член глубоко, по самые тестикулы, то лишая ласки своих губ, сжимая пальцами, охлаждая дыханием. И человек, который мог одним своим спокойным приказом заставить белое стать черным, не останавливал этот беспредел. Наоборот, выгибался в кресле, завывая от наслаждения, не больше делая попытки надавить на мой затылок, накрутить на кулак волосы или же в грубой форме запретить подобное.

Раньше я старалась как можно скорее довести партнера до эякуляции и расслабиться. Сейчас же наслаждалась процессом, а конкретно, чувством власти, и не замечала напряжения в уставших скулах вместе с легким головокружением. Имела его ртом, решая, когда именно предоставлю возможность кончить. И это было восхитительно.

Наркотик — не деньги, не секс, не препараты. Настоящий наркотик — власть. Не имеет значения, в чем именно она проявляется, распоряжаешься ли ты жизнью и свободой человека… или всего лишь контролем его оргазма. На троне ты со скипетром, или на коленях у подножия этого самого трона.

Но так же точно устаешь от этой власти. У кого-то это проявляется в стремлении хоть на время отдать контроль. А у меня — в сведенных от напряжения лицевых мышцах.

Я ускорила темп, создав в глубине рта плотный вакуум, заставив Лукаса зарычать и излиться мне в горло. Зажмурилась, чувствуя, как выстреливают струи его спермы по гортани, знаменуя собой сладкую капитуляцию. Если бы в этот момент меня ласкали его руки, я бы сама забилась в судорогах наслаждения…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А потом все закончилось. Я выпрямила затёкшие ноги, слизала с собственных губ вкус его подчинения, закрыла глаза, стараясь удержать момент своего триумфа как можно дольше. Понимала — стоит выйти за пределы его кабинета, все будет как прежде. Пленница работорговца, в руках которого ее жизнь. Я не обольщалась. Для этого еще было слишком рано. И не факт, что вообще однажды доживу до подобного.