Странности любви - Дженна Питерсен

Эмили подошла и стала сзади, провела рукой по волосам подруги. Мередит посмотрела на нее, удивленная этим ласковым жестом. Обычно Ана была мягкой, а Эмили строгой. Это входило в ее обязанности.

— Что произошло? — шепнула она. — О чем ты не хочешь говорить?

Мередит вздохнула. Ей очень захотелось рассказать обо всем своим самым близким подругам.

Ана смотрела на нее с искренней заботой:

— Тебе станет легче, если ты поделишься с нами. Она кивнула. Зачем отказываться, если они вместе делают одно дело? Мередит помедлила, собираясь с духом.

— Я… я… — запнулась она, не зная, с чего начать. Как сказать правду? Но существовал только один способ. — Я влюбилась в него. — В первый раз произнеся это вслух, Мередит залилась слезами. Раньше она пыталась сдерживаться, отрицать очевидное. Теперь не скрывалась. — Я влюбилась в предателя.

У Эмили дрогнули уголки губ. Она подняла глаза на Ану:

— Ты проиграла мне фунт.

Мередит нахмурилась:

— Фунт? Подождите, вы поспорили на это? — Подойдя к камину, она скрестила руки на груди. — Неудивительно, что вы так старались узнать правду.

— Не надо, — сказала Эмили. — Ты знаешь, что дело не в этом.

— Мы действительно беспокоимся за тебя! — Ана подошла к Мередит и обняла ее за талию. — Мы догадались, что ты испытываешь особенные чувства к этому человеку, по тону твоих сообщений. Но нас совсем не радует то, что тебе тяжело. Ты понимаешь это, верно?

Мередит взглянула на Ану. Она больше не сердилась. Ведь подруги искренне переживали за нее. — Я понимаю, — ответила она.

— А теперь расскажи нам все, — со вздохом попросила Эмили.

Мередит потерла глаза пальцами. Как она могла объяснить то, чего не понимала сама?

— Я не знаю, как это случилось, — сказала она. — Он нравился мне, когда я была девочкой. Он значил для меня больше, чем друг. Но я никогда не думала, что эти чувства вернутся. Не после той школы, которую я прошла, не после того, как я узнала, в чем он может оказаться замешан.

— Но твои чувства вернулись, — подвела итог Ана с легким вздохом.

Мередит видела, что склонная к романтизму Ана понимает если не ее боль, то ее страсть.

— Да, — призналась она. — Они вернулись. Почти сразу же нас непреодолимо потянуло друг к другу. Но это было больше, чем вспышка желания. Я… Мне все еще нравился Тристан. Мне нравилось разговаривать с ним, я могла рассказать ему то, чего никогда никому не рассказывала.

— Даже нам? — удивилась Эмили.

— Верите или нет, у меня все еще есть — или были — свои секреты. — Мередит покачала головой. — Я поняла, что уже не владею своими чувствами, особенно когда снова и снова находила свидетельства его виновности. Но я все еще играла с огнем, виделась с ним, когда интересы дела совсем не требовали этого. Мы… мы стали близки. Я спала в его постели. Он даже просил меня выйти за него замуж.

Ана и Эмили не могли скрыть изумления.

Мередит кивнула:

— Да, это так. И мне хотелось согласиться. Я хотела забыть обо всем, что мне было известно, и принять предложение, даже если бы это было ошибкой.

Она сдвинула брови. Даже сейчас она не могла рассказать подругам все: о том, что чуть не сожгла письмо Аны с расшифровкой информации, не читая его; что чуть не забыла о долге, поддавшись желанию.

— И что ты чувствуешь сейчас? — мягко спросила Эмили. — Когда знаешь, что Тристан украл картину и в ней ничего не оказалось? Возможно, он спрятал то, что мы ищем, или хуже того — передал Девлину и его людям?

Мередит в задумчивости стояла у окна. Она ждала этого вопроса. И не желала смотреть правде в глаза.

— Прежде чем Тристана увели, он успел сказать мне кое-что. Он сказал, что все обстоит не так, как может показаться на первый взгляд. И я верю этому. Или… или я хочу поверить. — Она закрыла лицо руками. — Я уже ничего не знаю! Я не могу доверять себе самой.

— Почему? — настаивала Эмили.

Мередит приложила ладонь к холодному стеклу.

— Потому что улики указывают на него, но мое сердце, мои чувства твердят обратное. Он не похож на человека, готового продать чью-то жизнь за несколько фунтов. В Кармайкле я все время боролась с этим чувством. И после возвращения в Лондон ничего не изменилось.

— Может быть, тебе нужно увидеться с ним? — предположила Ана.

— Увидеться с ним? — У Мередит замерло сердце. Сколько раз она думала об этом, но боялась, потому что знала, как будет больно.

— Неплохая мысль. — Эмили, размышляя, похлопывала указательным пальцем по подбородку.

Глаза у Мередит широко раскрылись.

— Вы так считаете?

— Увидевшись с ним, ты сможешь лучше понять свое сердце. И проверить, не сыграли ли чувства злую шутку с тобой.

Эмили запротестовала:

— Важнее, что тебе может удаться то, чего не добились Чарли и его люди. Заставить лорда Кармайкла сказать им, где сейчас то, что он спрятал.

Мередит закрыла глаза. Оказаться лицом к лицу с Тристаном было бы ужасно, хотя она знала, что подруги по-своему правы. Ей нужно было увидеться с ним, чтобы избавиться от мучительной любви к нему. Может быть, эта встреча вернет ее к реальности.

К тому же она действительно хотела узнать, где спрятаны свидетельства измены. Без них окажется, что она впустую потратила время.

— Где они держат его? — ровным голосом спросила Мередит.

Ана улыбнулась:

— В доме Чарли, в специальной комнатке. Чарли считает, так дольше можно будет избежать огласки.

Мередит вздохнула:

— Я поеду сегодня же.

— Кому-нибудь из нас поехать с тобой? — спросила Эмили, озабоченно хмурясь.

— Нет, — сказала Мередит. — Я одна начинала вести это дело. Я должна сама и закончить.

ГЛАВА 18

— Лорд Кармайкл, — говорил Айли, — сотрудничество с нами очень облегчит вашу участь. Оно может означать различие между высылкой и смертью.

Тристан смотрел на Чарлза Айли со старательным равнодушием. Странно, он не вызывал у Тристана той ненависти, которую можно было бы ожидать после того, как Айли ворвался в его дом неделю назад и лишил его надежды на отмщение… вообще надежды на любое будущее. За неделю, которую Тристан провел в доме Айли, тот показал себя добросовестным и безупречно ведущим себя тюремщиком.

Но Тристан не мог дать Айли того, что тому было нужно. Чарлз жаждал свершить правосудие сам, безотлагательно, не ожидая окончания медлительных действий правительства.

— Эти два исхода мало для меня отличаются, — сказал Тристан, встречаясь глазами со своим тюремщиком. — Когда о моем аресте станет всем известно, я сделаюсь мертвецом во всех смыслах этого слова. И погублю свою семью.