Карибская сага - Андрей Бондаренко

– Прекратить огонь! Не стреляйте! – истошно вопил Джедди, наивно надеясь перекричать грохот выстрелов…

Минут через пять бой затих – как-то сам по себе. Противник трусливо отступил в джунгли, понеся серьёзные потери: кроме матёрого вожака было застрелено ещё семь обезьян разного пола и возраста.

Айна и Банкин тут же принялись азартно спорить, кто из них оказался наиболее удачливым и метким стрелком, Зорго, скорчив недовольную гримасу, неторопливо раскурил толстенную коричневую сигару, а Джедди совершенно расстроился и грустно заявил, присев на резиновое колесо повозки:

– На этом – всё, можно прямо сейчас возвращаться назад. Здесь нам уже не пройти…

– Почему это, вдруг? – обеспокоенно спросил Ник.

– Джедди на все сто процентов прав, – подтвердил Зорго. – Тут такой порядок сложился за много-много лет: если через территорию павианов следуешь, то надо элементарное уважение проявить, ну, как бы дань заплатить небольшую. Ты им чуток даёшь пограбить – так, самую малость, а потом даёшь отпор – опять же не всерьёз, так, легко ранив двух-трёх обезьянок. Как бы сложившаяся традиция соблюдена, можно спокойно следовать дальше…. А сейчас всё получилось очень плохо: восемь ихних положили, включая самого вожака. Теперь обязательно будут мстить, не дадут спокойно пройти к болотам. Что же ты, – уже к Джедди обратился, – не предупредил никого?

– А что я? – мальчишка чуть не плакал. – Никогда раньше павианы на этой просеке не появлялись, у кого хотите – спросите. Откуда я мог знать? Неожиданно всё случилось, внезапно. Теперь уже ничего не исправить…

Зорго лишь рукой горестно махнул, а через полминуты хмуро предложил:

– Давайте поправим поклажу, да будем отходить к главной просеке, пока эти мартышки в себя не пришли и обратно не вернулись.

Что характерно, на Маркизу вся эта кутерьма со стрельбой никакого впечатления не произвела: сидела себе на крыше возка и невозмутимо умывалась.

Ник повернул голову – на странные булькающие звуки – и слегка оторопел: Хорхе ловко и непринуждённо отрезал у убитых обезьян головы и складывал их в большой брезентовый мешок.

– Обезьяний мозг, запечённый на костре, – печально объяснил Джедди, – для местного населения является изысканным лакомством.

Ник только плечами пожал, бывает, конечно, чего уж там. И не такое видеть доводилось…

Со всех сторон опять послышались яростные вопли павианов, на плечи бедного Хорхе, всё ещё державшего в руках окровавленный нож, из густых ветвей деревьев одновременно прыгнули две крупные обезьяны. Визг, рычанье, тела мгновенно сплелись в единый клубок, замелькали когтистые лапы, хвосты, звериные оскалы, бледное испуганное лицо несчастного проводника. Вокруг опять загремели частые выстрелы. Ник застыл с браунингом в руках, не находя возможности для меткого выстрела и боясь зацепить Хорхе.

Нервы у Айны оказались гораздо крепче: она без остановки выпустила в клубок тел всю пистолетную обойму и тут же кинулась к раненому индейцу, на ходу вынимая из планшета упаковку с бинтом и разрывая её зубами.

Вторая атака павианов также оказалась успешно отбита – с серьёзным уроном для нападавшей стороны.

Впрочем, и собственные потери на этот раз были куда более серьёзными: погибли два мула, у остальных имелись серьёзные ранения, большая часть тюков была повреждена и разорвана, у Зорго было серьёзно прокушено бедро и сильно оцарапана щека.

– Не жилец этот Хорхе, – подытожила Айна. – Через час умрёт, может – и раньше…

Спешно отошли к перекрёстку, вернее, к странному пирамидальному сегменту, встали оборонительным лагерем прямо на главной просеке. Ник и Зорго вытащили из джунглей на самодельных носилках умирающего Хорхе. А туши убитых мулов бросили на месте боя, слегка забросав ветками. Через некоторое время с той стороны долетели радостные обезьяньи вскрики: как выяснилось, павианы любили иногда полакомиться свежим мясом.

– Двое с винчестерами внимательно дежурят-охраняют, остальные – максимально расширяют просеку и разводят большие костры, – командовал Джедди. – Очень скоро они опять вернутся. Причём, с приличным подкреплением. К этому времени надо успеть большую поляну вырубить, чтобы занять достойную оборону.

– А что дальше? – спросил Ник.

– Совершенно ничего, – невозмутимо пожал плечами мальчишка. – Следующая атака будет самой серьёзной. Если отобьёмся, то будем отходить к Сан-Анхелино. Успеем пробиться к городу до темноты – наше счастье, не успеем – павианское. Всё очень просто…. Что потом? Отдохнём несколько дней в Сан-Анхелино, поменяем мулов и лошадей, эти уже не годятся – нервными стали после всего пережитого, – попробуем с другой стороны подойти к Сизым болотам. Нет у нас других вариантов…

– Так-таки и нет? – засомневалась на русском языке бесшумно подошедшая Айна, выглядевшая совершенно спокойной. – Я, вот, припоминаю, что старший лейтенант Банкин у нас здорово умеет подражать голосам людей и животных. Улавливаешь мою мысль, командир? Нельзя нам терять несколько дней. Несладко там моему Лёше приходится, в плену…. Может, стоит попробовать?

Ник, не переставая работать мачете, только головой кивнул, мол, попробуйте, ясен пень, попытайтесь…

Через пятнадцать минут, истекая потом, Ник передал мачете капитану Зорго и подошёл к приметному каменному сооружению, возле которого расположились Айна и Банкин.

– Главное, Геша, нужный тон поймать, – горячо убеждала Айна. – Твой голос должен выражать только ужас и страх, ещё, может, – совсем чуть-чуть – горечь потери. Главное – предсмертный ужас. Никакой угрозы, никакого призыва о помощи. Только ужас, и ещё раз ужас! Всё понимаешь, готов?

Банкин, молча, кивнул головой.

Айна резко вскинула винчестер и нажала на курок. Прогремел выстрел, с дерева, стоящего в приличном отдалении от просеки, упала, издав громкий вопль, молоденькая обезьяна, где-то рядом горестно заверещали её невидимые подружки.

Джедди и Зорго, старательно работавшие мачете совсем недалеко, даже не обернулись. Мол, чего беспокоиться? Подумаешь, выстрел. Часовые для того и выставлены на посты, чтобы тщательно охранять и метко стрелять – в случае чего.

– Ну, теперь всё понял? – вздохнула Айна.

– Всё, – заверил Гешка и полез вверх по ступеням сектора каменной пирамиды. Ступени были достаточно высокие и широкие, Банкину приходилось подтягиваться на руках, перебираясь с одной на другую.

«А, ведь, до конечной площадки – метров двадцать пять», – запоздало удивился Ник. – «И громкость (в смысле – слышимость), оттуда должна знатной получиться…».

Банкин забрался на самый верх, встал на площадке во весь рост, поднёс сложенные рупором ладони ко рту…