Метаморфозы вампиров-2 - Колин Уилсон

Обвив Карлсену руками шею, она улыбнулась с такой непосредственностью, будто встреча происходила буквально у нее в квартире. При этом, наклонясь, нижнюю его губу она ненадолго задержала меж зубов, словно соблазняясь куснуть. Затем она впилась губами — сухими, что возбуждало еще сильнее. Через несколько секунд она, отстранясь, близко оглядела его играющими глазами.

— Посмотри, какое на мне белье. Тут до него дошло, почему эта женщина так его возбуждает. Она в точности олицетворяла живущую в его голове фантазию. Не было даже ощущения, что они существуют раздельно. Карлсен, вздев на Фарре платье, нетерпеливо стянул на пол ее эластичные трусики и привлек к себе, легонько сжав ладонями ягодицы. Хотелось овладеть ею немедленно. Однако беглый обзор комнаты показал, что для любви толком и пристроиться негде.

— Ну и что, давай на полу? — прочла она его мысль.

— Холодновато, жестко.

— Ладно, тогда стоя. — Фарра снова припала к нему губами. Интенсивность ее возбуждения встречно отзывалась в нем, и он завозился с пуговицами платья, пока не одолел все. Когда она притиснулась, Карлсен убедился в ее правоте. Действительно, разницы нет. Их взаимное желание было так велико, что неудобство компенсировалось воображением. Хватало одного уже созерцания ее наготы.

Энергия из ее рта перетекала в его, затем через мужской жезл передавалась ей в руку. Женщина так возбудилась, что входить к ней не имело смысла. В считанные секунды он, — что однажды уже было, — увидел себя через ее глаза, дивясь самой глубине ее пыла. Фарра уяснила, что в сравнении с прошлым разом силы Карлсена неизмеримо возросли, и это усугубляло ее возбуждение. Одновременно улавливалось, что она перестала воспринимать его как личность: для нее он стал просто мужским символом, как какой-нибудь раб-атлет, купленный на рынке всецело для ублажения госпожи. Причем ей невыносимо было сознавать, что это обречено так или иначе закончиться — Фарре хотелось длить жгучую усладу до бесконечности. А достичь этого можно было, лишь поглотив Карлсена, превратив его в свою неотъемлемую часть. Он уже испытал этот синдром при обмене телами с Ригмар.

Именно в эти секунды до него дошло, почему такое невозможно. Фарре неважно было, что поглотить значит его уничтожить. Поглощать у вампира — инстинкт. Однако в Карлсене с прошлой их встречи произошла перемена. Недавнее преображение означало, что поглотить его больше не дано, даже при его желании. «Остановить, пока не поздно», — глухо подумал он, силясь довести до нее, что поток необходимо прервать. Но Фарра никак не хотела обрывать мучительно-сладостную связь. Ей жаждалось растворить мужчину в оргазме, всосав при этом в свой бушующий энергетический водоворот, яростная сила которого не давала оторваться. А самому Карлсену на это не хватало ни сноровки, ни навыка.

Тут его заполонил экстаз: прижав Фарру к себе, он позволил ей упиваться своей жизненной энергией. Последовало же то, чего он так страшился. Теперешняя зрелость составляла в нем непоглотимую часть. Попытка сдержать фурию не удалась. Произошел обмен оболочками, и Фарра оказалась замкнута вне своего тела. Даром что руки ее сдавливали ему шею так, что трудно дышать, циркуляция энергии уже прервалась. Карлсена поглотить ей не удавалось, и ему не оставалось ничего иного, как поглотить ее.

При этом он словно возвратился в свое тело, искрясь восторженной, ни с чем не сопоставимой силищей. Через несколько секунд лицо у Фарры обмякло, голова бессильно свесилась ему через руку. Ноги у Карлсена разъехались в полушпагате, удерживая равновесие, когда он опускал женщину на пол. По распахнутым, застывшим глазам видно, что мертва. Встав возле на колени, Карлсен вытянул ей руки и ноги, застегнул платье (как-никак приличнее). Что ж, ничего не поделаешь. В фатальном самозабвении поглотиться хищнице жаждалось так же, как поглотить.

Растерянно, но не без удовольствия он ощутил к себе стороннее присутствие. Впервые невольно понимались психологические мотивы каннибализма. Вот она в тебе, чужая часть со всеми своими достоинствами. Чем-то сродни браку: некое взаимообладание.

Дверь отворилась, и вошел Клубин в сопровождении Дори. Остановившись, какое-то время он задумчиво созерцал бездыханное тело.

— Ну что, собрат, стало быть? — произнес он наконец.

Карлсен, тяжело пожав плечами, промолчал. Клубин повернулся к Дори:

— Вели стражникам, пускай унесут.

Отстранившись к окну, Карлсен пронаблюдал, как двое вошедших гребиров молча подхватили тело Фарры Крайски под колени и подмышки (А у самого внутри сытость, как у налопавшегося питона). Дори, выйдя следом, бесшумно закрыла дверь.

— Куда ее теперь?

— Тело поместят в морозильную камеру.

— Зачем?

— Человечьи тела на Дреде — редкость. Нашим биоинженеры может пригодиться.

— Если мозг, то не особо: разлагаться начинает через какие-то минуты после смерти.

— У людей. У груодов — нет.

От внезапного ощущения внутри что-то даже екнуло: Фарра Крайски как бы осваивалась в новом для себя теле.

— Простите, если можно. Я не знал, что так получится.

— Тогда зачем было допускать?

— Я не мог ничего поделать.

— Ой ли? Могли бы просто не подпускать ее, сработать на отталкивание.

(А ведь действительно. Не хватило ума вовремя додуматься).

— Одно хорошо: теперь уж без разницы, — цинично улыбнулся Клубин.

— Сами повод дали — выкрутился Карлсен за счет шутливой укоризны.

— Не обязательно. А может, действительно так вышло.

Объясняться было ни к чему. Вобрав в себя Фарру Крайски, Карлсен полностью теперь понимал натуру груодов. Стремление уничтожать не было у них садистским, как у некоторых из его пациентов-уголовников. Желание груода поглощать совпадает с желанием жертвы поглощаться. Получается не убийство, а как бы кража со взломом: легкий и быстрый способ разжиться чужой энергией.

Фарра дала понять и кое-что еще: гребис не является человеком. Карлсен упустил из внимания эту очевидную вещь, поскольку Клубин человеком представился. У человечества же врожденная склонность реакцию своих чувств считать за непреложную истину. Умом-то Карлсен полностью сознавал, что гребис — совершенно чужое существо. И вообще, что гребиры могут при желании менять свой олблик. Тем не менее, свести воедино два этих вывода почему-то никак не удавалось.

Понимал он теперь и то, почему Клубин казался смутно знакомым. Свое неясное сходство он внушал. Неким образом он проведал о жизни Карлсена достаточно, чтобы вызвать определенные отзвуки из прошлого. Получалось как бы лицо, перещупанное множеством ролей. В гребисе угадывался и Иво Йенсен, злодей из космического телесериала «Вне Галактики» — такой же пронзительный взгляд. Чуть искривленный нос был от Дина Слэттери, футбольного кумира его подростковой поры. Улыбка такая же открытая, как у Джесса Балински — с ним первым в колледже они жили в одной комнате, пожатие плеч тоже в точности его. Удивительно четкая и внятная речь — от актера— англичанина Алестейра Кардью. Со временем можно насобирать и вообще с дюжину, кстати, вот этот полувзлет бровей при вопросах наверняка от его, Карлсена, родного отца.