Дневник 1984-96 годов - Сергей Есин

Во время огромной пятичасовой экскурсии меня как ударило: вождь сделал для себя гробницу. Он вполне может быть похоронен в аванзале в окружении своих вещей. В записной книжке я сделал огромный список вещей из этого музея. Эдакая погребальная камера древности.

Боюсь забыть впечатления от этого музея памятных вещей. Во-первых, он повторяет традиционную архитектуру храмов. Они совсем рядом, мы их осмотрели после обеда. Во-вторых, в отличие от храмов музей без единого окна, весь сделан из камня и бетона. Шесть этажей с залами, забитыми подарками вождю и партии (по континентам и регионам), и огромный собор, главный зал. Роскошные люстры, лакированные двери, полы, затянутые ковролином.

Много думал о романе и нашел некоторые ходы, из них главный — Тутанхамон.

Во второй половине дня ездили смотреть буддийский храм. Я куплю по этому поводу книжку. Храм, кажется, XI века. Я ведь много видел подобного. Поражает величественность всего ансамбля — сада, притаившегося у подножия горы. Хорошо запало: небожительница, играющая на флейте, скульптурка бодхисатв VII века, и доски, с которых печатались буддийские книги. Показывали металлическую литеру XII века. Так ли? Но интересно.

Как раз напротив храмов и садов — музей подарков. Расчет очень точный и правильный. Кстати, туда вход по предъявлении паспорта. Видимо, хотят придать значение посещению. Конспективно: отдыхающие, спящие в креслах экскурсанты. Они ведь приехали на автобусах. Наша прелестная девушка-гид сказала: она закончила факультет истории революционной славы (человек 50 в год, из пяти пединститутов).

Экскурсии у всех приезжающих одинаковые: три дня. Музей, храмы, пикник…?

То же самое было и с домом — родиной вождя. Там рядом знаменитый детский парк. Впечатление комплексное. Подарок Родины. Личный подарок вождя трудящемуся человеку.

6 мая, суббота. Это, наверное, один из самых светлых и чистых моих дней в жизни. Сегодня утром мы, нашим маленьким коллективом, совершили восхождение на гору.

Две проблемы. Первая — организация маршрута. Тропа, которая вся маркирована, расчищена, снабжена перилами ограждения из цепей, висящих на вделанных в гранит металлических штырях, через особо недоступные места проложены мостики, отдельные выбоины подлиты бетоном. Потрясает количество работы, проделанной здесь, ведь каждую ступеньку приходилось выбивать вручную, долотом, потому что вряд ли сюда можно было бы затащить сжатый воздух и т.п. Ну, допустим, даже затащили, но сколько бетона, цемента пришлось носить на плечах, сколько тащить этих самых цепей, и все чисто, без бардака, который оставляют наши строители. По дороге, где-то на середине пути, меня поразила одна сцена: на смотровой площадке девушка убирала листья и сор. Она смела все это в большой квадратный совок, схожий с теми, которым у нас пользуются дворники, и вдруг, к моему удивлению, понесла этот совок по боковой кромке, по дороге, на которой стрелочкой было указано — "туалет". Не сбросила все это вниз, в ущелье, чтобы мусор там гнил и смывался в реку, а аккуратно убрала. И еще: уже на обратном пути, пока я, не торопясь, в меру сил, спускался по ступенькам, обогнали меня два спутника, бегом, по-молодому перепрыгивая с камня на камень. Я увидел целую компанию таких же ребят наверху, возле смотровой площадки. Вытягивая из потока заранее заложенное туда пиво, разложив крошечные судки и кастрюльки со съестным, они тихо и без шума и гама пировали. Так вот, один из этих, летевших сверху пацанов за горлышко — вот я и опять пишу слово, которое неизбежно будет часто посещать мои корейские записи — за горлышко, аккуратно держал пустую бутылку. Из-под пива. Теперь и понятно, почему совершенно чисты окрестности, почему нигде ни осколка стекла, ни листа бумаги, ни смятой упаковки от печенья.

Что это — народная привычка, внушаемый с детства инстинкт к чистоте, к коммунальной жизни или строжайшая дисциплина поведения? Не знаю, в этом еще предстоит разобраться. У любого народа есть, наверное, поведенческая этика, которая меняется не так быстро, как многое другое. А может быть, она меняется, когда хотят, чтобы она быстро поменялась? Но это я, кажется, уже о наших, домашних делах.

Промаркированная эта тропа, пропускающая в день, видимо, по нескольку сотен, а может быть, и тысяч человек, не обошлась, естественно, и без агитационного рисунка. Наверху два красных пылающих иероглифа, означающих "чучхе". Иероглифы достаточно хорошо видны снизу и, следовательно, размеры их внушительны. Гид сообщил: до четырех метров в длину, отдельные элементы до метра в ширину и до 80 см в глубину камня. И это опять долотом, можно только предположить как, повиснув на веревках, энтузиасты долбили камень. Сколько труда было принесено в жертву идеологии.

Естественно, не обошлось здесь без личных указаний, без выдолбленных на нескольких стенах гимнов и слов песен, где "слова и музыка народные". Тоже египетская серьезная работа, красота, аккуратность, алая краска, втиснутая в ложе, выбитое в граните долотом. О вездесущие боги!

Много думал о власти культуры над идеологией. О том, как религия, особенно формирующаяся, цепляется за первую. Новая религия аргументирует старой, привычной культурой. В свое время новое христианство готовилось символами и установлениями греческой идеологии и культуры.

Вторая проблема — это несовершенство человеческого языка перед красотой природы. Зеркало неспособно отразить мир, я не думаю, что когда-нибудь способно будет это сделать и электроника. Всегда будет упущен один из компонентов. Это пение и мелькание птиц, зелень и аромат, какое-нибудь ощущение свежести, которое испытываешь кожей, или внезапное эхо, сбой песни ручья, застоявшаяся духота, в которую внезапно вступаешь, или падающие на лицо иголки хвои. А это незабываемая субъективщина в виде обожженных на солнце плеч, усталости в ногах, тяжести сумки через плечо и блаженств двухминутного привала.

Я боюсь приступить прямо к делу и набиваю строки только потому, что не могу словами передать картину, стоящую у меня перед глазами. Недаром, как говорит гид, в легендах этот край был населен феями-небожительницами. И вот невольно вспоминаю фей в развевающихся одеждах, причудливых и необычных, как на рисунках Бердслея, с неизменной флейтой, испуганными пальчиками, волшебным дыханием вызывающих божественные звуки. Вчерашнее, из музея: словно бабочки и стрекозы, летали они среди струй водопадов, купались в жаркие дни в своих идеально отполированных ваннах. Все это недаром называется страной 10?000 водопадов, и описать это невозможно. Можно лишь с благоговением созерцать этот поразительный сад природы, один из самых сокровенных ее заповедников. Действие этих струй, идеально отполированных и таких замысловатых, что не поддаются никакому самому современному дизайну, впечатление, производимое этими камнями, акведуками, бассейнами на душу, так сильно, что для многих, посетивших эти прославленные места, облик десяти тысяч водопадов сливается с обликом страны, перерастая в символ Кореи, сказочной, прекрасной страны.