Дневник 1984-96 годов - Сергей Есин

Прочел "Франциска Ассизского" Честертона. Произвело впечатление. "Реквием", материал о могилах и кладбищах, идет плохо, но идет.

8февраля, среда. Вчера вечером выехал поездом из Москвы и сегодня в Дубултах, в Доме творчества. Здесь семинар молодых писателей, много читаю. За окном все время шумит море. Болит сердце. Здесь Юра Скоп, излучающий недоброе. Залыгин приедет 14-го.

Вечером приходил Саша Дегтев. Вспомнили семинар в Сыктывкаре, Сашу Цыганова, Харитонова, Балакшина, Лену Грабову. Цыганов переехал в Вологду. Ему как кандидату для приема в Союз дали четырехкомнатную квартиру.

9февраля, четверг. Читал весь день. Встретил Наташу Иванову. Она тоже в Доме. Долго говорили, гуляли по берегу. Сказал, что перестал ее читать.

Она: "Это твой факт, а не факт общественного сознания". Она пишет книгу об Искандере. Я сказал, что это не интересно. Читал. Думал.

10февраля, пятница. В 10.00 обсуждали Сергея Стешина. Очень вяло, без смелости, но с претензиями. На обсуждении ребятами были сказаны две интересные фразы. "За великими пути нет. Их путь исчерпан", — Вася Белоглазов. "Видеть надо, когда работаешь, живого человека — тогда получится тип. А не типаж", — Л. Яковлев. Утром бегал много и окунался. На море у берега наледи.

После 15.00 обсудили Леву Яковлева. Немножко я разошелся с Евсеенко и Баженовым.

13 февраля, понедельник. Приехала на несколько дней Валя. Вчера обсудили Петю Куркова на семинаре Лукьянина. Мысль Лукьянина об изображении жизни не в самих формах жизни.

Сегодня — Ал. Никонов из Ульяновска. Интересный язык.

16 февраля, четверг, Юрмала. Настроение очень невеселое. Я понял, что две недели потратил, как всегда, не на себя, ничего не приобрел.

Сегодня утром прочел статью Галины Егоренковой в журнале "Москва" с огромными кусками о "Временителе". Вот тебе и правая пресса! Может быть, и в литературе есть смысл любить лишь тех, кто любит тебя? Внутренний конфликт с Баженовым и Евсеенко углубляется. Наверное, я больше ни на какой Совет не поеду. Пожалуй, и Залыгин со своей тихой осторожностью меня начинает раздражать.

17 февраля, пятница. Вчера вечером уехала Валя. Хорошее было утро, побегал, искупался, тем не менее утром устроил склоку с Полторацкой из-за Ермакова. Врал так, чтобы было видно, что я врал.

В том же N 1 "Москвы" — "Змеиный посох" Астафьева. Цитата с первых же страниц: "И вообще, крики в литературе, битье себя в грудь и заверения в том, что ты вот любишь родину, но другие вроде бы уж и не любят ее и не умеют любить, свойственно больше нашим литвождям. Отвратительная черта! Ее не было ни в какой литературе, в русской тем более!". Далее Астафьев пишет, что это "отвратительная" черта в характере, как правило, бездарных московских писателей.

19 февраля, воскресенье. Через два часа уезжаю из Риги. Вчера ездили в Рюндальский дворец и в Митаву — старый дворец, построенный на месте замка Кестнеров. Бирон в своей нетерпимости приказал снести замок и именно на этом месте, на старых фундаментах Растрелли, заложил герцогский замок, обезображенный ныне пристройкой общежития. В Митавском дворце показали место, где стояли саркофаги герцогов, в Рюндали — сами саркофаги. Говорят, что после войны, в 44-м, видели, как мальчишки катались на коньках, таская за собой мумию одного из герцогов. А взрослые? Как мы привыкли воровски обращаться с памятью!

От дворца в Рюндали получил огромное удовольствие. Все известно, все узнаваемо, но нескладно.

Здесь, в Юрмале, я почувствовал свой общественный возраст, меня уже даже стараются пропускать вперед в туалете.

И этот семинар не кончился без греха. Сегодня вызывали врача к Саше Драчеву.

23 февраля, четверг. Ну вот и свершилось. Вчера вышла "Литературка" с огромным аншлагом "Новый роман Сергея Есина", мечта идиота исполнилась, а принесло ли мне это счастье?! Рецензия, хотя и гладкая, но умная. Анатолий Карпов прочел роман хорошо, социально точно, но мне кажется, написано все у меня добрее. Недавно я понял, как сильно мой предыдущий роман проиграл из-за неточного заглавия. Буду его издавать только под названием "Временщик и временитель".

Вчера был в Литинституте на методологическом семинаре Игоря Виноградова на тему "Искусство дискуссии, полемики". Увидел впервые своих коллег в большом количестве. Довольно экзотическое зрелище. Все это зоопарк, оставшийся от старых времен. Правые, т.е. русские, так же нетерпимы, как и левые.

Все больше прихожу к выводу, что буду писать роман о Крупской. Видимо, не зря я собирал материал. Какое-то у меня было предчувствие.

1 марта, среда. Вчера закончил труд по "чтению" — состоялась приемная комиссия. Меньше чем за месяц я прочел и отредактировал более 120 листов. Вечером был на бюро секции прозы. Полагаю, что идет медленный захват самой некультурной частью Союза всех его органов и представительств. Мозг этого — Шугаев. Все катится к усреднению.

Появилось несколько тем для рассказов. Надо вернуться к своему юношескому периоду. Средняя Азия. Театр. Капитолина. Любовь. Старость в ожидании рока. Нашел момент, когда увидел, что стар. Размышляю над фантастическим романом. Пока, кроме начала, ничего нет. Может быть, чувство обиды?

Вчера поздно вечером смотрел фильм Дэвида Линна по "Доктору Живаго". Во-первых, напоминание сюжета — довольно банального, но очень русского по своим основам. Поиск единственного существа. У Пастернака надо учиться создавать в литературе образы производства, действия. Живаго — врач и поэт. И нигде об его психологии творчества, нигде нет стихов. Поэт и все. И получилось. Негении подводили бы сложные сачки и сети. Во-вторых, как крепко и значительно показана революция. Какая талантливая, подкорковая метафора: революция — и разрушение, и нарушение человеческой жизни, которой до этой революции нет дела.

И вот еще, забыл: на бюро стали говорить о приглашении Сахарова в Союз. Естественно, многие были против. Я говорил, что€ этот человек сделал для свободы у нас на родине, что, в случае его приема, этот человек сможет нас защитить — он патологически смелый, а закончил, отбиваясь от всех: просто его боитесь, боитесь как сильного конкурента.

6 марта, понедельник. Был на даче, красил теплицу. Хорошо, одиноко. Веду борьбу с ТВ — определенно, это наркотик. Немножко написал. Сегодня я как-то удивительно остро понял идею саморазрушения человека. Много звонков по роману. Спрашивают, откуда я все это знаю? Завтра "Книжное обозрение" будет снимать с меня "показания".