Влюбленный воин - Хизер Гротхаус

— Прошу прощения, миледи, — сказал он из-за двери. — Милорд запретил вам писать секретные послания.

— Как скажешь, Баррет. — Эллора вздохнула и подошла к оконцу в двери. Повертев на пальце кольцо с печаткой, она сняла его и протянула шерифу сквозь прутья решетки. — Вот, возьми. Если письмо не будет запечатано, это вызовет у Найджела подозрения.

Как только кольцо упало на ладонь Баррета, Эллора отошла от оконца и больше не обращала на шерифа внимания. Великан же повернулся и подошел к соседнему оконцу.

— Леди Хейд! — позвал он девушку.

— В чем дело, Баррет? — Она приблизилась к решетке. Шериф сунул письмо сквозь прутья.

— Вы не могли бы прочесть это вслух? — прошептал он в смущении.

Хейд взяла послание и, развернув его, пробежала глазами строчки, начертанные изящным почерком Эллоры. Откашлявшись, она покосилась на решетку в стене, потом стала читать:

— «Милорд супруг!

Не стоит волноваться. Подготовка к свадьбе идет своим чередом. В Гринли все благополучно. Конечно, тебе сообщат, когда будет назначена церемония. Я считаю дни до того момента, когда мы воссоединимся.

Твоя жена Эллора».

Баррет удовлетворенно кивнул и передал Хейд кольцо Эллоры с печаткой, которым она воспользовалась, чтобы запечатать письмо. После ухода шерифа Хейд снова взглянула на оконце в стене. Немного помедлив, спросила:

— Эллора, письмо Найджела очень огорчило тебя?

— Меня огорчает его существование, — последовал ответ. — И не приставай ко мне со своими глупыми детскими вопросами, Хейд. Как и всегда, меня тяготит множество забот, и я не могу терять время из-за твоей пустой болтовни.

Хейд в смущении отвернулась от оконца. Она решила оставить в покое эту язвительную женщину. И почти тотчас же послышались голоса, а затем появились Минерва и Солейберт в сопровождении Хэма, тащившего корзины с обедом. Подбежав к сестре, Берти тихо сказала:

— У ворот ждет посланец Найджела…

— Да, я знаю, — кивнула Хейд. Внимательно посмотрев на Берти, спросила: — С тобой все в порядке, сестрица? Ты ужасно бледная…

Солейберт вздохнула и шепотом ответила:

— Поговорим позже, хорошо?

Обед, казалось, длился целую вечность, и Хейд пришлось выслушивать самые мрачные истории, хранившиеся в памяти Минервы. Хейд то и дело поглядывала на Солейберт, поглядывала с тревогой — лицо сестры было пепельно-бледным, а глаза — покрасневшими и припухшими. Минерве же, судя по всему, хотелось продлить свой визит как можно дольше; она рассказывала бесконечные истории о безжалостных разбойниках с большой дороги и об их несчастных жертвах.

— Когда же ты закончишь, Минерва? — проворчала Хейд с гримасой отвращения. — Просто удивительно, сколько ужасных историй о злых разбойниках ты запомнила. Неужели ты узнала все эти истории, занимаясь изготовлением своих целебных отваров в Сикресте?

— Ах, моя фея, я ведь прожила целую жизнь до того, как ты появилась на свет.

— Может, ты раньше была разбойницей? — съязвила Хейд.

— Ох, моя милая… — Минерва сокрушенно покачала головой и поднялась на ноги. — Я вижу, что ты сегодня не в настроении и не рада мне. Что ж, тогда я, пожалуй, пойду. И не дуйся на меня, моя фея.

Хейд почувствовала угрызения совести; она прекрасно понимала, что старуха своими рассказами преследовала единственную цель — предостеречь ее. Обняв Минерву и нежно поцеловав в морщинистую щеку, девушка сказала:

— Дорогая, ты же знаешь, что я очень люблю тебя. Не сердись и не волнуйся так, хорошо?

Старая целительница нахмурилась и проворчала:

— Если бы ты не была так похожа на свою мать, я бы не волновалась. — Уже направляясь к двери, она бросила через плечо: — Поживее, крошка Хэм. Я ухожу.

В коридоре Минерва остановилась возле оконца Эллоры.

— Добрый день, миледи, — сказала старуха таким тоном, что Хейд невольно поежилась.

— Убирайся отсюда, ведьма, — послышался ответ Эллоры. Больше она не сказала ни слова.

Минерва рассмеялась и проговорила:

— Похоже, ты совсем утратила чувство юмора, Элли. Кажется, заключение его убило. — С этими словами старуха направилась к лестнице, затем начала подниматься по ступенькам.

Хэм остался стоять у открытой настежь двери, а Солейберт, сегодня не заходившая к Эллоре, приблизилась вплотную к сестре.

— Что с тобой, Берти? — спросила Хейд. — Ведь что-то случилось, верно?

Понимая, что мать слушает, Берти очень громко ответила:

— Нет-нет, ничего особенного, Хейд. Должно быть, я съела что-то несвежее, вот и все. Попрошу Минерву дать мне целебного отвара. — Внезапно карие глаза Берти наполнились слезами, и она тихо прошептала на ухо сестре: — У меня не пришли месячные, вот что…

— О Господи!.. — выдохнула Хейд. Конечно же, именно этим и объяснялась бледность Берти. — Значит, ты ждешь ребенка?

Берти кивнула и снова зашептала:

— Что же теперь делать? Наверное, для наших планов это не очень-то хорошо…

— Тебе нельзя отправляться в Шотландию, — прошептала в ответ Хейд. — Это было бы слишком опасно для младенца.

— Да, знаю. Но что мне делать, если Фаро не вернется? Я не могу все время держать в тайне, что жду ребенка. Й не смогу вырастить незаконнорожденное дитя в доме Найджела. Там я очень опасалась бы за его жизнь.

— Да, ты права, — кивнула Хейд. Она ненадолго задумалась, потом прошептала: — Знаешь, Берти, есть способ обеспечить будущее твоего ребенка.

— Говори же, говори, Хейд!

— Если Фаро в ближайшее время не вернется, ты должна выполнить условия обручения и выйти за лорда Тристана.

— Ты с ума сошла! — прошипела Берти. — Ведь Тристан — твоя вторая половина!

— Слушай меня внимательно, сестрица, — продолжала Хейд. — Я в любом случае отправлюсь в Шотландию — с тобой или без тебя. Я должна найти родственников моей матери и изыскать способ покончить со злом, отравившим жизнь женщин из нашего рода. Я предала Тристана, и теперь его сердце закрыто для меня, понимаешь?

— Хейд, Тристан любит тебя! — настаивала Берти. — Он…

— Берти, помолчи, пожалуйста, — перебила сестру Хейд. — Моя судьба была решена еще моими родителями. А ты сейчас должна, прежде всего, думать о своем ребенке. Ты поняла меня?

Берти нерешительно кивнула, и Хейд вновь заговорила:

— Тристан много раз говорил, что Фаро ему как брат. Если что-нибудь случится с твоим любимым, Тристан станет заботиться о твоем ребенке как о своем собственном. Думаю, что Фаро хотел бы этого.

— Но как же ты, Хейд? Ты ведь никогда не сможешь вернуться в Гринли. Для тебя это было бы слишком мучительно!