Ловец богов - Александр Матюхин

— Сейчас как дам по голове блюдцем, — говорю, — продолжай.

— В Нише решил разместить свой архив президент, — ворчливым басом заключает Паршивец.

2

Государственный Секретный Архив… это же сотни тысяч документов, террабайты информации… все, что происходило в мире за последние сто лет, все находится в Архиве. Там хранятся файлы обо всех государственных деятелях современности!.. А компромата там сколько! А секретных постановлений! А сверхсекретных Указов! Да мало ли чего еще?!

Я затушил сигарету о дно блюдца и вытаращился на Паршивца, не в силах совладеть с отвисшей челюстью. Удается хрипло выдавить:

— Миллион кредиток, говоришь?.. — а в голове уже гудит, но не от спиртного, а от целого роя диких, неуправляемых мыслей, — мало миллиона, тебе не кажется, а?

— Каждому, Грозный, каждому, — замечает Паршивец, — если дело выгорит. А чтобы оно выгорело, мне нужен твой дар и опыт.

— Чего больше?

— Больше? Дар. Если бы можно было открыть замки в охранных помещениях Архива молитвой, я бы упал на колени прямо сейчас. Без твоего волшебства не обойтись.

— Думаешь? А кто-нибудь уже сталкивался с этими замками?

Паршивец грустно улыбается:

— Если бы… Представь, в Городе появилось метро. Входишь туда, а внутри просторный холл, будочки всякие стеклянные, карта на стене, все как в настоящем метро, только безлюдно. Стоят два эскалатора, которые, естественно, не работают. Оба эскалатора уходят глубоко вниз, а внизу нет света и ничего не видно. Вот это и есть вход в Государственный Архив. Двадцать шесть софтеров спускались по эскалаторам вниз. Были одиночки, но в основном группами. Пока еще ни один не добрался до цели.

— И что с ними происходило?

— Первым отрубали питание, когда они спустились метров на двадцать, и они вылетали из Города не хуже пробки из бутылки. Других поймали Слоны по сигналам здесь, в Такере. Я не оставляю попыток, но операция, в которой будешь участвовать ты, главная в списке. К ней я готовлюсь с особой тщательностью.

— Спасибо.

— Нет, правда. Вдумайся, Грозный. Двадцать шесть софтеров, которых я лично натаскивал. Думаешь, так легко найти профессионалов? Ладно, допускаю, что две трети из них чайники, но одна треть, Грозный, восемь человек знали, на что идут, и в свое время взломали не одну базу в Городе. Они тоже не добрались, — Паршивец берет паузу, чтобы перевести дух, — а мы доберемся, нутром чую. Вот здесь, в груди, сидит уверенность, а она, знаешь ли, штука в таких делах полезная и проверенная. Помогает.

— Приняли мышку за кошку, а она пшено и сожрала, — говорю, — не боишься, что я подведу? Столько времени прошло, все-таки.

— А вот и не боюсь, — улыбается Паршивец, — поздно бояться. Через два дня мне доставят из столицы все необходимое оборудование, свои люди работают, сам понимаешь. Я уже сомневаться просто физически не могу. И тебе не советую.

— Ты меня в отступники не записывай, — говорю.

Паршивец улыбнулся снова, но улыбка эта, вижу, далась ему непросто. Затем полез в карман и вытащил тонкий белый конверт.

— Это тебе, — говорит, — ознакомься на досуге. Там карта Города, такая же, как у Сан Саныча, инструкции и описания устройств, которые я заказал нам.

— Кому — нам?

— Тебе, мне, Негодяю и Сан Санычу, — говорит Паршивец, — вчетвером пойдем.

— Ты обалдел что ли? Засекут через пять минут! Глазом моргнуть не успеем.

— Главное — толпой никто не пойдет, передвигаться будет по двое. А еще приготовься — мы не на один день в Город идем.

У меня вновь отвисает челюсть:

— А на сколько?

— Дня на два минимум. Пройдоха останется наблюдать за нашим физическим состоянием. Я же говорю — ознакомься с новым оборудованием.

— Видал я новое оборудование, но чтоб такое… а оно не смертельно — два дня без передыху на скретчетах замкнутым висеть?

— Не смертельнее, чем заходить в Город через твой скретчет в заднице.

— Под лопаткой.

— Все равно. Оборудование, конечно, не идеальное, но зато лучшее, что вообще можно достать.

— Благодарю. Полегчало. Успокоил, как говорится, до глубины души. А почему не рассказал обо всем заранее? За два дня не очень-то подготовишься.

— Я боялся, что ничего не получится. Очень много проблем возникло по ходу дела. Все эти переговоры, звонки, там взятка, тут взятка, ну ты понимаешь… вчера вечером выяснилось окончательно, что операция состоится. Если бы сорвалась, я бы тебя до поры до времени не беспокоил.

— Ну, да. Придумал бы какую-нибудь другую гадость.

— Ты знаешь, наверное да.

Хочется закурить снова, а еще не помешала бы рюмочка ликера, но его же наверняка уже допила дружная компания. Интересно, а пиво осталось?

— Я сегодня же все просмотрю, обещаю. Еще замечания, предложения, вопросы будут?

— Утром, — коротко говорит Паршивец.

— Непотребством занимаетесь! Знаю я вас, негодяев! — говорит Негодяй, заглянувший в кухню с бокалом пива в руке.

— На себя посмотри, — говорю, — дай хлебнуть.

— Оно без алкоголя, тебе, как бы, строго запрещено.

— Я тебе дам, запрещено! — кидаюсь на Негодяя, пытаясь выхватить бокал. Естественно, пиво разливается. Паршивец громко ржет. Я схватил его подмышки, пихнул на Негодяя, и мы такой вот дружной компанией вывалились в коридор.

Из зала показалась голова Наташи:

— Чем вы там занимаетесь?

— Непотребством! — кричу, — присоединяйся!

В последующие минут пятнадцать мы, как малолетние шалопаи, катаемся по полу и мутузим друг друга, оглашая коридор хохотом и воплями. Сан Саныч и Пройдоха выглянули посмотреть, а затем исчезли обратно. Падкий до умных разговором Сан Саныч наверняка втянул беднягу в очередную беседу.

Наконец, я больно стукнулся затылком о плинтус и заорал в голос, что, мол, пора и честь знать. Закругляемся, значит.

Естественно, меня никто не услышал.

3

От Негодяя мы с Наташей вырвались, когда солнце наполовину скрылось за домами, а тени от деревьев удлинялись и ползли вдоль тротуара. Город озарился рекзаторами света, интермобилей стало меньше, зажглась, засверкала реклама на магазинах.

Несмотря на вечер, непривычная весенняя жара не спадала, а ветер вообще куда-то запропастился.

— Уф, — говорит Паршивец, который вышел меня проводить, а заодно и выкурить на пару сигаретку, — терпеть не могу весну и лето. Зимой лучше. От холода спрятаться можно, а от жары некуда. Не в ванну же со льдом бросаться, верно?

Рубашка у Паршивца расстегнута на груди, открывая прекрасный вид на густые черные волосы — наверняка компенсацию за блестящую лысину. Он докурит сигарету и вернется обратно к Негодяю и Пройдохе; Сан Саныч ушел раньше всех, сославшись на то, что вечером у него какие-то оздоровительные процедуры в новом спортивном комплексе.