Сезон долгов - Елена Хорватова

Дмитрий невольно вздрогнул – еще того не хватало, чтобы Павел, агент сыска, заявился к нему в гости и столкнулся бы там с беглой каторжанкой Покотиловой, находящейся в розыске!

– Паша, а я, честно говоря, хотел тебя в ресторан пригласить – давай пообедаем вместе, если ты не слишком занят. Надоела мне моя берлога. Именины все-таки, как-никак праздник, в ресторане хоть на людей посмотреть можно.

– Что ж, дружок, от подобных предложений не отказываются. Говори, когда и куда подойти?

– Встретимся в четыре в «Славянском базаре», – предложил Колычев и добавил со значением: – На Никольской, – надеясь, что Павел поймет.

Глава 13

Выйдя из дверей своей конторы, располагавшейся на внутренней, высокой стороне Пречистенского бульвара (разбитого на месте крепостных стен Белого города и сохранившего некоторую неровность ландшафта), Дмитрий не увидел ни одного свободного извозчика. Промаявшись несколько минут, Колычев спустился на бульвар и направился в сторону Арбатских ворот, где возле городского фонтана издавна существовала извозчичья биржа и найти свободного возницу не составляло особого труда.

На бульварной скамье, как раз напротив адвокатской конторы «Князь Рахманов и Колычев» сидел уже знакомый Дмитрию фабричный в картузе и с упоением щелкал семечки, осыпая покрывшие землю бурые листья шелухой. Немного поодаль Колычев заметил еще одну фигуру в сильно потертом студенческом мундире. На коленях студент держал узелок с какими-то вещами, завернутыми в старый платок. Володя, загадочным образом успевший снять костюм старухи и преобразиться в невзрачного юношу, был на посту.

Павла Мефодьевича Антипова, привыкшего в свободные от службы минуты наслаждаться всеми прелестями холостяцкого существования, хорошо знала обслуга во всех ресторанах Москвы. Правда, у агента сыскной полиции было не так уж много этих свободных минут, иначе при его привычках месячное полицейское жалование легко расходилось бы дней за пять.

В «Славянском базаре» Антипова, как дорогого гостя, встретили радостными улыбками, которыми одаривали заодно и Колычева, и провели полицейского сыщика с приятелем в один из лучших кабинетов.

Хорошо знавший ресторанную кухню Антипов не стал утруждать себя изучением меню, а скороговоркой перечислил официанту, что следует подать. В мгновение ока еда и вино оказались на столе. Принимая на себя обязанности радушного хозяина, Антипов оказывал Колычеву двойную услугу – во-первых, блюда будут поданы самого высшего класса, а во-вторых, счет окажется много меньше обычного – рестораторы предпочитали сохранять с полицией самые дружеские отношения, ведь в их непростом деле всякое может случиться...

Дмитрий Степанович, не любивший фамильярность со стороны официантов и метрдотелей, удивлялся, как Антипов, гордившийся своей честностью, не понимает, что от столь мизерных обеденных счетов сильно отдает «борзыми щенками», а у ресторанной обслуги есть основания полагать, что сыскной агент у них прикормлен. Однако сегодня, волей-неволей, но пришлось воспользоваться плодами ресторанной популярности Павла, чего обычно Колычев стремился избегать.

После перемены блюд, когда со стола убрали тарелки из-под закусок и подали горячее и очередной тост за здоровье именинника был провозглашен сердечным Антиповым, Колычев как бы между делом заметил:

– Ох, зачастил я что-то по ресторанам. Тут мне на днях пришлось с адвокатом Бреве у Тестова обедать...

– У Тестова кухня хорошая, – отозвался Антипов, расправляясь с куском паровой осетрины.

– Да, недурная, – кивнул Дмитрий, не собираясь вдаваться в долгие рассуждения на кулинарную тему. – Мы с Бреве под рюмочку разговорились, он воспоминаниям предался и припомнил дело купчихи Покотиловой.

– О, я это дело тоже хорошо помню, – встрепенулся Антипов. – Громкий процесс был. Но помяни мое слово – зря тогда бабенку в Сибирь упекли. Я говорил вашему следователю, как бишь его... ну тот мухомор, что на твое место заступил в Окружном суде?

– Господин Тырышкин?

– Вот-вот, Тырышкин Аристарх Герасимович, мухомор старый. Я ему говорил: проверяйте все тщательно, господин следователь, похоже, Покотилову кто-то умышленно подводит под обвинение. Но куда там, он же у вас самый умный, Тырышкин-то!

– И ты ничего не смог сделать?

– А что я поделаю? Мы, сыскари, только на этапе предварительного дознания к делу подключены, потом все в руках следователя, он же документы к суду готовит. А нас из Сыскного вообще тогда на убийство, почитай, к шапочному разбору вызвали – труп-то частный пристав обнаружил. Ну не совсем труп, купец Покотилов уже при нем Богу душу отдал, но пристав этот чертов пожелал сам в деле участие принимать, а мы, сыскные агенты, вроде как с боку припека оказались. Ты же знаешь, Сыскное с общей полицией в вечных контрах состоят, все они славу с нами делят, щучьи дети...

– Послушай, Павел, а почему ты решил, что Покотилову тогда подвели под обвинение? – поинтересовался Колычев.

– Да теперь так уж и не вспомню... Но что-то меня насторожило. Что-то фальшивое было в той истории, словно бы пьесу на театре представляли... А вот сама Покотилова не играла, нисколько не играла. Знаешь, сидит над телом мужа, вся помертвевшая, а в глазах такая боль... У меня, братец, опыт какой-никакой по части убийств есть, может быть, я и без всяких научных штучек, по-простому разбираюсь, но убийцу сразу отличу...

– Так значит, твои заключения основаны только на интуиции? – разочарованно протянул Дмитрий.

– Ну почему только на интуиции? Непременно тебе надо поддеть! Там было много несообразного. Например, подруга Покотиловой, не помню уж как ее зовут, при первом опросе сама мне подтвердила, что Анастасия была у нее в гостях и ее вызвали домой, протелефонировав, что дома несчастье. А потом память у этой подруги отшибло, и она уже не заикалась, что был телефон... Дескать, сидела-сидела у нее Ася Покотилова, а потом вдруг ни с того ни с сего сорвалась и побежала домой мужа убивать. А брат убитого? Примчался и давай невестку поносить – такая-сякая разэтакая, мужа убила, с полюбовником сойтись ладится... Вы, говорит, господа полицейские, любовные письма от хахаля у нее поищите, знаю, прячет где-нибудь в тайном ящичке. Ну пристав там землю носом рыл, кинулся искать и нашел, конечно. Но как он эту пачечку писем из хозяйкина секретера вытащил, так ты бы посмотрел, что с бедной Покотиловой сделалось! Ей-богу, она про них и ведать не ведала. Деверь знал, что такие письма припрятаны, а она – нет. Небось, этот деверь сам и припрятал, если еще не сам написал. Я тогда одно письмецо под шумок из пачечки вытянул, думаю, среди улик одним письмом больше, одним меньше – не суть важно. А я посмотрю потом, чьей рукой эта цидулька писана. Да замотался с другими делами, забыл. Ну и дворник, что против хозяйки показания давал, тоже, по всему видать, скользкий мужичок...

– Прости, Павел, а это письмо у тебя?

– Да валяется где-то на квартире, – небрежно ответил Павел.

Насколько Колычев успел узнать своего приятеля, за его показной безалаберностью во всем, что касалось служебных дел, скрывался настоящий педантизм. И если уж Антипов позволил себе прихватить улику с места преступления, стало быть, она бережно хранится в каком-нибудь тайном ящичке.

– А что это ты, брат, так озабочен старой историей с мадам Покотиловой? – спросил вдруг Антипов.

– Так просто, после разговора с Бреве заинтересовало меня это дело...

– Крутишь, Дмитрий! Уж мне-то баки не втирай! Так-таки ни с того, ни с сего тебя дельце покотиловское заинтересовало.... Покотилова-то с каторги сбежала, числится в розыске. Сам понимаешь, что это значит, господин присяжный поверенный. Так что я тебя предупредил, а дальше смотри сам, как совесть подскажет. Не мне же с тобой нянчиться. Смотри, девка какая красивая, – указал он вдруг на ресторанную шансонетку, мгновенно забыв о купчихе Покотиловой.

Облокотившись на бархат барьера, отделявшего кабинет от общего зала, Павел послушал надрывный плач скрипки и низкий голос певицы и предложил: – Слышь-ка, Митя, давай певичку сюда к нам в кабинет на бокал шампанского пригласим! Уж будь другом, может, я к ней как-нибудь после подъеду... Главное, знакомство свести.

Дмитрий невозмутимо кивнул. Что ж, теперь можно и певичку пригласить, главное от Павла он уже узнал – во-первых, филер, который так откровенно ходит за ним по пятам, к Сыскной полиции не имеет отношения, иначе Антипов вел бы себя по-другому; а во-вторых, у Павла завалялась важная улика по делу Анастасии Покотиловой.

Вечером Ася долго ждала Дмитрия Степановича, но его все не было и не было. Вернулся он совсем поздно и был, как и накануне, слегка навеселе, источая запахи вина и дорогого табака.

«Что ж, у человека своя жизнь, – подумала Ася, – и глупо было бы надеяться, что он из-за моего появления забросит собственные дела, откажется от всех привычек и станет с утра до ночи заниматься расследованием. Тем более, вчера Дмитрий Степанович был именинник, почему бы ему не погулять? Надо сказать спасибо, что, рискуя репутацией, он приютил беглую каторжанку. Нельзя же требовать слишком многого...»