Тайный брак императора: История запретной любви - Морис Палеолог

Инициаторы этого плана полагают, что великий князь Дмитрий, учитывая его участие в убийстве Распутина, делается самым подходящим руководителем заговора, способным увлечь войска. Его двоюродные братья, Кирилл и Андрей Владимирович, отправились к нему во дворец на Невском проспекте и изо всех сил убеждали "продолжить до конца дело национального освобождения". После долгой борьбы со своей совестью Дмитрий Павлович решительно отказался "поднять руку на императора". Напоследок он сказал: "Я не нарушу своей присяги в верности".

Гвардейские части, в которых организаторы заговора успели подготовить себе единомышленников: Павловский полк в казармах на Марсовом поле, Преображенский полк в казармах у Зимнего дворца, Измайловский полк в казармах у Обводного канала, гвардейские казаки в казармах за Александро-Невской лаврой, наконец, эскадрон гусарского императорского полка, входящий в состав гарнизона Царского Села.

Все происходившее в казармах почти тотчас стало известно охранке. Белецкому поручено произвести расследование, продолжая дело Распутина. Главным сотрудником Белецкого в его розысках является жандармский полковник Невдалов, начальник охраны особы императора, недавно заменивший генерала Спиридовича.

Суббота, 6 января 1917 г.

Об убийстве Распутина продолжают циркулировать самые противоречивые, самые фантастические версии. Тайна тем более непроницаема, что с первого же часа императрица лично поручила вести следствие Белецкому, бывшему директору департамента полиции, знаменитому Белецкому, ныне сенатору. Он тотчас приступил к делу вместе с начальником охранки, жандармским генералом Глобачевым, и его ловким помощником, полковником Кирпичниковым. Требуя, чтобы все полномочия охранки для ведения следствия были сосредоточены в руках Белецкого, царица энергично повторяла: "Я доверяю ему одному… Я поверю лишь тому, что мне скажет он один…"

Из двух различных источников (один из них очень интимный) я получил в итоге сведения, дающие мне возможность восстановить главные фазы убийства. Меня уверяют, что эти подробности совпадают с фактами, установленными в настоящее время полицейским следствием.

Драма произошла в ночь с 29 на 30 декабря во дворце князя Юсупова, на Мойке, № 94.

До тех пор у Феликса Юсупова с Распутиным были весьма неопределенные отношения. Чтоб заманить его к себе в дом, он прибег к довольно неэлегантной уловке. 28 декабря он отправился к "старцу" и сказал ему:

— Моя жена, прибывшая вчера из Крыма, безумно хочет с тобой познакомиться. И она хотела бы видеть тебя совершенно интимно, чтобы спокойно поговорить с тобой. Не хочешь ли прийти завтра ко мне домой выпить чашку чаю? Приходи попозже, так в половине двенадцатого, потому что у нас будет обедать моя теща, но к этому времени она уже уедет.

Мысль завязать сношения с очень красивой княгиней Иреной, дочерью великого князя Александра Михайловича и племянницей императора, тотчас же раззадорила Распутина, и он обещал прийти. Впрочем, вопреки уверению Юсупова, княгиня Ирена еще в Крыму.

На следующий день, 29 декабря, около 11 часов вечера все заговорщики собрались во дворце Юсупова в одном из салонов верхнего этажа, где был сервирован ужин. Князя Феликса окружали великий князь Дмитрий, депутат Пуришкевич, капитан Сухотин и польский медик доктор Станислав Лазоверт, прикомандированный к одной из крупных военных санитарных организаций. Что бы ни рассказывали, никакой оргии в этот вечер во дворце Юсупова не было. На собрании не присутствовало ни одной женщины: ни княгини Р., ни госпожи Д., ни графини П., ни танцовщицы Коралли.

В четверть 12-го князь Феликс отправился на автомобиле к Распутину, который жил на Гороховой, № 69, приблизительно километрах в двух от Мойки.

Юсупов ощупью поднялся по лестнице к Распутину, так как свет в доме был уже погашен, а ночь стояла темная. В этом мраке он плохо ориентировался. В тот момент, когда Юсупов позвонил, он испугался, что ошибся дверью, а может быть, этажом. Тогда он мысленно произнес "Если я ошибусь, значит, судьба против меня и Распутин должен жить".

Он позвонил. Распутин сам открыл ему дверь. За хозяином следовала его верная служанка Дуня.

— Я за тобой, отец, как было условлено. Моя машина внизу.

И в порыве сердечности Юсупов по русскому обычаю звонко поцеловал "старца".

Тот, охваченный инстинктивным недоверием, насмешливо воскликнул:

— Ну и целуешь же ты меня, милый!.. Надеюсь, это не иудино лобзание? Ну, пойдем… Ступай вперед! Прощай, Дуня…

Через десять минут, то есть около полуночи, они вышли из автомобиля у дворца на Мойке.

Юсупов ввел своего гостя в небольшие апартаменты нижнего этажа, выходящие в сад. Великий князь Дмитрий, Пуришкевич, капитан Сухотин и доктор Лазоверт ожидали в верхнем этаже, откуда доносился время от времени звук граммофона, танцевальные мотивы.

Юсупов сказал Распутину:

— Моя теща наверху с несколькими нашими знакомыми молодыми людьми, но все они собираются уходить. Моя жена присоединится к нам, как только они уйдут. Сядем.

Они уселись в большие кресла и беседовали об оккультизме и некромантии.

"Старец" никогда не нуждался в стимуле, чтобы без умолку говорить о подобных вещах. К тому же он был в ударе. Глаза его сверкали, и вид у него был очень самодовольный. Чтобы встретить молодую княгиню Ирену во всеоружии средств обольщения, Распутин надел свой лучший костюм, костюм знаменательных дней: на нем широкие бархатные шаровары, запущенные в высокие новые сапоги, белая шелковая рубаха, украшенная голубой вышивкой, наконец, пояс из черного сатина, расшитый золотом, подарок царицы.

Между креслами, в которых развалились Юсупов и его гость, заранее помещен был круглый стол, на котором стояли две тарелки пирожных с кремом, бутылка мадеры и поднос с шестью стаканами.

Пирожные, поставленные возле Распутина, были отравлены цианистым калием, доставленным врачом Обуховской больницы, знакомым князя Феликса. Каждый из трех стаканов возле этих пирожных содержал по три дециграмма цианистого калия, растворенного в нескольких каплях воды.

Едва началась беседа, Юсупов небрежно наполнил по стакану из каждой серии и взял пирожное с ближайшей к нему тарелки.

— Ты, значит, не пьешь, отец Григорий? — спросил он "старца".

— Нет, мне пить не хочется.

Они продолжили оживленную беседу о чудесах спиритизма, колдовства и ворожбы.

Юсупов во второй раз предложил Распутину выпить вина и съесть пирожное. Тот снова отказался.

Когда часы пробили час ночи, Гриша внезапно впал в раздражение и грубо крикнул: