Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы - Василий Звягинцев

– Алмасты? – спросил он непонятно.

– А хрен его знает, ты или не ты. Видел раньше? – спросил Антон именно у сына гор, который мог знать то, что неизвестно более цивилизованным людям.

Абрек разразился длиннейшей тирадой, непонятной никому, кроме Сталина. И ему, невзирая на должность генсека, пришлось переводить.

– Где вы их взяли? Откуда они появились? Старики в горах говорили, что они появляются в очень плохие времена. С ними справиться невозможно…

– А мы вот справились, – перебил Сталина Антон.

Абрек нагнулся, начал пальцем касаться дырок в телах, что-то бормоча.

– Тут девять, тут девять, тут восемь. Хорошо стреляли. Потому и убили. Из кремневки однозарядной не получится… – опять перевел Сталин. Добавил от себя: – Даже если круглая пуля в одну десятую фунта.[47] Пойдемте в дом. Этих – в подвал, – распорядился он. – Ты, Амиран, лично отвечаешь.

Вопросы о троцкизме, подозрительном поведении Лихарева, иных моментах, связанных с текущей политикой, снялись сами собой.

Расположились на втором этаже, в кабинете. И Лихарев, и Антон позволили первобытному воображению Сталина проявить себя в полной свободе. Никаких посторонних усилий не требовалось. Натуральных трупов легендарных существ хватило. Хотя бы для того, чтобы Иосиф Виссарионович поверил, что напрасно он вообразил себя владыкой России поверх всех бывших властей, мирских и церковных.

Кто ты есть, бывший семинарист, бывший рядовой член ЦК РКП, наркомнац, генеральный начальник партийной канцелярии, ставший Цезарем? Да никто! Вот, пришли за тобой. Спасибо, защитил помощник. Сталин верил, что спас его не кто иной, как Лихарев. Тоже странный человек. Что еще более подчеркивало собственную ничтожность вождя. Вторая ракета влепилась бы в его машину – и все! Траурный Пленум, венки, похороны, выборы нового вождя. Молотова, Андреева, да хоть Кагановича. Какая разница, кто встанет у руля, когда ЕГО закопают?

И сейчас двое абсолютно непонятных ему людей сидят напротив. Лица молодые, суровые. Убить могут сразу. Из пистолетов или руками. Как Павла Первого.

Он не подумал, что убить его можно было и на Арбате, «под шумок», что называется.

Сталин собрал все свое мужество.

– Мы немедленно вызовем самых лучших ученых, пусть они разберутся. С доставленной вами ракетой и пусковой установкой тоже. А сейчас что делать?

Антон увидел, что Сталина именно в этот момент можно брать «голыми руками». Он согласится на все, лишь бы сохранить должность, положение и подобие власти.

– Понимаете, господин Сталин, ВЫ столкнулись со случаем, марксистской теорией не предусмотренным. – Форзейль говорил с легким акцентом, похожим на английский. – Поэтому придется переходить на иную логику. Этих трех мы убили. Ваши профессора разберутся с их анатомией. И что?

Из некоторых источников Антон имел информацию, что, обучаясь в семинарии, Сталин якобы вступил в глубоко законспирированный православный исихастский Орден Безмолвия. Своеобразный аналог иезуитского, но гораздо более тайный. И в качестве послушания ему было предписано внедриться в коммунистическое движение, естественно, «к вящей славе божьей». С целью сохранения устоев и подготовки к грядущему возрождению «Третьего Рима».

Отчего бы и нет? История знает и не такие сюжеты.

– Если из пистолетов можно убить троих, более совершенным оружием справимся и с тысячами. Разве не так?

– Вы снова руководствуетесь обычной логикой. Но вам должно быть известно, что логик достаточно много. И какой из них пользуются эти существа, а главное, те, кто их направил?

Как бы между прочим, он произнес на греческом одну из исихастских монашеских формул: «Не ищи показывать себя превосходящим других, подвиги во имя Веры совершай втайне».

Ни единым движением Сталин не выдал, что воспринял эти слова иначе, чем в их прямом смысле. Понять-то, конечно, понял все, однако прямого, адресованного именно ему пароля не прозвучало. Поэтому можно было продолжать игру, пусть и с учетом услышанного.

– Откуда товарищ из Англии так хорошо знает греческий? В гимназии учились или тоже в семинарии?

– На Афоне выучил. Пришлось там пожить, в связи с обстоятельствами…

– После революции?

– После, господин Сталин. Я, хоть и согласился Менжинскому помогать по причинам, о которых вы уже догадались, до семнадцатого года к вашим движениям не примыкал, по преимуществу оккультизмом интересовался.

– То есть оперативной информацией вы ОГПУ и НКВД не снабжали?

– Нет, и денег не получал. Сначала вживался, потом просто жил, озабоченный куда более важными интересами, чем «Пролетарии всех стран, соединяйтесь».

– Если пролетарии не будут соединяться, за их спиной соединится кто-нибудь другой.

– Вот «другие» меня занимали куда больше.

– За этим и приехали?

– За этим. Больше не к кому. Да и то едва успел. Что на свете творится? Франко убили, Чемберлена, вас едва не…

– На очереди был бы Гитлер?

– Гитлер, Рузвельт, Муссолини… Император Хирохито. Власти у него не так много, но шум бы все равно поднялся. И беспорядки.

Сталин наконец разжег трубку. Пыхнул пару раз.

Антон смотрел на него с сочувствием.

– Позвольте, господин Сталин, сделать вам небольшой подарок. Это не только от меня…

Он вынул из кармана футляр тисненой кожи с серебряными застежками.

– Здесь трубка одного из лучших британских мастеров. Сделанная специально для вас. Корень вереска, добытый в известном месте, кольцо из монеты тоже не обычной судьбы. Есть мнение, ее стоит не только курить, но и иметь при себе постоянно. Амулет.

Сталин с интересом осмотрел подарок. Трубка и впрямь была хороша. Формой и работой. Легла в ладонь, словно под нее и сделана. На широком, в палец, кольце видны были знаки, скорее всего исландские руны.

– Откуда мне знать, что все не обстоит совершенно противоположным образом? Что она, так сказать, отгоняет демонов, а не, наоборот, приманивает их?

Антон только развел руками.

– Если у вас есть способы проверить – проверьте. Хотите, можете немедленно выбросить. Да хотя бы и в камин. Но поверьте, подарок от души сделан и вреда принести не может.

– Хорошо, спасибо. Непременно проверю, а пока – попробую. Выглядит очень привлекательно.

Разумеется, никакими магическими свойствами трубка не обладала. Антон приобрел ее для себя в славящемся такими раритетами магазинчике на углу Риджент-стрит и Пикадилли, а сейчас решил вручить вождю «под настроение».

Пока Иосиф Виссарионович набивал ее и раскуривал, Лихарев успел доложить содержание шифротелеграммы от Шестакова, пакет с которой Сталин сначала принял, а потом снова передал Валентину. Не хотелось ему всматриваться в не слишком четкий шрифт аппарата. Сколько раз говорил, чтобы заменили, и все никак. А Троцкий продолжает вещать насчет тотальной диктатуры! Какая диктатура, обычное колесо с буквами сменить не заставишь!

В телеграмме Шестаков просил разрешения израсходовать еще два миллиона фунтов стерлингов «на обеспечение заинтересованной реакции испанского правительства к продолжению пребывания нынешней группировки советских войск на территории Республики».

– На взятки, значит, – прокомментировал Сталин. – Разрешим, конечно. Не такие деньги…

– Тут еще дальше. «Прошу утвердить в должности полпреда товарища Овчарова, хорошо зарекомендовавшего себя во время проведения специальных мероприятий».

– Овчаров – это кто?

– Советник наркоминдела, выехавший вместе с Шестаковым в составе его миссии.

– Хорошо зарекомендовал – можно и утвердить. Литвинова спрашивать будем?

Лихарев промолчал.

– Не будем. Литвинова мы все равно решили заменить. Не отвечает требованиям момента. Запишите, Потемкина отозвать, дать другую работу, Овчарова утвердить. Потемкин себя ничем не запятнал?

– Нет, товарищ Сталин. Пассивный немного, а в остальном…

– Значит, полпредом в Монголию. Там все пассивные последние семьсот лет, хотя революцию сделали. Еще что-то есть?

– Шестаков пишет, что из «посторонних источников» располагает сведениями о желании близких к Гитлеру кругов начать с вами конфиденциальные переговоры…

– Желают – пусть начинают. В чем вопрос? Мы, к нашему счастью, не связаны никакими кабальными договорами. Обсудим, в том числе и итоги испанской кампании.

– Здесь еще сказано, что речь может идти о возвращении к принципам Бисмарка и «Бьоркского договора».

– Так? Очень интересно. Я пока не вижу предмета для переговоров, но все равно интересно… Если обратятся, непременно поговорим.

Антон поражался выдержке Сталина. Какие телеграммы от Представителя, какие переговоры с Гитлером, если сам едва спасся и трупы неизвестных на Земле существ до сих пор лежат во дворе?

Другой бы на его месте…

А что другой? Николай Второй в день отречения играл в домино. Черчилль не велел его тревожить на даче в выходные, что бы ни случилось на фронтах. Павел Первый послал убийц по-матушке, великолепно зная, чем для него кончится эта ночь, если не примет требования передать престол сыну.