Тайна Эрлики - Сим Никин

       Двумя кувырками меняю позицию, следуя вбитым на тренировках инстинктам, автоматически выбирая такое положение, чтобы оставался простор для маневра и оба противника находились на одной линии. Но хозяева скал не собираются давать мне расслабиться, и два прыгающих шкафа вновь падают на меня. Нырок, кувырок, и я меняюсь с монстрами позициями.

       Однако более-менее успешно маневрировать я могу только на этой небольшой площадке. Понятно, что долго это продолжаться не может. Сбежать от винторогов по скалам нет шансов. Как нет шансов справиться врукопашную хотя бы с одним.

       Эх, как кстати сейчас были бы мои метательные железяки, будь проклят усатый клешненосец, потопивший плот!

       А впрочем, здесь достаточно подходящих для метания камней, которые ощущаю ребрами при каждом перекате. Подхватываю камешек и бросаю в ближайшего винторога. Камень с глухим стуком рикошетит от покатого черепа и, чиркнув по рогу, отлетает в сторону. Повторить попытку удается не сразу. Несколькими стремительными прыжками монстры почти зажимают меня в угол, и я чудом выскальзываю буквально под рукой одного из них.

       - Ур-рх-хэк, - ближний ко мне винторог подавился камнем и выбитыми зубами. Не понимая, что произошло, он сует лапу в лишившуюся передних зубов пасть, достает и с недоумением разглядывает окровавленный булыжник.

       Подошедший к нему собрат отнимает камень, шумно обнюхивает, смешно шевеля верхней губой, облизывает, сует себе в рот и, обсосав, выплевывает. Тем временем пострадавший ощупывает обломки зубов длинными узловатыми пальцами и коричневым языком. Из его пасти капают тягучие кровавые слюни.

       Понимаю, что передышка долго не продлится, и обозленные твари примутся за меня с двойным усердием, отправляю очередной каменный снаряд в висок второго павиана. Тот, вероятно среагировав на мое движение, поворачивает голову и получает камень прямо в подбровную впадину. Не знаю, достал ли булыжник до глубоко спрятанного глаза, но монстра будто подбросило. Совершив вертикальный прыжок метра на два, он сделал сальто в воздухе и, грохнувшись спиной на камни, принялся кататься, утробно завывая и стискивая огромными ладонями морду.

       - Ну вот, а говорили, что против вас только огонь поможет, - сообщаю щербатому павиану, поворачивающему голову то ко мне, то в с торону беснующегося на камнях собрата.

       В следующее мгновение, услышав характерный шлепок, бросаюсь в сторону. В кувырке подхватываю каммень, но слышу новый шлепок и поспешно меняю позицию. Краем глаза отмечаю двоих новых монстров, но очередной шлепок заставляет продолжить экстренное маневрирование.

       Похоже, на пикник собралось целое стадо. На показавшейся изначально большой площадке становится слишком тесно. Нырок с перекатом. Хватаюсь за плети лиан и забрасываю тело на карниз, с которого только что спрыгнул последний винторог. На площадке не вижу ни одного подходящего для броска камня. А снизу уже раздается шлепок павианьих ладоней о землю. Хватаю двумя руками приличный обломок, весом не менее двадцати килограмм, разворачиваюсь и успеваю бросить его в уже подлетающего монстра. Каменюка глухо ударяет того в грудь под нижнюю челюсть, и зверь обрушивается вниз, едва не схватив меня в последний момент длинными ручищами. Пальцы его правой руки чувствительно царапнули по груди, и только прочная ткань комбинезона уберегла мою кожу от когтей.

       Новый шлепок слышу уже запрыгнув на следующий карниз. Здесь подхватываю еще одну приличную камменюку и обрушиваю ее на голову монстра, приземлившегося карнизом ниже, где только что находился я. Оценивать результат нет времени, и я бросаюсь вперед по обнаружившейся тропе.

       Проскочив через расщелину, буквально наскакиваю на нового монстра, рассевшегося прямо на пути. Тормозить поздно, отвернуть некуда. С разгона прыгаю на плечо винторога и перемахиваю через него. В полете до меня доходит, что у этой особи отсутствует рог. Уже улепетывая во все лопатки понимаю, что это была самка, отличающаяся от напавших на меня павианов не только отсутствующим рогом, но и жирным телом, и большими обвислыми грудями. Не знаю, что она поведала своим ухажерам, но они на меня явно осерчали. Впрочем, у самцов были и свои причины для мести. Когда я оглянулся, то увидел, что винтороги преследуют меня, передвигаясь все теми же гигантскими прыжками. Чтобы не толкаться на узкой тропе, некоторые монстры прыгали зигзагами с одного каменного склона на другой.

       Ускоряюсь, но, слыша настигающие шлепки, понимаю, что не могу состязаться в скорости с хозяевами скал. Будь склоны вдоль тропы более отвесными, можно было бы периодически метать в преследователей камни. Но достаточно пологие склоны позволяли преследователям обойти меня сверху, если вздумаю остановиться, чтобы метнуть камень в одного из них. Пока не выдохся, остается найти какую-нибудь щель, забившись в которую можно держать оборону. Правда при этом необходим запас пригодных для метания камней, иначе винтороги своими длинными ручищами выцарапают меня из любой щели.

       Меня накрывает тень. Уверенный, что это прыгнул сверху догнавший преследователь, ныряю вперед - больше просто некуда. Вскакиваю на ноги и несусь дальше. Однако непонятный шум заставляет оглянуться. В это время надо мной проносится новая большая тень, и тропу закрывают гигантские крылья. А первая птица уже поднимается, держа в чудовищных когтях неожиданно тонко вопящего и дергающегося павиана, и тяжело взмахивая мощными крыльями. Вот второй крылатый монстр, победно каркнув, взмыл вслед за сородичем, таща свои два центнера пока еще живой добычи.

       Уцелевшие винтороги в панике удрали вниз по тропе, а я все еще стоял, остолбенев, и смотрел вслед крылатым исполинам. Когда эти властелины небес напали на мой планирующий робот, я, ощущая себя полуторатонной стальной боевой машиной, не смог в полной мере оценить их размеры. Теперь же вновь, как и тогда на реке, ощутил себя жалкой букашкой, которую каким-то чудом все еще не раздавил башмак исполина. Нападение стада винторогов сразу представилось несерьезным приключением. Однако возвращаться в ту сторону, куда убежали мои недавние преследователи, не было никакого желания, и я продолжил подъем, на ходу восстанавливая дыхание.

       По пути содрал с каменных склонов засохшие, но сохранившие гибкость, плети лиан и соорудил новый головной убор, взамен утерянного. Огненный диск местного светила перевалил за полдень, когда тропа вывела меня почти на вершину горы. Далее начинался не менее крутой спуск, за которым в туманной дымке испарений проглядывался широкий серо-голубой водяной поток.

       Странно, откуда здесь, на продуваемой ветрами вершине горы такой неприятный гнилостный запах? Осматриваю окрестности и с удивлением вижу у подножия торчащей метров на пять вверх скалы груды костей. Именно от них и сходит смрад. Поднимаю взгляд и обнаруживаю на вершине скалы ворох сухих веток, в котором проглядывает край чего-то светло-серого округлой формы.

       Осознав, близ чьего гнезда нахожусь, невольно приседаю, желая слиться с поверхностью горы, и обшариваю взглядом небо. Однако солнце светит так ярко, что рассмотреть что-либо в выси над головой практически невозможно. Остается одно - как можно скорее убираться отсюда, моля гигантских птах задержаться где-нибудь подольше. Первое время прислушиваюсь, не послышится ли шум крыльев над головой, и отмечаю подходящие расщелины и щели меж каменных обломков, в которых можно спрятаться в случае нападения с воздуха. Но вскоре усиливающаяся жажда вытесняет все мысли из головы, оставляя лишь образ прохладного ручейка, чьи капли утром навели меня на эту тропу. Теперь меня гнало вперед желание скорее добраться до воды. О том, что эта вода хоть и разбавлялась горными речками, но все же протекала через смрадные горячие болота, я не думал.

       До воды я добрался уже в сумерках. Здесь, в отличие от северной стороны, гора спускалась к реке полого, а не отвесной стеной. Два потока вновь объединялись и продолжали путь к океану широким, бурлящим меж камней руслом. Где-то здесь я должен был оставить плот и двинуться дальше пешком. Еще раз поминаю нехорошим словом усатого монстра. Если бы не он, я бы уже давно был на берегу океана.

       Утолив жажду, отправляюсь вброд к левому берегу. Последние метры приходится преодолевать вплавь, так как глубина у этого края все еще приличная. По заверениям напутствующих меня поселенцев, здесь начинаются места, контролируемые общиной некоего Владимира, и всякие опасные твари давно выбиты или прогнаны. Осознание того, что я преодолел-таки заведомо безнадежный путь, прибавляет сил. Выбравшись на берег, решаю не останавливаться на ночь.

       Ночь принесла относительную прохладу, и я бодро шагал, не встречая по пути никакой живности. Лишь раз показалось, будто сквозь шум воды с противоположного берега донесся рык мраморного кота. Как и говорил Михаил, примерно через три часа я вышел к океану.