Героиновые пули - Александр Щелоков

— Вообще-то Марусич мужик крепкий. Он может устоять.

— Может. — Богданов не стал противиться. — Однако мы не знаем, что известно прокуратуре. Если материала много, самые крепкие плечи могут не выдержать такого груза.

— Есть возможность узнать, что на него имеет следствие?

— Разве этой бумаги недостаточно? — Богданов взял постановление, тряхнул им и кинул на стол. — Пытаться выяснять детали чревато опасностями. Статьи, которые шьют Марусичу, не касаются моей епархии.

— Понятно.

— Я уверен, Федеральное Собрание своего человека прокуратуре не отдаст. Но есть пресса. Можно заткнуть рот одной, двум газетенкам, но другие поднимут вой. Поведут, как это сейчас принято, журналистское расследование. Дерьмо полетит во все стороны. Поэтому нам надо решать проблему хирургически. Конечно, это больно, зато гарантирует сохранение всей Системы. Разве ради целого не стоит пожертвовать частью?

Жетвин просмотрел на Богданова с пониманием. Он сам всегда был сторонником крутых решительных действий.

— Это так, но хорошую операцию надо серьезно готовить.

— Понимаю.

— Сколько у нас будет времени?

— Не так много. Думаю, в пределах семи-десяти дней.

Жетвин задумался. С минуту он сидел молча и разглядывал ногти левой руки. Молчал и Богданов. Он отпасовал меч партнеру и теперь ждал, как тот им распорядится.

Наконец Жетвин принял решение.

— Десять дней — мало, но я постараюсь. Гробить наше дело я не позволю.

— Значит, забито? О кей.

Богданов собрал бумаги. Протянул ладонь Жетвину. Тот звучно шлепнул по ней пальцами.

— Забито.

Они распрощались.

Жетвин, пожимая руку гостю, выглядел озабоченно и встревоженно одновременно. Богданов за показной сосредоточенностью скрывал удовлетворение — дело было сделано и оставалось ждать результатов.

Когда Жетвин ушел, он долго сидел за столом опустошенный и вымотанный. Не так-то просто замыслить и разыграть выигрышную многоходовую комбинацию. Такую, когда на кону не только карьера, но и собственная голова.

С военными специалистами работать одно удовольствие. Распространенное мнение, что они недоучки — плод завистливого остроумия младших научных сотрудников научно-исследовательского института парикмахерского искусства. Жетвин об этом знал давно.

Отставной майор Нечипоренко, которого ему для деликатного дела порекомендовали старые соратники по Афгану, внешне особого впечатления не производил. Плешивый, с носом, свернутым набок, в потертом армейском кителе, в сапогах, давно не чищенных, со сбитыми каблуками, он выглядел колхозным бригадиром, явившимся в город прямо с картофелеуборочной страды. Не будь у майора рекомендаций от людей, которым Жетвин доверял безраздельно, он бы и разговаривать с ним не стал. Но здесь протянул руку, пожал её, ощутив ответную реакцию крепкой крабьей клешни.

— Прежде, чем говорить о деле, давайте условимся о режиме секретности.

Майор улыбнулся, отчего его нос окончательно съехал в сторону уха.

— Сэр, я даже родился в обстановке секретности и потому до сих пор не знаю, кем были мои родители.

Жетвину нравились мужики, умевшие отвечать без раздумий, не лазая по карманам в поисках нужных слов. Об условиях оплаты работы (а это для майора оказалось главным) они договорились без большого труда. Затем перешли к делу. Майор долго изучал чертежи новой дачи депутата Марусича, которые Жетвин выложил перед ним. Водил заскорузлым пальцем с большим корявым ногтем по синькам и твердил одно слово, но с разными интонациями:

— Так… так… так…

Жетвин терпеливо ожидал решения. Наконец майор отодвинул бумаги. Пошевелил носом. Сказал уверенно:

— Все не так и сложно, как кажется. Дачка крепкая, взлетит и рассыплется с одного удара.

— Доложите подробно. Я должен представлять операцию в деталях.

Майор прищурившись посмотрел на Жетвина, будто старался запомнить его получше.

— Вы слыхали что-либо о термобарическом эффекте? О так называемой «вакуумной бомбе»?

— Майор, я просил объяснять, а не задавать вопросы.

— Понял. — Майор достал блокнот, раскрыл и на чистой странице нарисовал круг. — Допустим, это некоторый объем. Если его заполнить горючим газом и затем выдать искровой импульс, произойдет мощный взрыв.

— Как вы думаете заполнить газом объем объекта, о котором мы говорим?

— Я познакомился с планом здания. Оно имеет три этажа выше нулевого цикла. Подземная часть заключает в себе гараж, большое складское помещение и несколько мелких выгородок. Если заполнить весь этот объем бытовым газом, взрыв будет сокрушающим…

— Как вы сделаете это в нужном месте в нужное время?

— Дело техники. — Майор говорил как специалист с дилетантом. — Важно будет получить вашу команду.

— Майор, — Жетвин встал, поправил галстук. — Я сказал: доложите свои соображения в деталях. Вы не поняли меня или на вас так сильно повлиял армейский разброд?

— Я-я…

— Помолчите! И прошу запомнить: я не потребую от вас щелкать каблуками или отдавать мне честь, но мои просьбы надо воспринимать как приказ. Иного я не потерплю.

Майор понял. Он также встал, вытянулся и щелкнул каблуками. Должно быть это уже сидело у него в крови. Он и раньше догадывался, а теперь окончательно убедился, что у людей, к которым пришел служить, порядки строгие. Здесь не объявляют выговоров в случае неудачи. Просто нерадивого исполнителя больше никто не увидит, а будут искать — не найдут.

— Так точно.

Жетвин разрешающе махнул рукой и сел.

— Продолжайте.

— Пока дом не заселен, мы смонтируем свое устройство на газовом вводе внутри подвала. Это будет очень нежный хомутик, который по радиокоманде откроет небольшой свищ в магистральной трубе. Кроме того в помещении в патрон освещения мы ввернем другое устройство — искровой разрядник. По второй команде он выдаст импульс. Произойдет взрыв…

— Вы гарантируете результат?

— Так точно — Майор вновь прищелкнул каблуками. — На все сто процентов. В заданное время в указанном месте.

— Каким образом вы сумеете сделать незаметным свой «нежный» хомутик?

— Мы вырежем часть газовой трубы и вварим на это место небольшую вставку.

— Хорошо, когда сумеете приступить?

— Как прикажете.

— Считайте, что уже приказал.

Майор встал, суровый и сосредоточенный. Кивнул, почти коснувшись груди подбородком.

— Есть!

Новая дача депутата Марусича ждала заселения. В тот день с утра здесь работали только два маляра. Перед тем, как вывести архитектурную красотку в свет, они кое-где наложили последние штрихи косметики — подпудрили щечки, подкрасили губки. К обеду маляры собрали свое имущество, переоделись и отправились на электричку, чтобы уехать в город.

Трехэтажный терем — новенький бастион торжествующего богатства с остроконечной крышей, с большими светлыми окнами, окруженный забором с чуткой сигнализацией, с будкой сторожевой охраны у парадного въезда, ждал приезда хозяев.

В третьем часу дня из ближайшего леска вышли два парня. Пересекли поле. на котором когда-то выращивали колхозную картошку, а теперь нахально заселенное конским щавелем и полынью. Когда стало очевидно, что они прямиком направляются к даче, дверь сторожки открылась, и в проеме появился огромный мужик в камуфляже серого милицейского цвета. На вид за пятьдесят. Лысая голова, обвислые щеки, огромные почти слоновьи уши. Он скорее всего был офицером-отставником и с большой вероятностью выходцем из конвойных войск МВД. Такой взгляд, каким сторож окинул шедшего впереди парня, вырабатывает далеко не всякая профессия.

— Отец, — парень добродушно осклабился. — Понимаешь, какое дело… Стаканы ищем…

Охранник, только что приготовившийся пугануть незваного гостя не очень приветливыми словами, замер в охотничьей стойке. Подобную услугу, о которой его просили, на Руси принято оплачивать жидкой валютой, от которой у нормального мужика не бывает сил отказаться.

— Сколько?

— Три.

Парень поднял руку с тремя растопыренными пальцами. Лицо охранника помрачнело. Парень сразу понял причину такого огорчения и добродушно пояснил:

— Три нам с корешами. А уж себе, папаша, поищите четвертый.

— Тоже мне сынок нашелся. — Охранник ворчал, но в глазах светилось вожделение. Он вошел в бытовку, погремел там посудой и вернулся, держа в руках четыре стакана.

— Ой, отец, уважил! Ой, уважил! — парень повернулся в сторону кустов, махнул рукой и крикнул. — Леха, давайте.

Перепрыгнув через кювет, на поле выскочил тощий парень — в чем душа держится. Они расположились за деревянным столом, который для себя поставили под березками строители. Леха открыл бутылку. Достал из черной большой сумки продолговатый судочек из пенопласта. Выложил на него толсто нарезанные шматки сала, стрелки зеленого лука, две головки свежего чеснока. Раскладывая закусь, то и дело всхлипывал: