Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура - Владимир Порошков

Последние дни перед запуском Юрия Гагарина прошли в напряженнейшей и даже в некоторой степени нервозной обстановке. Помимо заключительных операций перед стыковкой корабля-спутника с ракетой-носителем, подготовки стартового испытательно-пускового оборудования, надо было готовить материалы для доклада нашего начальника Анатолия Семеновича Кириллова на Государственной комиссии о результатах подготовки ракеты-носителя и корабля-спутника на технической позиции. В этом докладе надо было дать исчерпывающие объяснения основным замечаниям, имевшим место при подготовке на технической позиции, и мерам, принятым по их устранению и недопущению повторения их в полете. Докладывали также о готовности к запуску представители других служб полигона, командно-измерительного и поисково-спасательного комплексов. Выступали главные конструкторы, а также Ю. А. Гагарин и Г. С. Титов. Это было рабочее заседание Госкомиссии. Состоялось еще и «парадное» заседание этой же комиссии для кино. Журналисты стали приезжать на полигон на последующие запуски космонавтов.

Я вспоминаю, как при подготовке одного из очередных запусков уже после генеральных испытаний на стартовой позиции корреспондент газеты «Комсомольская правда» Василий Песков добился разрешения Сергея Павловича подняться вместе с Юрием Гагариным на верхний мостик фермы обслуживания к люку № 1 космического корабля, через который производится посадка космонавта. На стартовой позиции, особенно после проведения генеральных испытаний, вводится особый режим охраны ракеты-носителя с космическим аппаратом. Поэтому Сергей Павлович разрешил такую экскурсию только под моим руководством и присмотром. Не знаю, какими соображениями он руководствовался, но наедине предупредил меня, чтобы я не разрешал Пескову включать наверху магнитофон. В те времена я с удовольствием читал публикации Василия Михайловича в «Комсомольской правде» и уважал его как журналиста. Поэтому мне было очень неприятно исполнять роль солдафона, когда на верхнем мостике Василий Песков, беседуя с Гагариным, вытащил магнитофон и приготовился записать такое замечательное интервью. Памятуя указание Сергея Павловича, я ему это не позволил. Потом, когда мы спустились вниз, Песков пожаловался Королеву на отсутствие у меня «романтического воображения». Сергей Павлович посочувствовал ему, а меня пожурил. Я, конечно, промолчал.

11 апреля состоялся вывоз ракетно-космического комплекса «Восток-1» на стартовую позицию и генеральные испытания. Обычно после генеральных испытаний, ожидая проявки пленок и расшифровки результатов записей генеральных испытаний на систему телеизмерений, мы часа два-три играли в футбол. Эта традиция соблюдалась и зимой, когда приходилось гонять мяч в меховой одежде и унтах. Но в этот раз после генеральных испытаний на нулевой отметке был проведен ставший затем традиционным митинг всего боевого расчета. В дальнейшем для этого планировался специальный резервный день. На этом митинге выступавшие представители боевого расчета заверили Юрия Гагарина в том, что ракета-носитель и корабль-спутник подготовлены качественно и надежно, а также пожелали ему счастливого полета и мягкой посадки. В свою очередь Юрий Гагарин заверил всех присутствующих, что приложит все свои силы и умение для выполнения поставленной перед ним задачи.

Наступила последняя ночь перед стартом. Уже много написано о том, как провели эту ночь Сергей Павлович Королев и космонавты. Космонавты спокойно спали, а Сергей Павлович не мог уснуть. Он ведь подошел вплотную к осуществлению своей мечты, и на нем была основная ответственность за безопасность Юрия Гагарина.

Нам, испытателям корабля-спутника, просто некогда было ни спать, ни волноваться. Ракетчики начинали свой предстартовый график по 4-часовой готовности (в 5 часов утра), а график подготовки корабля-спутника начинался по 7-часовой готовности (в 2 часа ночи). Мы все наши предстартовые операции на корабле-спутнике, кроме посадки космонавта, должны закончить до заправки ракеты-носителя компонентами топлива. Такой длинный график обусловливался большим объемом заключительных предстартовых операций по системам жизнеобеспечения, спасения космонавта и др., выполняющихся через люк № 1 спускаемого аппарата строго последовательно. Представитель каждой системы требовал, чтобы его операция выполнялась самой последней и после него никто в спускаемой аппарате и катапультируемом кресле пилота ничего бы не трогал. Кроме того, все это делалось впервые на пилотируемом человеком корабле-спутнике.

К 9 часам утра все предстартовые операции были проведены, ракета-носитель заправлена. В специальном автобусе на стартовую позицию прибыл Юрий Гагарин. После короткого прощания с С. П. Королевым и К. Н. Рудневым он в сопровождении ведущего конструктора Олега Ивановского поднялся в лифте на верхний мостик фермы обслуживания.

После закрытия люка № 1, когда уже не оставалось времени ни на какие лишние операции, оператор центрального пульта управления кораблем-спутником Владимир Стаднюк докладывает мне по шлемофонной связи, что отсутствует КК-3 (один из трех механических контактов, свидетельствующих о нормальном закрытии люка № 1). По привычке сразу же начинаю мысленно искать причину: то ли сам контакт контроля виноват, то ли люк действительно негерметичен. Докладываю находящемуся здесь же на нулевой отметке Анатолию Семеновичу Кириллову, а он — Сергею Павловичу, который, естественно, принимает решение вскрыть люк, найти и устранить неисправность. Даю команду начальнику расчета В. Шаповалову о вскрытии люка. Высококвалифицированные слесари В. Морозов и Н. Селезнев из цеха № 39 завода-изготовителя, вакуумщик И. Клыстов и В. Шаповалов еще на технической позиции тренировались на всякий случай по открытию и закрытию этого люка. Но в данной экстремальной ситуации они проделали это почти в два раза быстрее. Оказалось, что кронштейн с этим злополучным контактом был отогнут в ходе проведения заключительных операций.

После устранения неисправности и соответствующего доклада «вверх» даю команду бортовому расчету корабля-спутника покинуть ферму обслуживания. Вслед за этим звучит команда Анатолия Семеновича: «Всем расчетам покинуть нулевую отметку!» Сворачиваю свой командный пункт управления расчетами корабля-спутника на нулевой отметке и спускаюсь в бункер, в центральную пультовую, откуда производится пуск. Начальник расчета комплексных испытаний Ярополов докладывает о готовности бортовых и наземных систем к пуску. Из пультовой уходят все, кто участвовал в предстартовой подготовке, но не задействован непосредственно в пуске. Остаются только операторы пультов и их контролеры.

Между прочим, я завидовал своим товарищам, которые имели возможность смотреть пуски со стороны, как зрители. Все были и восторге от этого великолепного зрелища, особенно в ночное время. А я сидел в бункере, откуда производился пуск, и мог только догадываться о том, что происходит наверху, слушая мощный рокот двигателей ракеты и ощущая дрожь земли. Сергей Павлович был суеверен в какой-то степени и не любил, когда менялся состав стартовой команды, он всех знал в лицо. Поэтому я увидел это незабываемое и ни с чем не сравнимое зрелище только спустя несколько лет.

Последними в центральную пультовую входят Сергей Павлович Королев, Леонид Александрович Воскресенский и Анатолий Семенович Кириллов. К перископам подходят А. С. Кириллов (стреляющий) и Л. А. Воскресенский (контролер). Сергей Павлович садится к столику, где стоит аппарат радиосвязи с космонавтом системы «Заря». Анатолий Семенович, поглядывая на секундомер (морской хронометр) и сверяясь с карточкой стреляющего (хотя он помнит все команды наизусть), начинает отдавать последние команды: «Ключ на старт!», «Протяжка!», «Продувка!», «Ключ — на дренаж!», «Пуск!» и, наконец, «Зажигание!». Время между командами тянется мучительно долго. Нервное напряжение нарастает. Лицо у Сергея Павловича посерело, на него просто невозможно смотреть. Но, комментируя команды Анатолия Семеновича Юрию Гагарину, Сергей Павлович старается говорить ровным голосом. А вот аппарат, контролирующий пульс Юрия Гагарина, показывает «64» (полнейшее спокойствие).

Меня часто спрашивают о чувствах, которые я испытывал сразу после запуска Юрия Гагарина. Как это ни прозаично, но первые полтора часа, разомлевшие под горячим тюратамским солнцем, после бессонной ночи, мы просто слонялись по стартовой позиции в ожидании сообщения о благополучном приземлении космонавта № 1. Затем Анатолий Семенович дал нам три дня отдыха (неожиданное счастье!) и мы отправились по домам. Я почувствовал огромное облегчение после многомесячного напряженного труда. И еще я предвкушал радость от предстоящего общения с детьми и женой, которых я мало видел в последние месяцы.