Код да Винчи - Дэн Браун

– Наверняка Фаш предложил за нашу поимку денежное вознаграждение.

Лэнгдон рассмеялся:

– Поверьте мне, деньги – это последнее, что интересует Тибинга.

Лью Тибинга можно было считать богачом в том смысле, как бывают богаты малые страны. Он являлся потомком английского герцога Ланкастера и получил свои деньги самым старомодным на свете способом – унаследовал их. Его имение под Парижем представляло собой дворец семнадцатого века с парком и двумя прудами.

Лэнгдон познакомился с Тибингом несколько лет назад благодаря Би-би-си. Тибинг обратился в эту корпорацию с предложением снять документальный сериал об истории чаши Грааля. Он собирался выступить там ведущим и был уверен, что тема вызовет самый широкий интерес у зрителей. Продюсерам Би-би-си понравился проект, они с почтением относились к самому Тибингу, его исследованиям и репутации в научном мире. Однако было одно «но»: они всерьез опасались, что концепция Тибинга носит слишком шокирующий характер, что обычным зрителям воспринимать ее будет сложно и все это негативно отразится на репутации компании, славившейся своими добротными документальными программами. По предложению Тибинга Би-би-си все же решила эту проблему – подстраховалась, пригласив трех виднейших специалистов по Граалю в качестве оппонентов Тибингу.

Одним из избранных оказался Лэнгдон.

Би-би-си оплатила Лэнгдону перелет до Парижа, так он и попал на съемки в имение Тибинга. Он сидел перед камерами в роскошном кабинете сэра Лью и комментировал его повествование, вставляя скептические ремарки. Но затем в конечном счете признавал, что Тибингу удалось убедить его в правдивости истории чаши Грааля. В конце Лэнгдон знакомил зрителей с результатами своих собственных исследований, а именно: с рядом связей на уровне символов, говоривших в пользу противоречивой и оригинальной теории Тибинга. Программа была показана в Великобритании, но, несмотря на «звездный» состав участников и обоснованные документально свидетельства, вызвала настоящую волну возмущения и протестов со стороны христиан. В Америке ее так и не показали, но гневные отголоски критиков долетели и до этой страны. Вскоре после этого Лэнгдон получил открытку от своего старого знакомого, епископа Католической церкви в Филадельфии. На открытке красовались всего три слова: «Et tu, Robert?»[57]

– Роберт, – спросила Софи, – вы твердо уверены, что этому человеку можно доверять?

– Абсолютно. Мы с ним коллеги, деньги ему не нужны, к тому же я знаю, что он презирает французские власти. Ваше правительство дерет с него какие-то совершенно непомерные налоги, потому что он, видите ли, приобрел в собственность исторические земли. Так что сотрудничать с Фашем он точно не будет.

Софи смотрела вперед, на темную дорогу.

– Хорошо, допустим, мы к нему приедем. Что можно ему говорить, а что нельзя?

Лэнгдон лишь отмахнулся:

– Поверьте, Софи, Лью Тибинг знает о Граале и Приорате Сиона больше, чем любой другой человек в мире.

– Больше, чем мой дед? – недоверчиво спросила Софи.

– Я имел в виду, больше, чем любой человек вне братства.

– А почему вы так уверены, что Тибинг не член братства?

– Да он всю жизнь пытался рассказать миру правду о чаше Грааля. А члены Приората всегда давали клятву не разглашать ее.

– Ну, это уже похоже на конфликт интересов.

Лэнгдон понимал ее тревогу. Соньер передал криптекс непосредственно Софи, и хотя она не знала, что в нем находится и как следует этим распорядиться, ей не хотелось вовлекать в это дело чужака. Что ж, вполне здравая мысль, особенно с учетом того, какой взрывной силы может оказаться эта информация.

– Нам совсем необязательно сразу же говорить Тибингу о краеугольном камне. Вообще можем не говорить. Просто его дом послужит надежным укрытием, нам это даст время хорошенько подумать. Ну и, возможно, мы поговорим с ним о чаше Грааля, раз уж вам кажется, что дед передал вам именно ее.

– Не мне, а нам, – поправила его Софи.

Лэнгдон ощутил прилив гордости и снова удивился тому, что Соньер счел нужным подключить его.

– Вы хоть примерно представляете, где находится имение этого Тибинга? – спросила Софи.

– Имение называется Шато Виллет. Софи недоверчиво воззрилась на него:

– То самое Шато Виллет?

– Ну да.

– Ничего себе! Хорошие у вас друзья.

– Так вы знаете, где оно находится?

– Как-то проезжала мимо. Кругом одни замки. Езды отсюда минут двадцать.

Лэнгдон нахмурился:

– Так далеко?

– Ничего. Зато вы успеете рассказать мне, что на самом деле представляет собой Грааль.

– Расскажу у Тибинга, – ответил после паузы Лэнгдон. – Просто мы с ним специализировались в разных областях, так что если соединить наши рассказы, получите полное представление о легенде. – Лэнгдон улыбнулся. – Кроме того, Грааль был смыслом жизни Тибинга. И услышать историю о чаше Грааля из уст Лью Тибинга – это все равно что услышать теорию относительности от самого Эйнштейна.

– Остается надеяться, что этот ваш Лью не против столь поздних гостей.

– Во-первых, он не просто Лью, а сэр Лью. – Лэнгдон и сам допустил как-то ту же ошибку. – Сэр Тибинг – человек не простой. Был посвящен в рыцари самой королевой за особые заслуги перед двором. Он составил наиболее полное описание дома Йорков.

– Вы шутите? – воскликнула Софи. – Так мы едем в гости к рыцарю?

Лэнгдон улыбнулся краешками губ:

Мы едем расследовать историю с Граалем, Софи. Кто в этом деле поможет лучше рыцаря?

Глава 52

Раскинувшееся на площади в 185 акров имение Шато Виллет находилось в двадцати пяти минутах езды к северо-западу от Парижа, в окрестностях Версаля. Спроектированное Франсуа Мансаром в 1668 году для графа Офлея, оно являлось одной из основных исторических достопримечательностей парижских пригородов. Само шато в окружении двух прямоугольных искусственных прудов и садов, созданных по проекту Ленотра, являлось скорее средних размеров замком, а не особняком. Французы любовно называли это имение «la Petite Versailles» – «маленьким Версалем».

Лэнгдон остановил бронированный фургон у ворот, за которыми открывалась аллея протяженностью не меньше мили, ведущая к замку. За внушительных размеров изгородью виднелась вдали и сама резиденция сэра Лью Тибинга. Табличка на воротах гласила: ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. ПОСТОРОННИМ ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН

Похоже, Тибинг вознамерился превратить свое обиталище в эдакий островок Англии. О том свидетельствовала не только табличка, написанная по-английски, но и радиопереговорное устройство у ворот, размещенное по правую руку от входа, – именно там находится пассажирское место в автомобиле во всех странах Европы, кроме Англии.

Софи удивилась:

– А если кто-то приедет один, без пассажира?

– Ой, не спрашивайте. – Лэнгдон уже был знаком с причудами Тибинга. – Он предпочитает, чтоб все было как у него на родине.

Софи опустила стекло.

– Знаете, Роберт, лучше вы сами с ним поговорите.

Лэнгдон придвинулся к Софи и, перегнувшись через нее, надавил на кнопку домофона. В ноздри ему ударил терпкий аромат духов Софи, только тут он осознал, что находится слишком близко. Он ждал, из маленького микрофона доносились звонки. Наконец там послышался щелчок, и раздраженный голос произнес по-английски с сильным французским акцентом:

– Шато Виллет. Кто там?

– Роберт Лэнгдон, – ответил Лэнгдон. Теперь он почти лежал у Софи на коленях. – Я друг сэра Лью Тибинга. Мне нужна его помощь.

– Хозяин спит. Я тоже спал. А что у вас за дело?

– Сугубо личное. Но оно его очень заинтересует.

– Тогда уверен, он будет счастлив принять вас прямо с утра.

– Но это крайне важно, – продолжал настаивать Лэнгдон.

– Сон для сэра Лью тоже важен. Если вы его друг, то должны знать: здоровье у него слабое.

В детстве сэр Лью Тибинг переболел полиомиелитом, а теперь носил на ногах специальные скобы и передвигался на костылях. Но во время последней встречи он произвел на Лэнгдона впечатление такого живого и яркого человека, что тот почти не заметил этого его увечья.

– Будьте так добры, передайте ему, что я нашел новую информацию о Граале. Информацию настолько важную, что до утра никак нельзя ждать.

В микрофоне надолго воцарилась тишина.

Лэнгдон с Софи ждали, мотор фургона работал вхолостую.

И вот наконец прорезался голос:

– Должен вам заметить, любезный, вы, очевидно, и здесь живете по гарвардскому времени.

Лэнгдон расплылся в улыбке, он узнал характерный британский акцент. Голос бодрый, жизнерадостный.

– Лью, ради Бога, простите за то, что беспокою вас в столь неподходящий час.

– Слуга сообщил мне, что вы хотите поговорить о Граале.

– Подумал, что только это поможет поднять вас с постели.