Правосудие в Миранже - Элизабет Мотш

Переговорив со своими молодыми помощниками, Данвер приободрился. У них не было никаких предубеждений, они не верили ни в злобные каверзы ведьм, ни в их могущество. Реальную силу и значение имели в их глазах только решения короля. Тем не менее, заметил Данвер, было бы неплохо, если бы судьи имели и кое-какие собственные взгляды. Ведь безумство охоты на ведьм снова поднимало голову! Он не стал уточнять, что далеко не все при королевском дворе поддержали запрет на преследования по обвинению в колдовстве…

Медленно переходя от одного трупа к другому, Данвер и его помощники вполголоса обменивались профессиональными замечаниями. Затаив дыхание, горожане наблюдали за судьями с таким видом, будто видели перед собой стервятников, слетевшихся на свою мрачную трапезу.

Городской лекарь не переносил вида трупов, но стражники не оставили ему выбора, получив четкую команду доставить его на место преступления. Пока полиция делала необходимые замеры и собирала пробы для анализа, судьи засыпали эскулапа градом вопросов.

По его мнению, это было отравление. В чем, по правде говоря, уже никто не сомневался. Но какой яд использовал убийца?

Конечно же, грибы. Приготовленные грибы практически невозможно распознать, и зачем убийце искать что-то другое, когда есть такое надежное средство, как красный мухомор?!

Должно быть, кто-то незаметно добавил отраву в соус…

Лекарь был уверен, что причиной коллективного отравления стала ошибка Ла Барелля. Кстати, это уже не первый раз, когда председатель…

Данвер знаком заставил его замолчать и приказал одному из стражников принести мышь. Здоровенный детина в кирасе заволновался. Мышь? Да где ж ее взять? Как?

— Где угодно и неважно как! — рявкнул, выходя из себя, председатель Данвер. — Живо мне!

— Ла Барелль сам собирал грибы? — спросил один из судей.

— Ядовитые могли быть подброшены позже убийцей, — эхом отозвался его коллега.

— Не мешало бы проверить поданные к столу блюда.

— И напитки тоже.

— А кто поставщики?

Судья Данвер задумался. Заметив это, его молодые коллеги перешли на почтительный шепот.

Могла ли мамаша-трактирщица совершить такое черное дело? Из всех, пострадавших от действий магистратуры Миранжа, лишь она осталась без компенсации. У нее отняли Коломбана. И он уже никогда не вернется. Коммерция пошатнулась… Она не пришла узнать последние новости. Кстати, Анна Дюмулен тоже. При этом «Золотой лев» находится не так далеко, чтобы там не были слышны сумятица и крики у Дворца правосудия.

Прибежал запыхавшийся стражник, держа за кончик хвоста тонко попискивающую мышь. Председатель Данвер поблагодарил его и попросил дать мыши несколько капель вина со смертельного пиршества. Мышка задергалась в конвульсиях, перевернулась на спину и, судорожно растопырив лапки, сдохла. Значит, вино.

31

Лошадь, которую он видел раньше привязанной неподалеку от входа в аптеку, куда-то пропала. Дверь была притворена, но не заперта на ключ. Данвер и его помощники беспрепятственно вошли в дом, встретивший их вязкой тишиной заброшенного жилища. Свернутая в комок скатерть, найденная на кухне, свидетельствовала о том, что недавно здесь кто-то ел, но из съестного ничего не осталось. Данвер молча разглядывал каменную мойку, потом скользнул взглядом по стенам и удивился, что не испытывает никаких ощущений. Исчезла даже боль, терзавшая его с самого утра.

Кивком головы он отправил обоих судей на второй этаж. Внезапно его бросило в жар, потом в холод, а сердце затрепыхалось, как раненая птица. Жаспар не понимал, что с ним происходит. Анна уже уехала, почему же он боится увидеть ее вновь? Толкнув дверь спальни, он заметил знакомый огарок свечи, в лицо пахнуло влажной прохладой. Тусклый свет, проникавший в комнату через прикрытые ставни, освещал матрас, примятый телом недавно лежавшего на нем человека. Значит, Анна Дюмулен в одиночестве провела здесь ночь.

Кошеля, в котором вдова Дюмулен получила свое золото, судьи не нашли, и один из них резонно заметил, что поспешное бегство из города указывает на нее как на убийцу. Но Данвер возразил, что это еще надо доказать. И все же он подумал: совсем скоро коннополицейская стража получит приказ задержать ее, и этот приказ, несомненно, отдаст он сам. Если только речь не идет об очередной трагической ошибке. А может, это месть мамаши-трактирщицы?

Она их уже ждала. Массовое убийство во Дворце правосудия ее ничуть не взволновало, о чем ясно говорило равнодушное выражение ее лица. По всему было видно, что на пороге постоялого двора — на три ступеньки выше мостовой — стоит хозяйка заведения. Ее острый взгляд небрежно скользнул над головами встревоженных обывателей, суетливо мечущихся по площади, и остановился на тройке приближавшихся судей. Данвер без обиняков заявил ей, что вино, заказанное для банкета, было отравлено.

— Отравлено? — повторила мамаша-трактирщица, и в ее голосе послышалось рычание раненой тигрицы.

На какое-то мгновение Жаспару показалось, что она сейчас набросится на него, несмотря на присутствие двух молодых, дюжих судей. Но женщина сдержала себя… О силе загнанных вглубь эмоций можно было судить лишь по череде жутких гримас, до неузнаваемости искажавших ее широкое лицо…

— Отравлено цианидом, верно? — негромко, с кривой усмешкой спросила она.

— Откуда вы это знаете? — спросил один из молодых судей.

— Я умею читать, — ответила трактирщица и, покачав головой, пробормотала себе под нос: — Она сделала это… Только она могла сделать это… Она сильнее всех.

— Что вы имели в виду, сказав, что умеете читать? — осведомился второй судья.

Трактирщица, прищурившись, обвела всех троих испытующим взглядом и указала подбородком на дом напротив.

— У мойки на кухне двойное дно. Там лежит пузырек с цианидом.

— Вы ходили к ней домой? — спросил Данвер, чувствуя растущее раздражение.

— И не только я одна…

— Это вы вынесли и распродали ее имущество, не так ли?

— Откуда мне было знать, что она вернется?

— Я мог бы арестовать вас, — произнес Данвер, побледнев от гнева, — за кражу и злоупотребление доверием.

— Я много знаю… — угрожающе прошипела трактирщица, вскинув вверх жирные руки. И тут же неожиданно приятным голосом промурлыкала: — Я одна все знаю!

С легкостью переступая с ноги на ногу, она добавила:

— Если бы тогда Ла Барелль обратился ко мне, если бы он спросил у меня совета вместо того, чтобы отнимать у меня моего мальчика, то сегодня с ним этого не случилось бы!

Такой вопиющий цинизм шокировал даже привычных ко всему судей. Не дожидаясь, пока они придут в себя, трактирщица скрылась за дверью своего логова, ворча, что у нее много работы.