Ледовая армия (СИ) - Погуляй Юрий Александрович

Хотя я живо представил, как он поднимается из глубин к нашему кораблю. Как разевается его огромная пасть, а лапы-клешни разводятся в стороны, чтобы разорвать ледоход на части. Я представил это настолько живо, что похолодел от ужаса. Мне пришлось вслух убеждать себя самого, что все это — мои фантазии. Что это я придумал, увидев тот бок морского обитателя (который, уже давно ушел с нашего курса). Однако вода теперь пугала меня. Что еще в ней могло прятаться?

В открытом море мы пробыли несколько дней. Монокль и Гушлак (наш новый штурман) почти не покидали рулевую рубку. Капитан лично взялся за управление. Пару раз, когда утихала погода, я поднимался к ним, притаскивал еду с кухни. Гушлак, обложившийся картами и диковинными приборами, с красными глазами кивал мне (опасливо, без симпатии), а Монокль даже не поворачивался. Он шел по следу. Он был близок. Компас стоял на подставке у рулевого колеса, и стрелка указывала куда-то вперед, в бесконечную даль под серыми тучами, вспоротую пенными волнами. О борт и по сей день крошились белые льдины, оторванные когда-то от Пустыни.

Когда ветер утихал, эти крошечные островки старого мира наполняли сердце непонятной тоской. Тот холодный, ледяной мир я знал, а вот этот, новый — еще нет. Но раз за разом я вдыхал морской воздух и, прикрыв глаза, наслаждался теплом южных краев.

Когда на горизонте показался тот корабль, Барри Рубенс уже приказал вывесить на крылья «ИзоЛьды» клетки с волокунами. Мохнатые ленивые звери пробовали железные прутья на зуб, высовывали лапы с когтями, режущими лед, но слишком слабыми для металла. «Зачем?» — спросите вы. Южный Круг был рядом. Я не видел ничего, кроме бесконечной линии моря, но в том и коварство мертвых вод.

Волокуны дадут знать, если ледоход зайдет в отравленные границы.

Черный фрет, стоящий на якоре посреди моря, напомнил мне Снежную Шапку. На подобном ледоходе путешествовал Радаг. Проклятый Капитан, чей компас теперь стоял перед глазами Монокля. Долгий путь. Долгая встреча.

Стрелка указывала дальше, и мы должны были пройти мимо одинокого судна. Барри Рубенс приказал готовиться к бою, и мы, вооруженные, столпившиеся на верхней палубе, ловили каждое слово Биами. Моряк изучал корабль через бинокль.

Матрос отмалчивался, даже не шикая на расспросы. Лишь поигрывал скулами, отчего бакенбарды ходили ходуном. Наконец он вскрикнул, отступил на шаг в испуге.

Сердца застыли, но в следующий миг пустынник сказал:

— А, показалось, — Биами глумливо глянул на нас, хохотнул. Буран молча выдрал у него бинокль и оттолкнул матроса в сторону.

— Эй! — возмутился тот. — Это ж мое!

— Я потом тебе объясню, когда можно шутить, а когда нет, — буркнул Неприкасаемый. Минуту изучал корабль, а потом бросил.

— Там никого нет.

Он теперь всегда ходил налегке, в алой теплой рубахе, расстегнутой на груди. В парках, в тулупах наверх никто уже не выбирался. Внизу распарывали одежду, делали ее легче. Корабельный температурник показывал на улице плюс пять, и мне казалось, что он сошел с ума. Даже воздух стал другим. Совсем-совсем другим. Иногда я задыхался без обжигающей привычной свежести.

Наш курс прошел недалеко от ледохода, и все то время, что мы плыли мимо, десятки глаз не отрывались от пустых палуб черного фрета. Это определенно был корабль Радага. Конечно, куда бы подался проклятый Капитан, потеряв след компаса, потеряв Гончих? Только сюда, ведь владелец артефакта рано или поздно последует за стрелкой.

С другой стороны, раз его фрет здесь, значит Черный Капитан смог добраться до прохода и без помощи артефакта. Зачем тогда остался тут? Зачем ждал? Зачем вообще ему нужен этот компас? Наловить зверья, сделать из их шкур буи и притопить якорями. Вот тебе и водные путевики по местам, где не страшна отрава круга. Почему они так не сделали?

И что стало с командой Радага?

О своих догадках я, разумеется, не распространялся, болеетого, старательно уходил от мыслей про Черного Капитана, потому что привлек внимание эмпатов. Бледные наемники в белых одеждах находились вместе с нами наверху, и их взгляды из-под тонких белых масок то и дело касались меня. Юрре даже стащил с лица повязку и вопросительно поднял брови. Я отвернулся.

К черному фрету приставать не решились. От тишины (двигатели корабля молчали) жутко было даже самым смелым.

— Мой опыт подсказывает, что такие места надо обходить подальше. В последний раз из такого вот дерьма вылезла дрянь, перебившая многих, — подал голос Буран. — Но я совершенно не испуган и не волнуюсь. Просто отрежу язык первому, кто предложит посмотреть, что там такое.

— Ну а что, хороший ж корабель! Могет, есть в нем чего, а? — отреагировал Биами.

Неприкасаемый достал увесистый нож, не глядя, поманил матроса пальцем и протянул ему оружие рукоятью вперед.

— Сделай это сам, ладно? Я занят! — сказал он. — Справишься?

Тот фыркнул, но притих. Буран ловко вогнал тесак обратно в ножны.

— Мы почти у круга, — подал голос Вэнс ан Жаннен. — Почти у круга. Давайте без лишних остановок, прошу вас.

— Больше всего на свете я хочу услышать визг волокуна, — согласился с ним Академик.

— Я ж пошутил! — всплеснул руками Биами, — конечно же только дурак туда сунется!

— Брать надо не количеством острот, дружок, а качеством! У тебя хороша только каждая седьмая, так что есть над чем поработать. Попробуй пока шутить в одиночестве, а потом уже выступай на людях, — Буран сардонически ухмыльнулся. Неприкасаемый по-прежнему изучал в бинокль корабль. — Кстати, не из-за твоих ли невероятно остроумных розыгрышей меня столько дней полощет?

Я огляделся. Если Южный Круг рядом, то где он? Вокруг только море. Куда ни посмотри — серая вода сливается с серым небом. Волны приходят из ниоткуда и уносят редкие льдины в никуда.

И где Радаг? Пустой корабль в этих краях никак не может быть хорошим знаком. Если что-то расправилось с командой Черного Капитана и его Гончими… Я бы не хотел встречаться с этим «чем-то». Справа от меня лязгнул дальнобой — прищурившийся наемник Ока проверил, заряжено оружие или нет.

— Тихо! Тихо! — закричал кто-то, и тревога в голосе заставила умолкнуть всех. Шептало море, рвал воду винт «ИзоЛьды», металл стонал под давлением моря.

— Клетки! Смотрите, они пытаются вылезти.

И в этот момент волокуны по левому борту завизжали. Испуганные зверьки рвались к нам, вдавливались в прутья клеток пушистыми телами. Корабль дернуло — то ли Монокль услышал эти вопли, то ли увидел, как обитатели льдов забились в своих тюрьмах. «ИзоЛьда», покорная рулю, повернула правее.

Волокуны успокоилось, но глупые морды все равно были повернуты в сторону моря.

— Вот и Южный Круг, полагаю, — сказал Вэнс.

Загрохотали якоря, двигатели ледохода притихли, перешли на ровный рокот.

— Я ожидал немного не этого, но, должно быть, все это чрезвычайно волнительно, да? — произнес Буран. Он поглядывал то на мертвый корабль, то в море, куда всматривались притихшие волокуны. — Я просто впервые в такой ситуации и не уверен, как должен реагировать адекватный человек. Мы всерьез решили остановиться здесь?

Распахнулась дверь из носовой пристройки, оттуда выбрался Жерар. Рявкнул:

— Бауди! К капитану! Бегом!

— О… Вот теперь я на самом деле взволнован, — скривился Неприкасаемый.

Я отлепился от поручня в недоумении. Пустынники вокруг меня расступились, будто оказалось, что во мне сидит какая-то неизлечимая зараза.

— Эдди? — занервничал Энекен. — Зачем Эдди?

Лав ан Шмерц морщился, хмурился и задумчиво шевелил губами. Сейчас я дал бы ему за шестьдесят.

— Эдди хороший! — подался к Жерару толстяк. Его седовласый напарник никак не отреагировал на это.