Старые долги - Ande

вы про Аллу Воронову? — спросил я, — А что, славная, и красивая — взглядом дал понять, с кем сравниваю, — девушка. Знаете, Лариса, она мой друг. Так что пойду я. Спасибо что выслушали.

Я встал. Ефрем, рядом, вроде как про себя, но вполне слышно, пробурчал, что Алка еще и умная. И тоже потопал за мной. Вот за что люблю Андрюху, это за то, что он вроде бы как между делом, что-то ляпнет, а ты потом обтекаешь, размышляя, это у него случайно вышло, или он спецом…

Саня глянул на нас больными глазами, и остался.

Швейцар на выходе не шевельнулся. Пришлось толкать дверь самому. Андрюха хозяйственно предложил сэкономить, и не брать тачку здесь. Прогуляться до метро, где такси раз в пять дешевле. Мы закурили, и не торопясь пошли к Приморской.

Глава 30

— Ну и как поступим? — спросил Ефрем, когда мы докурили.

— Я думаю, что мы поедем ко мне и выпьем. Зря что ли сегодня день спорта?

— Ты, Тох, не увиливай.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что у меня на все случаи есть план?

— Ты мне это кончай. И признайся, что все пропало.

— С какого это папуаса? Во-первых, есть что выпить. Во-вторых, что произошло? Ты заподозрил, что я не гений, а всего лишь талант! И где-то даже везунчик.

— Даже хуже. Ты просто наглый. Поначалу это всех смущает. Но потом фарт кончатся.

— Обломись. Предлагаю пари. Уже следующим летом мы с тобой будем на Джерси. Потому что раз нет туалетной, пожамкаем гербовую до мягкости! Так вот, если у меня не выйдет, то я обещаю не пить пиво год.

— А если выйдет?

— Будешь обращаться ко мне Ваша Гениальность.

— Ты меня совсем за фашиста держишь. Месяц без пива достаточно.

— Я беспринципный. Поэтому Ваша Гениальность остается. Хотя нечестно тебя вот так обыгрывать…

— Значит вдвоем?

— Вы чего меня не подождали? — раздалось за спиной. Нас, тяжело дыша, догнал СанСэй. Бежал вдогонку.

— Нет, Андрюха. Судя по всему, этого вот спортсмена еще возьмем. Ну и что тебе сказала мама, Саня?

— Да ну её. Разоралась. Сказала, что ты, Тоха, – явный стукач КГБ. Устроил провокацию. Запретила мне с тобой общаться.

— Ну и чего ты тогда мчался, сломя голову? Манят застенки?

— Я сам решу, с кем водиться. Без её указаний.

— Андрюх, значит еще будет Алка.

— А она-то почему?

— Нам на Шурика нужна управа. Он только её слушается. А она – только меня. Я – обаятельный.

— Знаешь, Саня, — задумчиво сказал Ефрем, — Я бы на твоем месте присматривал за Алкой-то. Этот крендель к ней явно неровно дышит. Уведет, пока ты по чухне путешествуешь.

— Не поеду я ни в какую Финляндию. Маманя мне ультиматум выставила. Либо я её слушаюсь, либо не еду.

— А ты?

— А я с тобой Андрюха поеду на Лену, деньги зарабатывать. А если пока мы там горим в труде, кто-то будет к моей девушке приставать… То он не джентльмен. Со всеми вытекающими, вплоть до побоев.

У меня дома я включил музыку, кофеварку и плиту. Поставил на стол бутылку водки и рюмки. Тарелку соленых огурцов. Три стакана с апельсиновым соком.

Вздрогнули.

— Вы знаете, парни, я было дернулся вас кормить красиво. А потом подумал, что вкусно — боле правильно. Поэтому жрать будем пельмени.

Пацаны не возражали. Шурик слегка окосел. Рассказал, что с мамашей всегда было сложно общаться. А тут она вообще как с ума сошла. Так что извините, ребят, так вышло.

Дальше мы уже о делах не говорили, а просто болтали обо всем подряд. Когда до середины дошла вторая бутылка, я взял телефон, и ушел в туалет. Набрал Воронову. Трубку сняли после второго гудка.

— Алло? — Алка.

— Привет, это Мостовский.

— Антон, ты пьян? — холодно.

— Это не важно. Мы тут с Андрюхой и СанСеем отмечаем зачет по бегу. Мне кажется, Ал, будет лучше, если ты приедешь, и будешь с Саней рядом.

— Что-то случилось?

— Знаешь, ты приезжай. Он, если захочет, сам расскажет.

Женщин нужно интриговать. Воронова записала адрес и обещала скоро быть. Когда она вошла в комнату, то застала стандартный натюрморт, возникающий у трех выпивающих мужиков. Не давая ей начать выступать, всучил в руки полный высокий стакан чуть разбавленного мартини. Минут через двадцать, когда мы вместе ржали над Ефремовскими армейскими байками, отвел её в сторону. Отдал ключи от квартиры. Сказал, чтоб вернула завтра в школе. Забрал Андрюху, и мы ушли в общагу.

— Знаешь, ваша гениальность — неожиданно трезво сказал Ефрем, — никогда бы не подумал, что ты – тонкий психолог.

Мы шли по набережной Обводного.

— Как думаешь, трех бутылок водки хватит?

— Тоха, там щас народ уже теплый. Так что даже две достаточно. Слушай, я тебя хотел спросить, что у тебя с Ольгой?

Я честно рассказал ему нашу с ней историю. В конце добавив:

— Жалко девчонку. Все ищет что-то, обламывается, а потом бежит ко мне отогреваться по привычке. Так-то я совершенно точно, не тот кто ей нужен.

— Мне тоже так показалось. Я у неё телефон взял. Приглашу куда-нибудь.

— Ну и что ты от меня хочешь? Мы не поссоримся из за неё.

Сейчас у Ефрема вялотекущий роман с женой торгового моряка, тоже, кстати Ольгой. Жены торговых моряков, в Питере, часто на время отсутствия мужа заводили себе сердечного друга. Так же часто потом шли выяснения, чей же это ребенок. То ли мореплавателя, то ли нет. Только в нулевые тест ДНК поставил точку на сомнениях.

И вот Андрюха решил приударить за моей приятельницей. Мое вмешательство, кажется, что-то стронуло в движении планет.

В общаге мы до поздней ночи сидели у однокурсников, слегка выпивали, и трепались за жизнь. Много ржали и травил анекдоты.

Утром я проиграл Ефрему в камень — ножницы —