Беглецы. Неземное сияние - Блейк Крауч

Они пошли дальше.

– Десять дней назад мы послали людей на разведку, – сказал Ганнер.

– И они не вернулись? – уточнила Ди.

Матиас отрицательно покачал головой.

– И как там?

– Кошмар. Невозможно понять, кто заражен, до тех пор, пока они на тебя не нападут.

– Значит, это не только военные?

– Нет. Они объединяются в группы и сообща перемещаются с места на место. И способны сразу распознать тех, кто не заражен. Я не знаю, сколько городов мы проехали, но все они были полностью сожжены. Несколько недель назад нам пришлось уничтожить пятерых наших людей, однако прежде они успели убить трех человек. Это вирус? Вам известно, как он передается?

– Нет, – ответила Ди. – Все произошло очень быстро.

Они перешли дорогу, и женщина увидела следы шин на палой листве.

– У вас есть машины? – спросила она Матиаса.

– Да.

Ди уловила движение возле периметра – один из охранников шел вдоль ограды.

– Две наши женщины беременны, – сказал Ганнер. – И у нас нет врача.

– Я буду рада помочь, – пообещала Ди.

Затем они вернулись из леса на поляну и прошли мимо группы детей, стоявших на траве перед мольбертами.

– Мы гордимся нашей школой, – сказал Матиас. – И охотно примем туда Наоми и Коула.

Днем Ди осмотрела беременных женщин и пятнадцатилетнего мальчика с легкой простудой и сильным кашлем, что позволило ей хотя бы на время отвлечься от мрачных мыслей.

– Мне не нравится это место, – сказала Наоми. – Эти люди меня пугают.

Был поздний вечер. Ди лежала вместе с детьми в их домике на кровати, закутавшись в одеяло. Коул уже заснул.

– Однако это много лучше, чем умирать от голода, – сказала Ди дочери.

– Пожалуй, – согласилась та.

Сквозь оконную раму просачивался холодный воздух. Небо еще не окончательно потемнело, и на его фоне виднелись верхушки елей.

– Мы останемся здесь? – спросила Наоми.

– По меньшей мере на несколько дней. Нам нужно восстановить силы, – объяснила ей мать.

– Это что-то вроде народного ополчения?

– Да, наверное.

– Значит, они верят в разные глупости о правительстве и о черных?

– Не знаю, я не спрашивала. И не собираюсь задавать такие вопросы.

– Я бы предпочла просто отправиться в Канаду.

– Давай не будем спешить, ладно? Во всяком случае, пока они нас кормят.

Посреди ночи их разбудил стук в дверь.

Ди резко села на кровати и огляделась по сторонам. Вокруг царила полная темнота – она погасила все свечи перед тем, как лечь. Ей никак не удавалось сообразить, как расположена мебель в комнате, и она вспомнила о том, где находится, только после того, как узнала голос Матиаса Ганнера.

– Ди, вставайте!

Женщина перебралась через Коула, и ее босые ноги коснулись ледяного пола. Она двинулась на голос Ганнера.

Внутренний замок отсутствовал, и Ди просто повернула деревянную ручку, чтобы открыть дверь.

– Сожалею, что пришлось вас разбудить, – сказал Матиас, как только дверь приоткрылась на несколько дюймов. – Но вы врач. – Он улыбнулся, и Ди заметила темное пятно у него на лице. – Иногда вас вызывают в ночные часы.

– Не слишком часто, – улыбнулась в ответ женщина. – Я терапевт.

– Ну, мне очень жаль, что пришлось вас побеспокоить, но нам необходима помощь врача.

– Что случилось?

– Одевайтесь, я буду ждать вас снаружи.

На безлунном небе блестели звезды. Ди последовала за Матиасом через поле. Они подошли к краю леса и небольшому бетонному зданию, наполовину уходящему в землю. На первый взгляд оно напомнило ей подземное убежище на случай торнадо.

Они с Ганнером подошли к лестнице, ведущей к стальной двери.

На последней ступеньке Ди заколебалась:

– Что мы делаем?

– Вы увидите.

– Мне это не нравится.

– Неужели вы думаете, что еда и кров, который мы предоставляем вам и вашим детям, ничего не стоят? – Мужчина толкнул дверь, и Ди ощутила запах крови, испражнений и горелой плоти, и сразу вспомнила свою недолгую работу на «Скорой помощи». Она отвела взгляд, но потом взяла себя в руки и стала смотреть вперед.

Обнаженный мужчина, а точнее, то, что от него осталось, лежал на каменном полу, прикованный наручниками к одному из складных стульев, принесенных из столовой. Он был без сознания, и вокруг него растеклась лужа черной крови, напоминавшей в свете свечи машинное масло.

На другом складном стуле сидела потная и довольная Лиз, держащая на коленях железный прут шириной в полдюйма. С одной стороны прут был обмотан клейкой лентой, на которой виднелись следы сжимавших его пальцев. Рядом с Лиз на полу было расстелено одеяло, а на нем лежали ножи и сверло, а кроме того, стояло ведро с ледяной водой и небольшая паяльная лампа.

– Зачем вы так с ним?.. – дрогнувшим голосом спросила Ди. Вероятно, ей не удалось скрыть отвращения.

– Этот человек собирался сжечь вас и ваших детей в тот момент, когда появились мы, – ответила Лиз.

– Я знаю, кто он такой, – кивнула Ди.

– Мы собираем информацию, – сказал Матиас, закрывая за собой дверь. – К сожалению, он потерял сознание после того, как Лиз ударила его несколько минут назад.

Ди посмотрела на сидевшую перед ней женщину:

– Куда вы его ударили?

– По правой руке, – ответила та.

– Вы не могли бы осмотреть его, доктор? – спросил Ганнер.

Ди подошла к мужчине по имени Макс и присела на корточки у края кровавой лужи, которая продолжала увеличиваться миллиметр за миллиметром. Она коснулась двумя пальцами его запястья и уловила легкую дрожь лучевой артерии. Затем обследовала большой синяк, расползавшийся, точно злокачественная радуга, над сломанной костью под правым бицепсом – красное, желтое и синее пятна, окруженные черным ободком. Живот мужчины был горячим и распухшим вокруг пулевого отверстия – вероятно, пуля задела печень.

– Она его не убила? – спросил Матиас.

– Пока нет, но она сломала плечевую кость правой руки. Вероятно, он потерял сознание от боли. – Тут Ди обратила внимание на ноги Макса и с трудом поборола подступившую к горлу тошноту. – Если вы будете продолжать его жечь, он потеряет слишком много жидкости, впадет в шоковое состояние и умрет. Конечно, он и так через день умрет от сепсиса, но если не перестать его жечь, это случится уже сегодня.

– Нам важно это знать, – с серьезным видом кивнул Ганнер.

– Вы хотите от меня чего-то еще? – спросила Ди, глядя на человека, который с радостью убил бы ее детей. Сейчас она испытывала по отношению к нему одно лишь отвращение.