Лукоморье. Книга Вторая. Поле Битвы - Родион Александрович Вишняков

в смотровую щель. Оканчивающаяся недалеко от их точки зарастающая зеленью грунтовка была пустой. Чуть поодаль, в полукилометре, за полем высокой, давно не кошеной травы виднелся ряд потрескавшихся и покосившихся в разные стороны бетонных столбов с натянутой между ними сеткой, поверх которой шли два ряда колючей проволоки. Во многих местах опоры были повалены на землю, и там можно было легко пробраться на территорию когда-то охраняемого объекта. Но и без этого особых проблем с подходом сюда возникнуть не могло: железные ворота с наваренными облезлыми звездами были раскрыты уже, как минимум, два года.

Что это было за место, ни он, ни Мутный так до сих пор и не скумекали. Ясно, что какой-то военный объект. И ясно, что он типа секретный, так как коробка, в которой они тусят вот уже три дня, реально как бункер. Одна дверь, с амбразурой для наблюдения. И всё. Внутри ничего нет от слова нихрена.

В итоге, перетерев между собой эту тему, решили, что это какой-то укрепленный выход или вход в подземный военный штаб или хранилище с ракетами. Больше ничего видно не было. По бокам и позади коробки, на расстоянии десяти метров начиналась лесопосадка, и если тут что-то и было, то оно все там.

Да, в общем-то, плевать. Главное, что тихо и спокойно. А лазить по этому проклятому месту, тупо чтобы позырить, желания в натуре не возникало.

Палец достал новую свечку и запалил ее от огарка догорающей.

Расклад всей этой шняги был прост. Ему и Мутному передают на границе этой гребаной Зоны пацана какой-то девахи. Они отвозят его в ближайшее укромное место и ждут в нем три дня. За это время к ним должен прийти посыльный, забрать шкета и отвалить оставшуюся часть бабла. Причем за такую непыльную работенку хабар был более чем реальный: пятьдесят кусков на рыло сразу и столько же потом. Тот, кто предложил им эту сделку, клялся, что все будет в ажуре, потому что баба не бросит своего единственного спиногрыза. А значит, торчать тут все три дня вообще не придется.

И вот сейчас подходит к концу третий день, и хрен знает, что им теперь делать. Можно потусовать тут еще сутки. Харчи в запасе имеются, это не проблема. А если за шкетом не притопают и завтра? И послезавтра? Тушняк не бесконечный, а сидеть тут без хавки – вообще не вариант.

Есть маза сходить обратно, отыскать шефа и вкатить ему предъяву за то, что кинул их с баблом. Типа срок прошел и пора отвечать за базар. Но что тогда делать с малым? Обратно тащить его в город резона нет: за прошедшее время мамаша вполне могла поднять кипиш и накатать заяву мусорам. Те, конечно, вряд ли сразу смогут вычислить, кто и зачем, но осторожность не помешает. Береженого, как говорится, бог бережет.

Палец вспомнил узкую клетку прогона. Как он бежит, заложив руки за спину и опустив голову, в длинной цепочке таких же, как он. Вдоль шеренги ментов, в руках которых рвутся с поводков бешеные псы. Лают до хрипоты, скаля зубы и роняя слюну на бетонный пол. Бежать неудобно, тут самое главное – не упасть…

Может, реально зависнуть здесь еще на день? Если расклад поменялся, чувачок с баблом притопает позже. Тогда уже они будут выглядеть как полные чудаки на букву «м», поскольку упустят шанс получить вторую часть денег. Короче, хрен его знает, как лучше замутить. И ведь ничего не выяснить, тут вообще ничего не работает, ни одна мобила. Видимо, поэтому шеф и предложил это место для нычки. Во-первых, тут реально стремно, потому что знающая братва базарит про эту Зону просто конченую дичь. А во-вторых, тут тебя хрен найдут. Даже запеленговать твою сим-карту не смогут… или как там мусора всё это проворачивают?

Можно потусить еще. Место козырное. Какой-то заброшенный военный бункер. Его на картах точно нет. Он эту фишки прочухал уже давно. Если бы ты тут оказался с навигатором и всякими спутниками еще до Зоны, у тебя картинка показывала бы одну пустую «зеленку»: типа поле или лес. И всё. А сейчас, когда тут в натуре всё накрылось, вообще не подкопаешься. Найдешь, только если будешь знать, где рыть.

А насчет всякой хрени, что тут бегает, может, пацаны и гонят, но за все время тут повода поднять шухер не было. Наверное, потому что они заныкались недалеко от границы. Все черти, спаси Господи, по идее должны быть где-то дальше.

– Что кумекаешь?

Палец посмотрел на Мутного:

– Думаю, надо сидеть еще день. А дальше – двигать отсюда.

– А с этим что делать? – Палец кивнул на хмурого мальчишку, сидевшего в углу.

– Придется грохнуть. Тащить его обратно глупо.

– Ты рехнулся нахрен? – зашипел подельник на Мутного. – Я в такое не ввязывался! Один расклад за то, чтобы пасти. А если повяжут нас? По мокрухе идти на нары – такой себе расклад.

– Что предлагаешь?

– Оставить его тут, а самим валить нахрен! Пусть этот гнида удавится своими бабками! Чуйка у меня, что добром это не кончится. Век воли не видать, будет какая-та шляпа. В натуре чувствую! И валить надо прямо сейчас!

Мутный, бросив на связанного, сжавшегося Никиту злой взгляд, прошел к смотровой щели.

– Ну и где этот чертов посыльный? Хули он телится?! Я тебе говорю, валить надо отсюда! Потом свои бабки стрясем с этого урода! Пацана в расход. Мочи его, и валим!

Палец посмотрел на Мутного. Вспомнил первый раз, когда оказался с ним на одной шконке. Хоть погоняло у него реально правильное, но кореш он четкий, своих не бросает. А чуйка у него реально зачетная. Уже не один раз спасала, когда кто-то стоял на шухере или щемил хаты. Ему не верить, – полным лохом нужно быть.

Палец перевел взгляд на пацаненка. Жаль, конечно. Но если менты докопаются, то таскать баланду ему еще лет пятнадцать. Это как пить дать. А Мутный в натуре прав. Надо по-быстрому делать ноги.

Он поднял ружье и прицелился в скрючившегося мальчишку, старающегося вжаться в бетон стены. Пацан даже не пискнул. Сил, что ли, совсем уже не осталось? А в первый день пытался орать, кусаться и драться. Пришлось скрутить и соорудить кляп. Мутный тут дал маху: накрутил так, что пацан чуть не задохнулся, а от веревки руки и ноги реально посинели и, наверное, к херам отвалились бы. Пришлось ослабить. Мелкий гаденыш тут же решил начать свой балаган заново, так что совсем развязывать его