Четыреста капель крови - Вадим Кленин

когда она, будучи еще совсем маленьким птенцом, долго кричала, увлекшись игрой со старшими братьями.

– Спокойно, Зина, – Рема положил руку ей на плечо, но дракоша лишь вяло отмахнулась и села на пол. Даже то, что мальчик назвал ее новым именем, которое ей понравилось больше «Блондинки», сейчас совсем не грело.

Висевшее напротив них в клетке существо больше походило не на умного осьминога, пилота и покорителя звезд, а на тупую медузу, совершенно бессмысленно шевелящую щупальцами. Те, едва касаясь пола, поддерживали все туловище в полутора метрах над поверхностью. Казалось, что осьминог поднялся на цыпочки, словно человеческая балерина. Этим образом с Блондинкой уже успел поделиться Рема, когда они рассказывали друг другу о чудесах из детства. Вот только ног у этой светло-фиолетовой «балерины» было не две, а примерно шестнадцать. Точнее подсчитать ни Рема, ни Зина не могли: щупальца постоянно колыхались, то появляясь, то исчезая в тени.

Впрочем, два щупальца сейчас была задраны вверх и отчаянно жестикулировали. То есть какой-то разум у этой «медузы» явно имелся и пытался донести до детей свою мысль. Периодически вспыхивали молнии, когда склизкие конечности слишком близко приближались к решетке. Время от времени существо даже издавало мычание, словно крокан или земная корова. Но ни обычным слухом, ни специальной драконьей магией эти слова разобрать было невозможно.

В конце концов Осьминог взмахнул той самой парой «верхних» щупалец и опустил их на решетку. Сумрак трюма тут же прорвала ярчайшая электрическая дуга. Она осветила все ближайшее пространство, словно маленькое солнце. Дракоша и мальчик зажмурились, а существо отбросило к дальней стенке. Через мгновение раздался глухой шлепок. В сознании друзей возникла совершенно неожиданная картина, больше похожая на сон. Будто они и не говорящий ни на одном знакомом им языке пилот стоят в помещении, полном разнообразных зеркал, повернутых друг к другу под разными углами. И на них зло пялятся тысячи их собственных копий – от этого, конечно, всем стало резко не по себе.

– Ты что-то знаешь про зеркальную ловушку? – воскликнул Рема.

Связь с Осьминогом – теперь было доказано, что разум у этого существа все-таки есть – тут же разорвалась. Однако новый компаньон будто понял прозвучавший вопрос, приблизился к решетке, внимательно посмотрел своими черными глазами на мальчика и… кивнул!

– Что за зеркальная ловушка? – оживилась Зина-Блондинка.

– Помнишь, я тебе говорил о том, что выход из трюма преграждают несколько ловушек.

– Угу.

– Всего их четыре, – начал деловым тоном объяснять Рема. – Во всяком случае, так говорила Стелла, когда я в очередной раз пытался сбежать.

– И сколько всего прошел ты?

– Две, – чуть смутившись, ответил мальчик. – Мне, наверное, надо тебе тоже рассказать, какие они.

– Была бы тебе очень признательна.

– Первая – самая легкая. Антигравитационная. Вторая – электромагнитная. На третьей я срезался – она на время, которого всегда было мало. И вот четвертая – зеркальная. Стелла говорила, что это доступ в тессеракт.

– Ты же говорил, что почти дошел до капитанской рубки.

– Ну-у-у. Я же сказал: почти, – смутился Рема и замолчал.

Зина пару секунд переваривала какую-то мысль, но та ускользала. Что-то ей стало настойчиво мешать. Она прислушалась к себе. В животе отчего-то тут же забурчало. То ли она съела слишком много после долгого голодания, то ли мясо, которое принес мальчик, было для ее желудка слишком уж непривычным.

– Его нужно освободить, – обрывая самокопание, сказала она резко, кивая на Осьминога. Слова это были произнесены таким тоном, который не предполагал отказа.

«Кажется, я начинаю взрослеть», – подумала она про свое самочувствие.

Рема внимательно посмотрел на свою новую подругу. Он, конечно, знал по школе, что некоторые девчонки очень любят покомандовать, если им позволить. И желательно пресекать это на корню. Однако сейчас спорить не стал. Мысль-то, в общем, была верная.

Он поднял железную палку, которая уже помогла освободить Зину. Встал в красивую боевую стойку – кажется, в каком-то кино ее называли «удар сокола». Палка, словно средневековый меч, смотрела вертикально вверх, а руки и ноги суть согнулись, готовясь усилить тяжелый рубящий удар. Рема медленно набрал полную грудь воздуха и с криком «ийя!» резко обрушил свое орудие на замок. Где-то на границе сознания он помнил, что такая тактика позволяет еще больше увеличить силу удара.

Палке тактика явно не понравилось. Возмущенно звякнув, она, словно ожившая змея, вырвалась из детских рук и, кувыркаясь, взбешенным соколом упорхнула куда-то за спину. Через секунду грохнула об пол, покатилась, продолжая возмущенно позвякивать, пока, наконец, не угомонилась где-то в темноте.

– Упс, – сказал Рема, так и не разведя руки из захвата, которым он удерживал палку. Улетая, та лишь в миллиметре прошла мимо его щеки, чудом ее не оцарапав.

– Ты чего творишь? – возмущенно зашипела Зина. – На такой грохот сейчас все сбегутся!

Кажется, с ней был согласен и Осьминог. Мелкие искорки пробежали по его щупальцам сверху вниз, и он издал возмущенное «му».

Рема подошел к клетке и внимательно присмотрелся к прутьям.

– Ну да, логично, – кивнул он осьминогу-медузе, будто уловив его мысль.

– Ты о чем? – уже спокойнее переспросила Зина.

– Его клетка отличается от твоей. Она… обычная.

– В смысле, обычная?

– Она металлическая. Самая простая – без наворотов, как твоя. Да и было бы странно, если бы против существа, которое может управлять молниями и разрядами, применили такую же технологию, как и в твоем случае. Все его разряды просто поглощаются энергосистемой корабля. Его искры – даже не семечки для реактора, а атомы. Но из-за этого замок на его клетке не такой хрупкий. Он металлический – то есть такой же проводник, как и решетка, и отводит энергию куда надо.

– Кому надо?

– Ну не Осьминогу же! Контрабандистам, конечно. Так что простым ударом такой замок разбить будет очень трудно.

Зина встала на все шесть лап, подошла поближе, тоже внимательно осмотрела решетку. Чувствовала она себя почему-то все хуже и хуже. Накатывали странные волны внутреннего жара, будто у нее то поднималась, то падала температура. В животе появилась изжога, стало неприятно глотать.

– И что будем делать? – спросила она и едва сдержала порыв, чтобы не рыгнуть. Большая Ма учила, что такое поведение выглядит неприличным, когда общаешься с посторонними разумными существами.

– А что мы еще можем сделать? – хмыкнул мрачно Рема. – Бить пока не разобьем. Время у нас еще есть. А вот других вариантов