Ковчег огня - Хлоя Пэйлов

— Все, кроме Филиппы, — задумчиво пробормотал Кэдмон, чувствуя, как предположение Эди начинает становиться все более вероятным. — И после смерти мужа Филиппа спрятала золотой сундук где-то в церкви Святого мученика Лаврентия.

— На самом деле на этот счет у меня тоже есть одна теория, — возразила Эди, снова удивляя его.

— Красота и ум. Я просто околдован.

Эди игриво хлопнула его по руке.

— Эй, ты забыл упомянуть храбрость. — Затем снова стала серьезной. — Я начинаю думать, что мы истолковали слова о мученике совершенно неправильно.

— Я так понимаю, ты имеешь в виду третью строчку последнего четверостишия?

— Верно. Слова «но если человек с преданным сердцем ищет святого блаженного мученика» не имеют отношения к святому мученику Лаврентию. По крайней мере, я так не думаю. Полагаю, они опять-таки относятся к гусю.

— Не понимаю, куда ты клонишь? — Кэдмон не был обременен излишним самолюбием. Ему было все равно, кто дошел до истины: главное, ее нужно найти.

— Итак, теперь нам известно, что под гусем подразумевается Филиппа, верная жена, — ответила Эди, загибая мизинец, после чего перешла к безымянному пальцу: — По словам сэра Кеннета, Филиппа была дочерью мирового судьи Кентербери. — Следующий пункт своих рассуждений она обозначила средним пальцем. — А Кентербери, как тебе известно из Чосера, был тем самым городом, куда в Средние века съезжались паломники…

— …чтобы увидеть место, где в 1170 году архиепископ Томас Бекет был зверски убит подручными короля Генриха II, — закончил за нее Кэдмон, прекрасно знакомый с этим историческим событием. — Убитый архиепископ стал жертвой ожесточенного противостояния церкви и королевской власти. Через считаные недели после убийства по всей Англии поползли невероятные слухи о том, что тот, кто прикоснется к окровавленной одежде архиепископа, станет свидетелем самых разных поразительных чудес. Вскоре после этого католическая церковь причислила Томаса Бекета к святым мученикам.

— И родился культ Святого Томаса.

Кэдмон со всей отчетливостью понял, что Эди абсолютно права. Читая четвертый катрен, они ошибочно истолковали содержащееся в нем указание. На что, вне всякого сомнения, и рассчитывала Филиппа.

Довольно улыбаясь, Эди откинулась на металлическую стенку кузова.

— Это ведь совершенно разумно, разве не так? Филиппа, которой доверено спрятать Ковчег, относит его в единственное место помимо Годмерсхэма, с которым она знакома, а именно в свой родной Кентербери.

— Мм. — Кэдмон задумался, снова и снова мысленно перебирая все детали. — Мы ведь не знаем, что Филиппа действительно спрятала Ковчег в Кентербери, — наконец сказал он, прекрасно сознавая склонность Эди приходить к поспешным выводам.

— Да нет, мы знаем, что Филиппа спрятала Ковчег в Кентербери. Это же ясно написано в катренах: «В пелене между двумя мирами…»

— «Он найдет скрытую истину». Истину, а не сундук, — тихо промолвил Кэдмон, делая ударение на последнем слове. — То есть это может быть зашифрованное указание на то, что следующий ключ к разгадке мы найдем в Кентербери.

— А я-то решила, что все будет просто, — разочарованно вздохнула Эди. — Ладно, есть какие-нибудь мысли насчет того, где именно в Кентербери мы должны искать?

Более готовый принимать новую преграду, появившуюся у них на пути, Кэдмон не стал тратить время на жалобные причитания, понимая с самого начала, что им предстоит идти по извилистой дороге.

— Томас Бекет был убит в соборе. Предлагаю взять именно собор за отправную точку наших поисков.

В этот момент грузовик плавно остановился. Выглянув в щель, Кэдмон увидел, что водитель свернул на стоянку у придорожного кафе. Оставалось надеяться, что им удастся уговорить водителя одной из десятка машин на стоянке подбросить их до Лондона.

— Кажется, это наша остановка.

Глава 53

— Возможно, тебе будет интересно узнать, что эти средневековые стены выстроены на более древнем римском фундаменте. Первоначально поселение называлось «Durovernum Cantiacorum».

Они прошли мимо древних каменных укреплений, окружавших город Кентербери. Эди с облегчением отметила, что они с Кэдмоном вернулись к прежним дружеским отношениям. Полной уверенности у нее не было, разгадать мужчину бывает очень трудно, но ей казалось, что Кэдмон разозлился на нее так сильно, потому что не смог уберечь ее от громилы Макфарлейна.

Что поднимало очень тревожный вопрос… Раз у громилы был пистолет, почему он им не воспользовался?

Мысленно представив себе широченные плечи, устрашающий «ежик» на голове и струйку крови из разбитого виска, Эди поежилась.

— Тебе холодно? — заботливо поинтересовался Кэдмон, обнимая ее за плечо.

Отбросив пугающий образ, Эди молча прижалась к нему. Хотя она не была уверена на все сто, у нее не было ощущения, что за ними следят. Добравшись на попутной машине до Лондона, они сели на поезд, отправляющийся с вокзала Виктория. Дорога до Кентербери заняла всего полтора часа. Железнодорожный вокзал был расположен на окраине города, и до собора им пришлось пройти пешком.

Защищаясь от сырого ветра, порывами терзающего спину, Эди подняла воротник. Небо было затянуто низкими тучами, отбрасывающими зловещие тени.

Быстро сверившись с картой города, захваченной на вокзале, Кэдмон повернул налево, мимо старой колокольни, которая, как рассудила Эди, когда-то была пристроена к такой же старой церкви.

— Это все, что сохранилось от церкви Святого Георга, — заметил он. — Колокольне каким-то образом удалось выдержать работу времени и непогоды.

— Однако в целом вид у города довольно приличный. — Эди указала на ровные ряды домов, обступивших узкую улицу. — У меня такое ощущение, будто я иду по живому музею средневековой истории.

— Действительно, таверны, торговые лавки и трактиры мало изменились со времен Чосера. По-прежнему все они жаждут получить монету с путника.

Как и Оксфорд, городок пестрел рождественскими украшениями. В витринах весело подмигивали разноцветные огоньки. Однако при этом в Кентербери присутствовало что-то волшебное, чего недоставало степенному Оксфорду. Быть может, это объяснялось его сказочным видом.

Тротуары Мерсери-лейн были запружены туристами, этими современными паломниками, которых нисколько не пугала промозглая погода. С каждым шагом Эди ощущала, что идет по следам другой женщины, а именно Филиппы Кентерберийской. Как и у большинства средневековых женщин, жизнь Филиппы была записана при ее рождении. Жизнь мужчины в четырнадцатом веке писалась на пергаменте, что позволяло вносить в нее поправки и изменения, а жизнь женщины высекалась в камне. Раз и навсегда.

По мере приближения к центру города острые шпили собора все больше доминировали в небе. К своему удивлению, Эди начинала проникаться восторженным возбуждением. Судя по всему, Кэдмон испытывал то же самое. Когда они оказались перед величественными трехэтажными воротами, он взял ее за руку. Перед ними в окружении геральдических щитов и сонма каменных ангелов стоял Спаситель, приветствуя как святых, так и грешников.

Кэдмон провел свою спутницу под сводом.

— Ворота церкви Христа… физическая граница между мирским и святым.

Выйдя из ворот, Эди впервые увидела Кентерберийский собор и с восхищением пробормотала:

— Ого!

Огромный собор подавлял своими размерами. Угловатое сооружение в готическом стиле сознательно возводилось так, чтобы производить максимальное впечатление на зрителя. Куда ни обращала взгляд Эди, повсюду были башенки, шпили и статуи.

— Ого! — снова пробормотала она, все еще не в силах оправиться от потрясения.

— Мы подобны средневековым паломникам, оглушенным и пораженным величием собора, — заметил Кэдмон. — Разумеется, в этом нет ничего удивительного, поскольку Кентерберийский собор является главным храмом английской церкви.

— Скорее, флагманским кораблем, — прошептала Эди, до сих пор не пришедшая в себя от размеров собора. — Для того чтобы осмотреть эту махину, потребуется много дней. Особенно если учесть, что мы даже не знаем, что ищем.

— Но нам известно, где это находится — внутри собора. И я подозреваю, что указание должно иметь какое-то отношение к Ковчегу Завета.

— Однако это может быть все что угодно — скульптура, фреска, фрагмент барельефа. Все что угодно. Это может быть даже как-то связано с Томасом Бекетом, — добавила Эди. — В конце концов, это ведь он «блаженный мученик», так?

— Я считаю, что Томас Бекет — не более чем второстепенный персонаж, лишь ссылка, отправившая нас в Кентербери. Ибо этот колосс из камня и стекла, — подняв руку, обвел собор Кэдмон, — играл ключевую роль в повседневной жизни Филиппы до тех самых пор, пока она не отправилась в Годмерсхэм. Больше того, она… — Внезапно он умолк на полуслове, застыв на месте, и молча смотрел на внешний фасад собора, словно зачарованный.