Память любви - Бертрис Смолл

Нужно выбраться на дорогу, ведущую в Акру, и догнать принца и остальных крестоносцев.

В первую ночь их обратного путешествия, дождавшись, пока рыцари заснут, Эдвард долго оплакивал женщину, которую, как считал, он горячо любил. Но вскоре это чувство вытеснила из сердца ожесточенность. Ронуин сама виновата в том, что произошло. Сначала всячески избегала супружеской постели, настояла на участии в походе, хотя любая другая на ее месте осталась бы в Англии, молилась за благополучное возвращение мужа и правила хозяйством. Одно дело, когда в поход отправляется королева или принцесса, но жене простого лорда здесь нечего делать!

Он все чаще возвращался мыслями к кузине Кэтрин. Вернувшись в Англию, он должен будет жениться. Его семья всегда надеялась, что он возьмет в супруги Кэтрин, — теперь всеобщее желание исполнится. Она довольно мила внешне и будет беспрекословно подчиняться каждому слову супруга.

Разумеется, она не посмеет оттолкнуть мужа, когда ему вздумается овладеть ею, и их семья станет увеличиваться. Да, Кэтрин ему подходит.

Прибыв в Акру, Эдвард поспешил к писцу и продиктовал ему послание Рейфу.

Рейф де Боло был поражен, получив весной письмо от двоюродного брата.

— Ты выходишь замуж, — сообщил он сестре. — Валлийка умерла, хотя не могу взять в толк, как такая здоровая женщина могла поддаться заразе. Словом, Кэтрин, Эдвард хочет в жены тебя. Как только он вернется домой, вы обвенчаетесь, сестрица. Разве не об этом мы мечтали?

Но хотя Рейф и радовался за сестру, втайне он скорбел о прекрасной Ронуин. Будь она его женой, он сделал бы все, чтобы ее уберечь.

— Нам нужно молиться за душу леди Ронуин, — тихо заметила Кэтрин. — Она была не только красива, но и добра.

Все слуги это подтверждают.

— Значит, молись, — нетерпеливо бросил Рейф, но, увидев ошеломленное лицо сестры, опомнился:

— Прости, я иногда бываю груб и в своей радости за тебя забыл о несчастной леди Ронуин. Мы с ней не были врагами. Я тоже помолюсь за нее.

О кончине сестры Глинну сообщил отец Джон. Юноша, как и ожидалось, был вне себя от горя.

— Хочешь вернуться в Уэльс? — спросил священник. — К своему отцу?

Глинн задумался.

— Нет, — вымолвил он наконец. — Ронуин желала, чтобы я получил образование, и я не подведу ее, добрый отче.

Останусь в школе. Спасибо за то, что взяли на себя труд приехать, ибо, узнай я обо всем в Хейвне, наверняка не сдержался бы и выдал себя. Как умерла моя сестра?

— Эдвард не сообщил подробностей. Думаю, ему было слишком больно писать об этом. Мы узнаем обо всем, когда он вернется из крестового похода.

— Но я не чувствую всепоглощающей скорби, а это означает, что Ронуин жива! — неожиданно воскликнул Глинн. — Мы были так близки, что, если бы она погибла, я непременно это ощутил бы.

— Не позволяй кельтским суевериям взять над тобой власть и затмить рассудок честного христианина, парень, — предостерег его священник, прежде чем распрощаться.

Глинн пробормотал в ответ что-то утвердительное, но на деле не согласился с отцом Джоном. Пока он не узнает от зятя подробности кончины Ронуин, все равно не поверит, что она навсегда покинула эту землю. Только не его сестра.

Она слишком сильна, чтобы так просто сдаться.

Оставшись в келье один, Глинн взял лютню и сочинил балладу о женщине-воине по имени Ронуин. Душу его охватило столь глубокое умиротворение, что он еще тверже уверился в собственной правоте. Ронуин жива!

Но в таком случае что же произошло?

И тут его осенило — он сам отправится в Акру, найдет Эдварда и узнает все подробности. А потом пойдет искать сестру.

Несколько дней спустя он вышел в город, чтобы встретиться с Отом и Дьюи. Отец прислал его верных спутников в Шрусбери, когда узнал, что Глинн находится в монастырской школе. Те пока зарабатывали на жизнь, нанимаясь охранять торговцев, разъезжавших по сельской местности, но при этом неизменно возвращались в Шрусбери, поближе к воспитаннику. Оба жили у немолодой вдовы, которая говорила, что лучше спит, когда в доме ночуют такие крепкие молодцы.

Глинн прошел паутиной узких улочек к самой реке, где стоял дом вдовы.

— Доброе утро, миссис Эллен, — весело приветствовал он. — Не скажете, в городе ли сегодня От и Дьюи?

— Только вчера вернулись, молодой хозяин. Сейчас вскапывают мне огород, — ответила старая дама. — Иди прямо туда.

— Иисусе, парень! — воскликнул От, увидев Глинна. — Похоже, ты с каждым днем становишься выше. Чем это кормят тебя добрые братья?

Валлийцы тепло обняли Глинна.

— Ко мне приходил отец Джон, — без обиняков начал Глинн. — Они получили послание от Эдварда, в котором говорится, что Ронуин умерла.

— Не верю! — взорвался От.

— Я тоже, — отозвался Дьюи.

Глинн с облегчением улыбнулся.

— Прекрасно, потому что я тоже не ощущаю боли от потери сестры, — признался он. — Эдвард, должно быть, убежден в этом, иначе не написал бы такого, но пока я не узнаю сам, как это случилось, не поверю, что Ронуин ушла от нас навеки. И поэтому собираюсь отправиться в Акру, где стоят лагерем крестоносцы. Поедете со мной?

— Еще бы! — хором воскликнули они.

— Вот и хорошо. Я все обдумал. Ни Рейф де Боло, ни его сестра не знают моего настоящего имени. Они удивятся и встревожатся, если я не заеду в Хейвн, потому что считают меня бастардом Эдварда. Я навещу их и скажу, что собираюсь принять сан и поэтому меня на год отсылают во Францию учиться. Вы же через три дня приедете к аббату, которому известно, кто я, и объявите, что отец потребовал моего присутствия и велел вам меня сопровождать. Заглянем в Хейвн, а оттуда сразу отправимся в Святую Землю.

— А отец Джон? — встревожился От. — Он отнюдь не глуп и не поверит твоим сказкам про Францию.

— Ему я скажу правду, — решил Глинн. — Он не выдаст меня из страха обнаружить перед всеми, кого скрывал у себя дома Эдвард.

От с некоторым удивлением посмотрел на шестнадцатилетнего юношу. Он никак не ожидал от робкого, нерешительного Глинна такой отваги, но очевидно было, что парень отправится за сестрой хоть на край света и никакой силе в мире его не остановить.

— А деньги на дорогу? — отрезвил он воспитанника. — Правда, у нас с Дьюи отложено кое-что на черный день, но этого нам не хватит.

— Эдвард оставил мне некоторую сумму на мои нужды. Из нее я не потратил почти ничего, разве что на струны и на музыкальные инструменты. Кроме того, я попрошу Рейфа ссудить еще немного. Сошлюсь на то, что во Франции не на что будет жить. Ну а в крайнем случае, — засмеялся Глинн, — буду петь и рассказывать истории за еду и ночлег.

— Что ж, тогда все улажено, — кивнул От. — Через три дня жди нас, Глинн ап-Ллуэлин.