Конан-изгнанник - Леонард Карпентер Леонард Карпентер

— Я вовсе не напрашивался на скандал и не преступал ваших законов, — вдруг заявил Конан, — но я готов выслушать и принять извинения за обиду и оскорбления, нанесенные мне в вашем городе.

— Как человек, я готова извиниться перед тобой, — ответила Регула. — Но принести извинения от имени храма я не могу. То, что произошло, было выражением воли Садиты, где всем нам, смертным, отводилась лишь роль исполнителей. — Регула одернула свою королевскую тунику. — А мои слова относились лишь к тому, насколько всепрощающей может быть божественная воля и как таинственны и неожиданны для смертных оказываются результаты направляемых ею действий.

— Дорогая, — чисто по-человечески запротестовал Семиархос, — оставь же хоть долю похвал храброму воину с севера. Если он и был всего лишь инструментом для выражения воли Садиты, то, надо признать, она вряд ли могла найти лучшего исполнителя. И думаю, что мы, смертные приверженцы нашей богини на этой земле, должны по-земному щедро отблагодарить героя.

— Безусловно, — согласилась королева, задумчиво окидывая взглядом киммерийца. — Его пример храбрости и боевого духа и готовности пожертвовать собой может быть весьма поучителен для наших граждан. И если этот пришелец научится вести себя подобающим образом в присутствии королевской семьи, а также усвоит хотя бы основные догматы нашей веры, — я полагаю, он сможет занять в нашем городе высокое положение и, кто знает, быть может, даже заменить в глазах горожан ушедшего Зануса. — Регула взглянула на принцессу. — Да, да, вполне возможно, он поднимется действительно очень-очень высоко…

— Благодарю вас, правители Оджары, — с достоинством сказал Конан, — но я все равно собираюсь уехать из вашего города.

Конан бросил взгляд на Африандру. Она стояла на коленях рядом с Куманосом, обнимала его за вздрагивающие в беззвучных рыданиях плечи и вытирала льющиеся по его щекам слезы.

Затем, обернувшись к толпе горожан, полукругом обступивших королевскую чету и доблестного воина, Конан обратился ко всем присутствующим:

— Я задержусь в Оджаре, чтобы помочь вам избавиться от этих зловещих истуканов, которых я по незнанию помог привезти в ваш город. — Он махнул рукой в сторону все еще светящихся зеленым светом частей идола. — Эту мерзость нужно увезти далеко в пустыню, поглубже закопать. При этом важно сделать так, чтобы ни ваш, ни какой-либо другой город или оазис не оказались в центре их смертоносного воздействия.

В любом случае вы можете рассчитывать на мою помощь до прихода северных караванов. Тогда, получив вознаграждение за доспехи и древний меч, который может стать прекрасным оружием для вашей богини вместо расплавившегося копья, я с чистой совестью могу отправиться, как и собирался, в Шадизар с большим и надежным караваном.

Эпилог

Весь Сарк жил в те дни чередой значительных событий. Сначала по городу прокатилось известие об отправке божественной миссии в Оджару. Значительность и трудность такого мероприятия были восприняты горожанами как еще одна серьезная попытка привлечь благосклонность Вотанты. Это мероприятие потребовало отправки отряда солдат и рабочих в тяжелый путь, а также заставило самого короля Анаксимандра нанести дипломатический визит в соседний город.

Затем небо над южным горизонтом на долгие недели затянулось черным дымом — это в горах у Шартоумского моря произошло подряд несколько извержений вулканов. Вслед за извержениями последовала череда землетрясений. Наверное, в горах они были очень сильны, так как толчки чувствовались даже в Сарке.

Затем наконец пошел дождь. В одну ночь небо затянуло тучами, наутро пролившимися обильным ливнем. В последующие дни ливень сменился мелким дождичком, время от времени уступавшим место солнцу. Такая погода обещала обильную влагу на полях, полные реки, пруды и цистерны-хранилища, без риска наводнений и оползней. Это было явным проявлением милости Вотанты, его благосклонности к не дрогнувшим в своей вере горожанам. Жители Сарка, еще недавно понуро передвигавшиеся по теневой стороне улиц, радостно крича и танцуя, повыскакивали из домов, встречая дождь. Все ликовали, пели песни, строили планы на будущий урожай, прикидывали, насколько можно будет увеличить посевы и сколько караванов остановится в зеленом оазисе города.

Король Анаксимандр позволил своим подданным повеселиться. В конце концов, дождь все равно делал работу на полях невозможной. А вот когда он пройдет, тогда горожане сполна заплатят потом за дни праздного безделья! Кроме того, теперь, когда Вотанта явно вновь повернулся лицом к своим почитателям, Анаксимандр вернулся к мысли о военном походе, который мог бы успешно продолжить череду событий, ведущих к процветанию его королевства. Так что горожанам еще придется изрядно походить строем и ощутить на себе армейскую дисциплину.

Король пребывал в эти дни в благодушном настроении, несмотря на отсутствие вестей из Оджары. Настораживало то, что ни один из молодых жрецов пока не прибыл с докладом о свершившемся жертвоприношении. Хотя, вполне вероятно, они погибли, обезумев или ослепнув при взгляде на сошествие божества на землю. Но если задержка была следствием их лени или ошибок — жрецы пожалели бы, что не проявили должной расторопности.

Трудно было сказать, являются ли столбы дыма на горизонте и толчки земли под ногами следствием появления Вотанты. По крайней мере, Анаксимандру хотелось верить, что далекие взрывы и вспышки эхом отражают титанические шаги всемогущего Вотанты по земной тверди и посылаемые им в ярости огненные стрелы.

Беспокоила короля и сохранность шахт и вулканической плавильни после всех извержений и земелетрясений. Оставалось надеяться, что в ближайшее тысячелетие поклонникам Вотанты не придется пользоваться ими.

Но, несмотря на все беспокойства, Анаксимандр был уверен, что миссия в Оджару закончилась успешно: дождь был лучшим проявлением благосклонности Вотанты. Сытый бог — добрый бог, повторял про себя Анаксимандр. Будущее его города рисовалось ему в радужных красках.

Словно в подтверждение его догадок, из Оджары прибыл подарок королю Сарка от правителей Оджары, привезенный на шестиколесной повозке, запряженной мулами. Анаксимандр хладнокровно подумал, что погонщиков, охранников и королевского посланника ждет по возвращении домой изрядный сюрприз. Несомненно, подарок был отправлен из Оджары незадолго до испепеляющего пришествия Вотанты. Свиток, прилагавшийся к дару, был исписан ровным почерком Куманоса и запечатан личными печатями этого самодовольного тупицы и клоуна Семиархоса и его много воображающей о себе и лезущей не в свои дела супруги.