Соули - Анна Гаврилова

— Зачем вы приехали, господин Райлен? — голос отца звучал сухо.

— Я хотел бы обсудить вот это, — ответил визитёр.

В кладовке царил полумрак — свет пробивался в единственное, крошечное окошко над дверью. Но я таки увидела, как зло сощурились глаза мамулечки. Она, в отличие от меня, поняла, о чём толкует Райлен. Жаль, спросить не представлялось возможным: ежу ясно — если нам слышен разговор в кабинете, то и там наши перешептывания слышны.

Отец выдержал паузу, сказал:

— Хорошо. Хотя, как по мне, обсуждать нечего.

— Ну как это нечего… — в интонациях мага прозвучало раздражение. Послышался лёгкий стук каблуков — брюнет явно расхаживал по отцовскому кабинету.

Я невольно поёжилась, бросила ещё один взгляд на мамочку. Госпожа Далира была крайне сосредоточена, тянулась ухом к заветной полости в кладке.

Папа не выдержал первым.

— Господин Райлен, я не склонен думать о вас плохо. Более того, я уверен, что симпатия к Соули, которую вы выказали на балу, искренняя. Но это ничего не меняет. Мы — простые люди, мы живём в маленьком городе, где свои традиции, свои законы, и сплошь ядовитые языки. Никто не осудит вас, но Соули… На ней на всю жизнь останется клеймо девушки второго сорта.

— И поэтому вы просите меня впредь не приближаться к Соули и даже не смотреть в её сторону? Неужели вы думаете, что моё равнодушие заставит кумушек эти самые языки прикусить?

— Да.

Снова тишина. Недолгая, но какая-то тяжелая. Даже через стену напряжение чувствуется.

— Господин Анрис, я понимаю ваше беспокойство, но сопротивляться слухам о нашей свадьбе не буду.

— Это ещё почему? — возмутился папа.

— Потому что я не собираюсь ставить Соули в положение, о котором вы беспокоитесь, — невозмутимо заявил брюнет.

Папа, кажется, растерялся.

— Простите, господин Райлен, но… что вы имеете в виду?

Опять пауза, только теперь звенящая.

— Я не собираюсь жениться на другой девушке, господин Анрис. Я намерен жениться на Соули.

За стеной что-то упало и звонко разбилось. В нашей кладовке тоже… едва не упало — мамочка случайно спихнула швабру, а я так же случайно поймала.

— Простите, мне послышалось… — начал было отец.

— Нет, не послышалось, господин Анрис, — спокойно перебил Райлен. — Я планировал, этот разговор несколько позже, когда смогу говорить не только о намерениях… но раз обстоятельства складываются таким образом, повторю — я намерен жениться на Соули. На Соули и ни на ком другом.

Папа, видимо онемел, потому что спустя минуту вновь послышался уверенный голос мага.

— Понимаю, сейчас эти планы кажутся несбыточными, но поверьте, господин Анрис, я делаю всё, чтобы воплотить их в жизнь. Как только получу согласие герцога Даорийского, — а я его получу! — мы с Соули поженимся.

Отец всё-таки опомнился, спросил тихо, но сурово:

— А ты ничего не забыл?

— В смысле?

И снова тишина, и короткий смешок Райлена.

— Простите, господин Анрис. Я, естественно, попрошу вашего согласия на этот брак, чтобы соблюсти формальности.

— Формальности? — что-то зловещее в голосе папы появилось. Я даже дрожать начала. — То есть ты уверен, что отказать тебе не смогу?

— Мне сможете. А вот Соули не откажете. Ваша дочь любит меня, вы же видите, — последние слова прозвучали тихо, с какой-то особой… нежностью что ли.

Сердце сперва споткнулось, потом вообще позабыло как стучать нужно. А мамулечка, кажется, дышать разучилась и окаменела заодно.

— Нет. Не вижу, — выпалил папа.

— Что?..

— Не вижу, господин зазнайка! Не вижу! И вообще не понимаю, откуда у вас такие, с позволения сказать, знания!

А вот теперь Райлен растерялся. Причём не на шутку.

— Но… но ведь она…

— Что она? Что?! Улыбалась? Была любезна? Танцевала?

Видимо, маг кивнул, потому что ответа мы не услышали, а отец продолжил:

— Соули девочка воспитанная. Она даже ядовитой змее улыбнётся, если того потребует этикет. И любезность проявит не задумываясь. Ну а танцы… если б не ваша настойчивость, Соули ни за что на паркет не вышла. Не кривитесь, господин зазнайка, я заметил, с какой неохотой дочь принимала вашу руку.

Брюнет молчал, а мне становилось страшней с каждой секундой.

О, Богиня! Только бы Райлен не начал спорить! Только бы не выдал…

— Я должен поговорить с Соули, — хрипло сказал гость. — Немедленно.

Вздрогнув, бросила жалостливый взгляд на маму. Та почему-то улыбалась, причём до того лучисто, что казалось — в кладовке стало куда светлее.

Отец громко фыркнул, спросил насмешливо:

— И что вы ей скажете, господин маг?

Опять пауза, тяжелый вздох и усталое:

— Ах вот к чему вы клоните, господин Анрис… — Нервный смешок, ещё один, и совсем неожиданное: — Простите, господин Анрис. Забылся. Вы хотите знать, как я отношусь к Соули? Я люблю её. Причём люблю так давно, что… что самому эта любовь кажется настолько явной, настолько очевидной. Мои чувства только слепец не разглядит.

— Я — слепец, — признался папа. Голос не потеплел, ну ни капельки. А мамулечка тихонечко вздохнула и, поймав мою ладонь, крепко сжала пальчики.

Лучше бы она мне во-он ту швабру подала! Потому что удержаться на ногах оказалось ой как непросто!

— Да, и не вы один, — сказал брюнет. Мне почудилась горечь. — Мой отец тоже не верил… до тех пор, пока не узнал о моём назначении на должность штатного мага Вайлеса.

— Только не говорите, что приехали в нашу глухомань ради Соули.

— Вы считаете, что ваша дочь недостойна таких жертв?

— Опять хамишь? — рыкнул отец.

— Извините, — раскаянья в голосе мага не было. — Просто я устал отбиваться от нападок. Устал оправдываться.

— Я на тебя не нападал!

— Конечно… Конечно, господин Анрис. Вы всего лишь прислали мне письмо с требованием не приближаться к Соули, и не глядеть в её сторону.

— Господин Райлен!

О, Богиня… Если так пойдёт и дальше, то драки не избежать. Ну что на них нашло? Ведь взрослые, воспитанные люди.

— Господин Анрис, простите, — тихо сказал маг. — Последние два года я только и делаю, что борюсь за право быть рядом с той, которую люблю. Я действительно устал. Очень устал. Сперва друзья, потом отец, теперь вы… Я рассчитывал на вашу поддержку, господин Анрис, а вы… вот так, письмом, без объяснения причин, лишаете меня…

— Вы сумасшедший? — не уверена, что это вопрос был.

— Хуже, господин Анрис. Я одержимый. И одержим, как не трудно догадаться, вашей дочерью.

В этот раз тишина длилась особенно долго. Наконец, папа сказал:

— Может расскажете всё как есть?